Первым он подошел к ближайшему врагу, которого еще пару секунд назад в праведной ярости хлестал по всем мягким местам. Тип оказался на редкость тощий, поэтому досталось, в основном, только пухлым бабушкиным щечкам. Саргон нервно выдохнул, прикрыл глаза, а затем подал слабую, пробную партию Ци. Чисто, чтобы ощутить человека перед ним и проверить реакцию его организма.
Та оказалась на облегчение положительной. Тех крох энергии Чанъэ хватило, чтобы мобилизовать резервы собственного организма, после чего успешно побороть заразу. Все же яд Юншэна пока не слишком силен и легко выводится нужной Ци.
Саргон покачал головой. Он и думать забыл, какая редкость здесь — получить до стадии Сборщика Ци природную энергию. Особенно местный эталон очистительной Ци от Богини Чанъэ. Плотность, мощь, природный окрас и особенности — такая энергия в разы превосходила блеклую внутреннюю Ци новобранцев. В чем и оказалось их спасение.
Следующими на очереди стали Акургаль с Канем. Последний едва дышал. К счастью, его противник ударом откинул паренька подальше от концентрированного тумана. Жар, вокруг которого лежал мальчишка, спалил часть его волос и обуглил полы халата, зато не допустил к нему ядовитое детище фармацевта.
— Акургаль, как мы можем помочь ему? — Взволнованно спросил Саргон у очумелого, мотающего головой командира. Тот моментально собрался, вскочил на ноги со скрипом и проклятиями сквозь зубы. А затем наклонился над сломанной фигуркой их отрядного шутника.
— Не знаю. Открытых ран нет, но точно пострадало нутро. Непонятно, как сильно. Сложно сказать, выживет ли он, — Протянул десятник. А затем нахмурился, обвел комнату взглядом:
— Вот что, ты пока приведи в порядок всю эту кодлу. Чисто, чтоб не померли от твоей отравы. А я пока пошурую у них в загашнике. Цзяо — та еще крыса, но очень предусмотрительная. Он наверняка имеет кучу всякой всячины на черный день, — С этими словами Акургаль бросился по галерее влево, в сторону казарменного крыла.
Саргон хмуро кивнул
Глава 8
— Вот что, ты пока приведи в порядок всю эту кодлу. Чисто, чтоб не померли от твоей отравы. А я пока пошурую у них в загашнике. Цзяо — та еще крыса, но очень предусмотрительная. Он наверняка имеет кучу всякой всячины на черный день, — С этими словами Акургаль бросился по галерее влево, в сторону казарменного крыла.
Саргон хмуро кивнул.
Он повернулся обратно к устроенному им бедствию. С темным, но таким приятным удовлетворением воззрился на обстановку вокруг. Все возвышение Зала Собраний выгорело примерно наполовину: обугленный, испорченный стол, угольные пеньки стульев, жирные хлопья пепла из соломенных циновок устилали стандартную плитку.
На горелых пятнах, рядом с остатками мебели, в ореоле из вонючего дыма вповалку лежали избитые, а потом отравленные туманом Юншэна десятники со своими присными.
Элита всех четырех отрядов новобранцев едва-едва подавала признаки жизни: кто-то стонал, кого-то тошнило, другие свернулись калачиком и вздрагивали на каждый звук. Еще хуже дела обстояли у основной массы людей. Впереди, на галерее, у закрытого входа, на любом свободном пятачке между вратами Центральной Казармы и ее залом собраний стонали, ползали, скреблись по полу мертвенно бледные, умирающие тела.
Ему было все равно. Саргон с отстраненным любопытством смотрел на бывших победителей, хозяев жизни, революционеров, которые решили воплотить в жизнь принцип: «грабь награбленное». А ярлык «награбленного» можно повесить на любую вещь, если она тебе понравилась. Или просто не хочется, чтобы она была у соседа.
Люди не хотят жить хорошо. Они хотят жить лучше, чем другие.
Поэтому основная масса новобранцев так легко повелась на сладкие речи Цзяо. Они и не думали, что им достанутся какие-то блага. Разве что урвать по удаче. Больше всего они радовались падению Первого Отряда, своему мнимому превосходству над этими выскочками. Пусть даже ценой некоторых лишений и смутной угрозы наказания.
«И посмотрите, куда их привело это скотское потакание собственному эго», — Равнодушно подумал он. Попаданца не особо волновали их жизни. Если бы не последующее наказание, он бы не стал им помогать еще минут десять-пятнадцать, пока отравленные бойцы гарантированно не сожгут себе все каналы. Не закроют путь для будущей культивации. Но за такое ему оторвет голову даже Ба Мяо, про Ксина и говорить не приходится.
У рабочих лошадок всегда должна быть надежда стать свободной боевой лошадью. Кушать овес, слушать только одного хозяина, свысока смотреть на остальных. Лишение перспектив, даже если не скажется в моменте, однозначно убьет весь боевой дух, вызовет брожения и недовольство. А то и самоубийства, предательства, другие глупости. Никогда не стоит недооценивать отчаяние и тупость загнанных в угол людей.
В общем, оставить все как есть не выйдет. И это без еще пары небольших фактов. Например, чем дольше отрава остается в их телах, тем больше времени потребуется на реабилитацию. А затем возникнет неиллюзорная угроза для жизни. Промедли Саргон еще хотя бы кэ — и следующую волну не переживет ни один из них. В чем юного практика незамедлительно обвинит каждый, кто потрудится расследовать это дело.
