«Звание Первого Отряда передадут другой группе⁈» — Прочитал юный практик по беззвучным движениям губ опального аристократа.
— Радуйтесь, вонюченогие клятвопреступники, я не стану наказывать вас всех… лично. Поэтому вот мой приказ: на следующий же день после вашей особой миссии ВСЕ отряды с Первого по Шестой должны прибыть к расчищенной площади Насыпи до конца часа дракона.
Отсутствие каждого бойца будет нещадно караться, а сам вышеозначенный боец будет объявлен дезертиром. Со всеми последствиями. Льщу себя надеждой, что такой глупец все же найдется, чтобы каждый из вас, соломенных чучел, смог лично лицезреть последствия нарушенной клятвы. Все понятно? — он чуть ли не зевал при вопросе.
— Повинуемся, господин! — Хором выкрикнули бойцы и отвесили глубокий поклон.
— А теперь приказ на завтра… Хотя нет. Сперва есть еще одно, хм, важное дело, — куратор впервые за все время произнесения речи посмотрел на негласного лидера Первого Отряда.
— Встать! — Тон приказа, а также резкая Ци, разящая будто кипятком по венам, подбросила Саргона в воздух не хуже прямого воздействия.
Он поднялся на ноги, после чего вежливо склонил голову, ожидая очередной речи, однако Ксин сумел его удивить.
— Ты повысил свой ранг, отродье. Полагаю, мне стоит выполнить свои прямые обязанности. Преподать тебе пару уроков к вящей славе Облачного Форта.
Его усмешкой можно было резать демонов на куски.
Они встали друг напротив друга, пока остальные спешно покидали пределы плаца. Ксин поднял раскрытую ладонь левой руки, правую завел себе за спину, на манер мастеров фехтования шпагой или рапирой.
— «Пронзительный свет Алой Птицы», — Ци в руке из бесцветного ощущения энергии обрела розовый оттенок в виде пучка перьев, видимый на свету даже простым людям
— Каждый адепт Пурпурного сердца должен освоить это умение. Бесплатная техника, все как любят черноногие. И сейчас я буду вбивать в тебя это знание. Свиток напишешь потом…
Он напал внезапно, обманул неопытные, неосвоенные еще рефлексы Саргона и его незрелое ощущение Ци.
Прямой как палка, очевидный удар в живот, вспышка Ци, резкая боль в ребрах, на ладонь выше предполагаемой точки атаки.
Практик дернулся в сторону, объятый светлой Ци кулак всколыхнул фалды гвардейского мундира.
Снова удар, теперь по возвращающейся руке, странное ощущение скольжения, боль в том же самом месте на ребрах.
Резкое движение стиля богомола, атака вызвала яркую вспышку. Ксин нисколько не удивился необычным для синов движениям, крошечный шаг вперед погасил чужую инерцию, локоть отбил кулак, ладонь розового пламени с контуром птичьих перьев бьет наотмашь по виску, трещат в третий, четвертый, пятый раз задетые ребра.
Милосердное сознание отключило навязчивый счётчик.
Гвардеец Императора сдерживался лишь для сохранения жизни, не больше. Он демонстративно, с оттяжкой ломал своего непокорного, вносящего беспорядок, отбившегося от рук подопечного. Песчинка в отлаженном механизме отрядов, часть ржавчины, что надо сбить с честной стали.
Рывок, удар, гудит кровожадная Ци в скрюченных пальцах. Меч в ножнах хлопает по бедру: разорванный чьим-то ударом вычурный пояс перестал справляться со своими обязанностями.
Саргон пробовал вновь и вновь. После пятой атаки он окончательно озверел, перестал сдерживаться, пытаться сохранить секреты своего сырого искусства, бил под невозможными, непредсказуемыми углами, расходовал Ци как не в себя, пытался укреплять пострадавшее место удара.
Тщетно. Бессмысленно. Безнадежно.
Стылое утро разогнано сбитым дыханием, воющий ветер заглушается криками, звуки ударов рвут на части тающие над головой снежинки, скрипит предательский снег, вминается в перемороженную почву ботинками поединщиков.
На одиннадцатом ударе Ксин сменил место на противоположную сторону ребер. И продолжил бить, бить, бить, бить…
— РАААААА
Саргон уже не чувствовал тела. Чужие атаки, казалось, проходили сквозь деревянные мышцы Сборщика Ци, сквозь замкнутую систему, продавливали защитный покров словно пищевую пленку.
Куда бы ни наносились повреждения, странная техника раз за разом переносила их в одну конкретную точку на теле.
Несколько раз он падал на колени и получал удар коленом в челюсть. Даже такая атака мистическим образом конвертировалась в уязвимое место на теле. Он попытался сменить светлую Ци на темную, но добился лишь вскинутых бровей безмолвного куратора.
Атаки такой энергией шли тяжелее, длились дольше, Ци ощущалась неповоротливой, прихотливой, капризной, вязкой до умоисступления.
Один-единственный раз, когда Ксин позволил оппоненту разорвать дистанцию, тот, окончательно доведенный до ручки, попытался наложить на врага проклятие.
Бесформенное облако даже не долетело до цели. «Капля» получилась более проворной, но безвредно растеклась по запястью, «шар» небрежно развеян горящей розовым дланью.
