Те преследовать культиватора не стали — только проводили надменно-завистливыми взглядами да вернулись на пост.
Информация к сведению — новая Ци может питать мышцы не хуже старой, но к ускорению стоит привыкнуть. Один раз юноша даже врезался во врытое чертодрево с единственным оставленным для ночного фонаря суком.
ДТП могло подарить ему не слабые травмы на земном ранге, сейчас же столкновение с практиком не выдержал именно ствол растительной мерзости.
Кристаллическая кора хрустнула, дерево накренилось ниже Пизанской башни, битым стеклом захрустела мерзлая земля, взрытая перекошенным стволом.
Саргон лишь помотал головой да помчался дальше. Он больше не мог доверять Акургалю, не раньше, чем тот объяснит свое поведение, расскажет свою историю и видение происходящего. Однако интуиция подсказывала ему, что десятник в этом вопросе прав на все сто процентов: лучше не провоцировать бойцов Старого Города с самого начала, особенно таким серьезным проступком, как отсутствие члена отряда.
О чем они думали ранее? Наверное, об огромном геморрое, добровольным раздатчиком которого Юншэн являлся все свободное от сна время.
Хотя оставлять его все равно не стоило, особенно с таким командиром. Назвать свои отношения с Алтаджином хотя бы нейтральными Саргон бы не смог. Странный, двинутый на своем превосходстве и каком-то божке, степняк его серьезно раздражал, а тот, в свою очередь, постоянно пытался добиться от практика каких-то абсурдных признаний, жертвенных ритуалов или самоуничижительных слов.
«Если его товарищи такие же двинутые, то мне, то нам не повезло», — Мрачно подумал он, пока тащил Юншэна под локоть и быстро объяснял ему ситуацию.
— Мне. Взя? — тот показал пальцем на подаренный артефакт. Изделие из блеклого, лунного серебра уже располагалось в самодельном тигле, а внутри лежала непонятная смесь разнотравья — частью сушеные, частью увядшие, частью угольно черные от застарелой гари.
— Бери, — Спустя секунду колебаний разрешил Саргон, и они двинулись обратно к вратам Девяти Стражей.
Когда двое приятелей добежали до ворот, Акургаль уже успел остановить и кое-как вытереть кровь, а его десяток вальяжно развалился в неком подобие строя у ворот.
Царило молчание. Гнетущее, полное подозрений и невысказанной обиды, оно витало над группой низким северным облаком, скребло затылок неясным ощущением растерянности, упущенных возможностей, потерянных связей.
Саргон подошел и встал впереди. Рядом притулился фармацевт, оттолкнул Юлвея рукой, в которой держал, с помощью толстого рукава вокруг ладони, все еще горячий артефакт.
Тот покосился на своего сокомандника, Юншэн в ответ оскалился в ответ патентованной зубастой ухмылкой павиана в период спаривания и аристократ счел за лучшее ничего не комментировать, лишь заблестел глазами на необычную вещь в грязных от травяного сока и крови руках фармацевта.
И ладно бы только он, однако необычное устройство заинтересовало абсолютно всех, чем успешно разбавило тревожную атмосферу и отвлекло членов отряда от опального десятника.
Уру прищурился, попытался определить назначение артефакта, спустя пару минут удовлетворенно прикрыл глаза. Ма чуть не свернул шею с конца строя, Кань тянул руки, пока не обжегся и не получил плевок в лицо от оскорбленного в лучших чувствах фармацевта, Вань пытался сдержать души прекрасные порывы своего бедового отпрыска, Камей безразлично зевал, тер пострадавший кулак и время от времени недовольно принюхивался, хотя даже Саргон не мог четко уловить запах подогретой внутри смеси трав.
Еще одна способность, вроде берсерка, или дело в другом?
Они появились у ворот Старого Города. Три человеческие фигуры пересекли границу, безразлично прошли мимо склоненных в поклоне стражников, затем направились к выстроенной группе. В этот раз никаких подстав, попыток подкрасться, ударить или других вариантов дедовщины, которые юный практик подспудно ожидал.
Алтаджин выглядел точно также, как в прошлую их встречу. Словно примерный ребенок, которого где оставил, там и забрал. Пока не откроет рот и не начнет корчить рожи. Никаких кровавых пятен на стеганном, совершенно не синском халате, никаких признаков истощения, сквозящей из глаз усталости, пресыщенности убийствами. Словно и не нападали на дворец коменданта те мелкие бесы во главе с Намтару.
Словно и не проливал Ксин несколько дней подряд человеческую кровь, замотавшись настолько, что даже к ним пришел в изгвазданной форме.
«Похоже, сам Алтаджин в последующей зачистке, или по какой там причине убивал людей наш куратор, участия не принимал. А его спутники…»
Вернее, спутницы.
Первая выглядела старше двадцати. Низкий рост, в прошлом мире таких дразнили «полторашками», широкие, как для девушки, плечи, однотонно-серая одежда из плотного ханьфу с накинутым сверху плащом-чжаошан, ломкие темные волосы типичной синской косой, серые глаза.
Не слишком красивая, но отнюдь не уродливая. Просто на фоне дочери коменданта и древней Богини критерии красоты Саргона выходили излишне завышенными. Безо всяких, стоит заметить, на то оснований.
