— Этот чуткий практик не ощущает в себе чувства вины, — ах, как же ему не хватало сейчас старого доброго хлыста Ксина.
Драться руками против такого длинного оружия будет очень, просто до крайности неудобно. Даже будь они на одном ранге Сборщиков Ци. Вот только энергия Алтаджина в теле имела странную двойственность: она казалась немного слабее лунной Ци Саргона, однако несла в себе более качественную структуру.
Будто кровь более распространенной группы, однако с повышенной проходимостью, лучшей регуляцией давления или более широкими каналами.
«Так вот, как выглядит практик второго ранга, „Закалка Тела“! Не уверен, что мне удастся победить его в прямом бою. А если вдруг одержу победу… Может статься, что это будет еще хуже унизительного поражения. Черт, как же не вовремя! Почему он вообще ко мне привязался⁈»
Алтаджин словно прочитал его мысли: он радостно покивал головой, затем вдруг отбил поясной поклон с закатанными по самые бельма глазами куда-то в соколиную высь, а под конец повернулся обратно к Саргону и безо всяких попыток скрыть свои действия потянул со спины копье.
— Новобранцам из Лагеря Навозников стоит научиться вовремя закрывать свои рты. Иначе ни к чему хорошему их поведение не приведет. {Мой!} — палец в небо, — Указывает спасти заблудших братьев от таких позорных действий ради их же блага…
— Прекращай, Алтаджин. Сейчас не время, — голос у «полторашки» оказался на диво приятный: без хрустальной девичьей звонкости, но с мягкостью пианинных клавиш и красивыми, пусть даже не поставленными интонациями, — каждый кэ на счету.
Она успела перехватить копье у самого конца рукояти, из-за чего кочевник нелепо запутался в древке, споткнулся, едва успел выровнять равновесие. С угодливой азиатской улыбкой он повернулся к ней, но лицо тут же поменяло выражение на раздраженное и он вырвал оружие из тонких девичьих рук.
— Сам разберусь. Сам, — палец в небо, затем поворот к Саргону, — сказал пока не трогать тебя, отродье. Решим по возвращении, — Алтаджин вяло почесал щеку, не слишком довольный, но и не особо расстроенный.
Он убрал монструозное копье обратно за спину, а затем в первый раз обратил внимание на строй, частью которого и являлся бывший мо шен рен.
— Кто десятник? — Лениво спросил он.
— Десятник Акургаль приветствует господина из Старого Города! — гаркнул их командир.
— Угу. Отряд Сороки. Будешь обращаться теперь так. Остальные… — кочевник замолчал, принялся с вялым подобием интереса рассматривать строй людей перед ним, при этом не переставая ковыряться в носу.
— Слушай мою команду…
— Сначала представься сам и представь нас, — спокойно напомнила ему давешняя сероглазка.
Кочевник шумно втянул воздух ноздрями, погримасничал, но спорить не стал:
— Я — посланник великого Бога в этом царстве заблудших душ, Алтаджин из народа басурман, мое имя читается на вашем свинском наречии, как вороной конь, гарцующий перед коленнопреклоненным врагом.
— Твое имя никак не читается. У него не может быть больше одного значения, как у любого другого басурмана, — ах, ее текучий, чистый, как ноты голос. Саргон бы слушал и слушал.
— Молчи, женщина! — не согласился с ним Алтаджин и фыркнул, как недовольная кобыла, — эта несравненная, всезнающая госпожа перед вами — Дун Цзе. Повергает демонов красотой к своим ногам, так сказать, подобное подобному, плюет в облака, когда идет дождь, разгоняет ветры руками. Откуда пускают разгоняемый ветер, {мой!} велел не говорить.
Дун Цзе на такую аттестацию не повела и бровью. На мнение прикомандированного отряда ей и вовсе было в высшей степени плевать: ни разговаривать с ними, ни отдавать приказы она не собиралась.
Зато ее спутница сначала покраснела, а потом гневно сверкнула глазами, потянулась к поясу, где висел массивный жезл из обработанного(!) чертодрева. Но тут же себя одернула, выпрямилась обратно с невозмутимым видом.
— А это Ян. Просто и вульгарно: Ян. Звук — как будто случайно на крысу наступил. Поэтому можете обращаться к ней Ян-гуйфэй, — и жизнерадостно заржал.
— Кто такая Ян-гуйфэй? — Шепотом спросил Кань Юлвея, пока несчастная девушка стискивала кулачки и кусала губки. Отсылки он не уловил.
— О чем ты говоришь? Вот же она, вас только что представили, — аристократ улыбнулся краем рта, пока Кань ловил отвисшую челюсть после внезапной подколки.
— Любимая наложница Императора династии Тан. Ее обвинили во всех бедах страны и девушка покончила с собой, а труп осквернили солдаты… — поспешил просветить всех причастных Вань.
— Еще месяц без женщины и я сам оскверню чей-нибудь труп. Можно даже не женский.
— Ну вы губу-то раскатали с такими запросами, Камей-гугу, — паскудненько захихикал Кань, — зачем вам именно человеческий?
— Щас ты у меня сам следующей же ночью станешь почетным демоническим трупом со всеми своими обязанностями, — мрачно буркнул бывший бандит.
— Что вы там шепчетесь, а, убуштэй⁈ Я слышал, вас уже лишили казармы. О, Великий, и это сборище гуйлгачин я должен вести на ответственное задание!