— Кричи от боли, как кричал я!!!
Новый шар вылетел быстрее, черная Ци, подобно сгустку смолы, прилепилась к тыльной стороне ладони, расплескалась гудроновым пятном по запястью, забурлила обещанием мести… и безвредно сгорела в естественной защите Гвардейца.
«Недостаточно фокуса. Плохое воображение, нужен понятный образ…»
Мысль не оформилась в виде слов, не несла эмоционального оттенка. Лишь четкое осознание ошибок, побуждение исправить, выдать лучшую версию. Что угодно, только бы избиение подошло к концу.
— Пелена!
Капля летит быстрее шара. Капля устремляется к глазам. Недостаточно быстро, Ксин успевает отбить, наказывает практика новой порцией ударов.
Тело совсем перестало ощущаться, синский мучитель начал бить по бедру.
— Тремор!
Капля втянулась в ладонь, розовая Ци, в отличие от мощной защитной техники остального тела не успела съесть проклятие полностью. Слабое, почти незаметное воздействие. Однако запястье дернулось, усложнило рисунок атаки. Саргон успел отбить удар собственным кулаком, объятым светлой Ци, моментально переключенной с ее темной версии.
— Хм.
Первый звук, который издал Чжэнь за всю долгую минуту боя.
Новая атака врага прошла успешно. Откат, подшаг, уворот. Порция боли. Порция боли. Порция, порция, порция боли.
Болиболиболиболиболиболиболиболиболи
— Тремор!
Черная капля сгорает во вспышке розовой Ци. Неудача. Удар. Удар-удар-удар, переход с правого бедра на левое.
Саргон больше не мог прыгать, скорость упала до обычного человека, духовное тело пульсировало от напряжения, даньтянь горел, светлая Ци стала заканчиваться от неровного, нецелевого, расточительного использования.
Шар. Огромный гуталиновый шар, больше запущенного в старика Гэ Шуншу облака. Вся доступная Ци темной стороны Луны пошла в безнадежной, отчаянной атаке.
Действие из трех актов. Начало — избежать разрушающей вспышки розовых перьев. Второй шаг — погрузить всю ладонь противника, избегая середины запястья — начала защитной техники гвардейца. Третий…
— Отторжение!
Вспышка чужой техники: «Пронзительный Свет Алой Птицы» съедает почти две трети запущенной дряни. Пускай, вложенная Ци и так избыточна, теперь нет опаски ненароком задеть контур энергетического доспеха, только ладонь, объятая слабой техникой, на уровне продвинутого Сборщика.
Черная мерзость растекается темной масляной жидкостью, отказывается исчезать, как в первый раз, однако и розовая Ци не гаснет. Даже больше — подпитывается черной лужей, вступает в бурную реакцию. Бледный малиновый цвет меняется на грязный буро-красный с коричневым охвостьем, как реакция азотной кислоты с медью.
«Лисий хвост» вспыхивает огромным фейерверком, бурлит, исходит уродливой чернильной пеной.
Ксин не вскрикивает, не трясет рукой, утонченные черты лица не кривятся от боли. Один резкий выверенный взмах избавляет руку от всей кипящей, горящей, фонтанирующей массы, словно финальный взмах клинка мечника очищает лезвие от излишней крови.
Именно этот момент избрал Саргон, чтобы провести свою последнюю атаку.
Он бросился вперед сразу за запуском черного шара. Вера в собственные силы, в правильно построенную технику. Нет, скорее отчаяние загнанного в угол. По крайней мере, он не сможет больше сопротивляться, если сожжет собственную Ци без остатка. Попытаться превратить унизительное избиение в хоть какое-то подобие боя, проиграть не в сухую…
Его гордость не позволяла просто так принимать оглушительный разгром, даже против сильнейшего человека в Форте. В конце-концов, амбиции юного практика эволюционировали вместе с его рангом культиватора.
Кулак нацелен на чужую ладонь, в последний момент Саргон меняет вектор атаки, пальцы выпрямляются, указательный и средний выступают наконечником — на них сосредоточена практически вся вложенная энергия.
— «Копье Отражений Восходящей Луны»!
Название само возникает в воспаленном рассудке. Ци становится еще более структурированной, пламя лунной энергии пляшет на кончике пальцев, рисует неверным светом кончик копейного острия.
Хрустальный звон знаменует собой столкновение.
Саргон не планирует нанести урон, не пытается всерьез задеть непобедимого на его стадии Гвардейца. Лишь вынуждает того нарушить собственные правила, прикрыться локтем или предплечьем с его защитной техникой.
Ксин ловит чужую технику центром ладони. Кожа прогибается под чужими пальцами, Ци рассеивается так стремительно, что нет никакой возможности восстановить ее, подать больше, даже если бы она еще оставалась в его вибрирующем от напряжения даньтяне.
Пальцы с неровными, кое-как подстриженными ногтями вдавливают кожу все сильнее, все дальше… Пока его противник не переносит вес тела. Мгновение невесомости, когда вытянутое вперед, распростертое в выпаде тело проваливается в пустоту, а затем следует удар по голове. Простой, не подкрепленный показанной техникой.
Саргон валится под ноги Гвардейцу, голова гудит, болезненные волны идут дальше по телу, заставляют сокращаться мышцы и закатывать глаза.