Никакого оружия у девушки не имелось, по крайней мере на виду. Зато Ци свободно текла по организму, а на поверхности скрепляла одежду и кожу неким подобием клея — слабая защитная техника: сложная, упорядоченная структура, множество непринципиальных ошибок, слабых мест, обрывов цепи. Будто из ламеллярного доспеха в итоге получилась кольчуга.
Юная воительница пребывала на ранге Сборщика Ци, это Саргон чувствовал достаточно четко.
Как и то, что просто по количеству Ци она даже вполовину не так сильна, как он. Мощность и концентрация отставали еще сильнее, да и контроль точно оставлял желать лучшего — Саргон бы завершил ее духовный доспех, пусть не идеально, но точно без таких серьезных ошибок.
Оставался только опыт в качестве культиватора, весьма немалый, если судить по движению Ци в теле и нереально плавной походке. До такой отработанности, Саргон признавался совершенно честно, ему предстояло идти многие месяцы.
Вторая спутница Алтаджина выглядела поинтереснее. Мягкий аквамариновый цвет глаз, совершенно не похожий на бутылочную зелень Ба Мяо, сочетался с буйной каштановой шевелюрой, достаточно воинственной, чтобы не сдаться под напором хоть простой расчески, хоть черепахового гребня.
Ее милое личико имело склонность к округлению, но сейчас скулы резко очерчивались на впалом, но не изнуренном лице. Словно на долгое время голод стал ее привычным спутником, и лишь совсем недавно девушка смогла избавиться от такой сомнительной компании.
В отличие от своей напарницы, она одевалась в синий, грубо окрашенный халат на размер больше нужного. Положение спасал широкий пояс, в который явно набилось больше вещей, чем предусматривалось.
По возрасту девушка была точно старше пятнадцати, хоть и выглядела маленькой и хрупкой на фоне коренастого, однако не слишком высокого Алтаджина, а по росту слегка превосходила свою спутницу.
Не только по росту: ее запасы Ци не уступали Саргону, мощь ощущалась сильнее, чем у старшей девушки, хотя контроль оставлял желать лучшего, а отточенность управления Ци являла что-то между Саргоном и брюнеткой.
Девушка — единственная, кто отреагировал из их компании на явный статус культиватора в лице Саргона, на секунду сбилась с шага и показала удивление на своем эмоциональном для синов личике. Впрочем, ничего спрашивать или предпринимать она не стала, оставаясь за левым плечом Алтаджина.
Единственный мужчина в их компании расслабленной походкой направился к строю, проигнорировал вытянувшегося по струнке Акургаля и обратился непосредственно к бывшему (или бывшей, учитывая роль) мо шен рен:
— Саргон. Хэ, ничуть не удивлен. {Мой!} — палец вверх, — сразу сказал: «этот глупый птенец еще не скоро зачирикает в нашем супе» — Алтаджин вдруг нахмурил свои брови, кобылья ухмылка исчезла с желтоватого, приплюснутого лица, — где оружие, которое ты обещал моему Богу⁈
На поясе у Саргона, действительно, больше не имелось подаренного ранее хлыста Ксина. Тот забрал его перед ареной, а потом так и не вернул. Сам практик тоже не стал спрашивать: не личная вещь, в конце-концов, подарок. А сам Гвардеец Императора расхаживал в таком состоянии, что любое напоминание о себе могло считаться попыткой суицида.
— Это было мое оружие… шисюн. Тем более, его забрал Чжэнь лао сянь-шен и вряд ли отдаст назад. Можешь попытаться вернуть его сам, с теми же доводами про Бога, — не удержался он от шпильки. Которую кочевник полностью проигнорировал.
— Шисюн? Старший брат? Уже не гугу? Решил стать воином, а не постельной грелкой? А ведь одеяния мо шен рен тебе были весьма к лицу, — последнюю фразу он прошептал ему прямо на ухо. Пахнуло прокисшим молоком, запахом немытого тела и чесночной вонью изо рта.
— Этот младший БРАТ в который раз удивляется, как шисюн может сводить все разговоры на милых мальчиков в женской роли. Надеюсь, наша миссия завершится до совместной ночевки.
Младшая девушка внезапно хихикнула. От чужих взглядов она покраснела, однако в ответ уже сама со свирепостью домашней кошки принялась пялится на всех по очереди, пока они не отвели глаза. Ее старшая подруга с веселым раздражением наблюдала за этой пантомимой.
— Помнится, я предупреждал тебя. Что будет интересно посмотреть на твою дерзость, когда ты придешь один, без Гвардейца и его маленькой страсти к извивам чужой жизни.
— Ситуация поменялась, шисюн. К тому же, этот внимательный практик до сих пор не услышал о цели нашей миссии.
Алтаджин снова проигнорировал большую часть его слов. И так узкие глаза прищурились до совсем уж неразличимых щелок, пальцы левой руки поползли к закрепленному за спиной несуразному копью — будто уродливый обоюдоострый меч с крестовиной объединили с копейным древком, тем самым получили избыточно тяжелую железную рогатину.
— В качестве извинений я разрешаю тебе вылизать мои сапоги и сплести новый аркан. Можешь приступать.