— Которое ты до сих пор не озвучил, — спокойно напомнила ему Дун Цзе.
«Хм. Наряд невзрачный, характер подходящий, какой-то цитатник за поясом. Решено, буду звать тебя ЦзэДун», — решил довольный Саргон.
Все же настоящий талант в давании прозвищ не исчезнет и после смерти.
— Да каждый месяц этим занимаемся, надоело языком трепать. Задание на полдня: прошелся, добил, что шевелится, наорал на болванов из караванной охраны, ушел обратно. Нас троих хватило бы за глаза. Нет, надо тащить с собой застенное мясо…
— А теперь слушай задание. Мы выдвигаемся по дороге на материк, проверяем местность вокруг, доходим до точки сбора с разведчиками, рассказываем ситуацию, потом идем обратно. Все. Вопросы? Нет? Тогда выдвигаемся!
Глава 9
— «За сотни лет столько ослов закончили жизнь на Ослиной улице, что и не счесть. Днем и ночью здесь бродят стадами души безвинно убиенных ослов, каждый камень на Ослиной улице, можно сказать, орошен ослиной кровью, каждое растение пропитано ослиным духом, их присутствие в полной мере ощущается в каждом туалете, и каждый побывавший на Ослиной улице в той или иной степени обретает ослиный нрав».
Саргон не понимал, как эта миленькая, спокойная и логичная Дун Цзе может нести подобную чушь с таким одухотворенным лицом.
— О, Митра, этот стиль слишком похож на Лао-цзы. И я не могу не видеть некий смысл… Ужасно! Мой прежний наставник велел бы выпороть шицзе вымоченными в уксусе бамбуковыми расщепами… — бормотала Ян-гуйфэй, которую Саргон, после слов Ваня оценивший мерзенький юморок Алтаджина, мысленно называл только с хонорификом императорской наложницы.
— Эн. Господин Мо Янь — новый мудрец нашего времени, — старшая девушка каким-то образом сумела транслировать самодовольство одновременно с его полным отсутствием в словах, жестах или выражении лица.
Очередной талант, не иначе. Вместе со всезнайством их отрядного историка, способностью его сына доводить всех до белого каления или железным желудком Камея, который перерабатывал растущую у лагеря черемшу на смертельный газ и протяжный звук в масштабах огромной средневековой мануфактуры.
— Он нездорово повернут на ослах. Или вы нездорово повернуты на его нездоровых цитатах про ослов, между прочим, абсолютно здоровых…
— А теперь послушай, как он описывает Желтые Источники… — Дун Цзе совершенно не обратила внимания на сарказм и скрытую просьбу своей подруги.
— Это куда попал его герой перед тем, как переродиться ослом…?
Искренний вздох несчастной девочки Ян заглушился тяжелым пыхтением Юншэна.
Фармацевт начал задыхаться уже после первого часа марша. Не будь постоянных боев против волн и минимальной нагрузки на тренировках, он мог сдохнуть гораздо раньше. А так еще держался.
Особенно, когда его товарищ прямо на бегу возложил ладонь на печень и поправил ток энергии на нужный. После организованного духовного исцеления вторгнуться таким образом в систему циркуляции Юншэна казалось не намного сложнее, чем в собственную. Особенно, когда Ци донора качественно превосходила Ци реципиента.
"Жаль, остальных так поправлять или прокачивать не выйдет. Чувствую, в скором времени здесь на счету будет каждый боец, хоть слабый, хоть некомпетентный. Следует уделить больше внимания групповым тренировкам. Один я в локальном апокалипсисе многого не навоюю.
Вопрос здесь в том, хватит ли мне времени? Чувствую, Ксин придумал эпичнейшую подляну, раз даже Алтаджин знает, что нас «изгнали» из казармы. Или изгнали без кавычек? Дерьмо!"
К некоторому удивлению Саргона, троица культиваторов оказалась куда компетентнее, чем он предполагал. Сразу после краткого оглашения целей миссии (совершенно непонятных без контекста), их сбили в колонну по двое с Акургалем во главе, затем Алтаджин взял на себя роль разведчика, обогнал отряд метров на пятьдесят, тогда как девушки замыкали строй.
Из трех культиваторов Старого Города нервничала болезнью новичка только Ян, остальные напряглись только после трех-четырех кэ угрюмого марша, разбавленного бессмысленным журчанием неуместно-говорливой Дун Цзе.
Сам Саргон трудностей от взятого темпа не испытывал. Наоборот, вынужденное молчание вкупе с монотонной работой дали ему возможность для небольших экспериментов. И если мерзостью темной Ци откровенно светить не стоило, то…
«Копье отражений восходящей Луны»
Странная техника средоточия Ци в руках с приданием некоторых концептуальных свойств копья: остроты, прочности, пробивания, скорости и некоторых других. Можно усилить некоторые через вливание дополнительной Ци, можно убрать, например, «остроту» и «пробивание», чтобы использовать в спарринге, однако разобрать технику на составляющие у Саргона не вышло никак.
Нельзя взять из нее «прочность» и применить на свою защитную технику. Потому что копье может быть учебным или затупленным, но никак не щитом или доспехом. А разложить на мелкие составляющие настоящее духовное заклинание он сможет только при радикально большей чувствительности.