«А убивать их нельзя тем более. Кто станет охранять остальные участки стены вокруг Лагеря Новобранцев? Там одна протяженность не меньше нашей зоны ответственности, а этих зон — четыре. Нас на все участки не хватит, даже для первой, почти безопасной волны. Дерьмо. Придется их спасать. Как же мне это не нравится…»
— Дай… Дай мне противоядие, у-уб-умоляю! — Чья-то рука вдруг схватила его за полу халата. Саргон скосил глаза вниз. Цзяо, двужильный ублюдок, все же нашел способ неизвестным науке образом справиться с симптомами. Ничего удивительного, если вдуматься. Сумел же он манипулировать энергией достаточно умело, чтобы выделить ее во вне. Навык, не всегда осуществимый даже на стадии Сборщика Ци. Очевидно, его культивация достаточно сильная, чтобы не двинуть кони от яда для обычных людей, пусть и сложносоставного.
Попаданец поморщился от очередного дерганья, схватил Старшего за толстое узловатое запястье. Мужик тяжело дышал, лоб покрыт испариной, тело знобило, а глаза туманились и закатывались. Легко ему этот демарш не дался. Но он все еще упрямо ждал ответа.
Саргон поколебался, затем подал минимальное количество Ци в его тело, чисто чтобы проверить развитие. Благо, никакой пленки Ци или мощных энергоканалов у Цзяо не имелось, поэтому ничто не мешало чужой диагностике. Главное — не подавать раньше времени очищающую Ци и не ввести внутрь порочную энергию Нингаль. А ведь так хотелось…
"Гм, я ожидал большего. Каналы укреплены примерно на уровне Акургаля, но слабее, чем у Юлвея. Дополнительных сосудов не развито, все меридианы спят, однако даньтянь… Гм, даньтянь заполнен неплохо. Очень даже неплохо. Странный перекос. Либо жрал много препаратов, либо специально тренировал только его. Вполне себе метод, где в жертву быстроты прорыва приносится дальнейшая культивация, ее сила, продуманность и повышается сложность новых прорывов.
Гм, не могу понять точно, сколько он там успел насобирать. Вывести в цифру тем более нереально, но, если навскидку, три пятых точно имеется. Может даже четыре. Такими темпами эта тварь однозначно прорвется в ранг культиватора уже на второй-третьей волне. Если вообще не на первой. Он ведь сидит на ресурсах всех четырех отрядов и жрет в три горла.
Плохо. А убивать или калечить его нельзя. Но если оставить все как есть — снова наберет авторитет, сядет на кормушку ресурсов. Вот нужен мне такой баламут среди новобранцев? Определенно нет. Придется думать над его нейтрализацией. Ладно, сегодня я все равно ограничен в действиях. Решу вопрос после".
— Противоядие… — Требовательно повторил десятник, — Ты не можешь… Меня… Убить… Нет… Нет! Только. Не. Меня! — Он не то чихнул, не то закашлялся. Брызги крови окропили облачение Саргона. Но хватка Цзяо на полах одежды только окрепла.
«Вот мерзавец, даже здесь подгадил! Обкашлял кровью мой любимый халат. Любимый, потому что единственный. Он не знает, как тяжело стирать настолько плотную и дорогую ткань? В прошлый раз Айра полночи вымачивала халат в бочке. Жаль, на замену воды ей времени не хватило, и большую часть выдули мои отрядные придурки. Ладно, им не привыкать. Просто надавали Каню подзатыльников и дело закрыто».
— У меня его нет. Про-ти-во-я-ди-я, — По слогам ответил Саргон. Вытянувшаяся морда Цзяо грела его мятежную душу теплее лучей весеннего солнца.
— Что значит нет⁈ — Возмущение придало ему сил, — Да-а-ай! — Взвыл десятник. Ему вторили стоны остальных пострадавших.
— Ты не спрашивал, есть ли у меня антидот, когда пытался уничтожить нашу культивацию, — Безразлично пожал плечами Саргон. Однако внутри он наслаждался страданиями своего врага. Нарцисс и садист в одном флаконе получал и унижение, и боль. Что может быть прекраснее?
— Зато-о-о, — Сладко протянул он, — Зато я могу выжечь эту заразу из твоего тела, — Он с затаенным ожиданием видел, как расцветает на губах Старшего слабая улыбка надежды. Подождал, пока жертва поверит в свое спасение, а затем припечатал с поющим, злым восторгом внутри:
— Могу. Но не буду. Ты — падаль. Показал себя тупым ублюдком. Даже демоны умнее этого никчемного зассанца, — Взгляд Саргона демонстративно остановился на темном пятне штанов десятника.
Лицо Старшего перекосило в непередаваемо уродливой гримасе. На удивление, тот очень быстро справился с эмоциями. А затем на его роже нарисовалась приторная в своей угодливости улыбка. Десятник пробормотал несколько слов извинений, после чего внезапно бухнулся лбом о плитку:
— Этот… Этот недостойный страж умоляет великого Саргона о снисхождении, — Прохрипел Цзяо. Он не отпустил одежду юного отравителя. Наоборот, вцепился второй рукой, однако его голова и тело распростерлись внизу в максимально унизительной, покорной позе.
— Он, Цзяо, был не прав. Трусливый ублюдок молит благородного господина одарить его лучами милости…