Саргон смог спокойно похвалить предательницу за безупречно проведенную партию.
Он не злословил, не брызгал ядом, не задавал вопросы. Лишь отдал должное уму и сообразительности брюнетки. Заодно восполнил для себя некоторые пробелы: например, страх Дун Цзе во время столкновения с демоническим практиком.
«Она до последнего колебалась, не могла выбрать сторону. Ударила, лишь когда убедилась в его окончательном и бесповоротном проигрыше. И пошла по пути сценария „посмертного проклятия“. Не много ли усилий для таких, как мы? С другой стороны, Алтаджин должен их стоить».
Дун Цзе едва обратила внимание на его одновременно самоуничижительный и высокомерный монолог, высказанный голосом философствующего голема. Слишком сосредоточилась на своей подруге.
Саргон мысленно вздохнул, приготовился слушать новый эпизод, невинный диалог из потерянного благополучия
— Шицзе
К Ян все же вернулось сознание.
Дун Цзе чинно оправила юбку, прежде чем опуститься на корточки перед их колоритной парой.
— Ты жива, какое облегчение… — улыбка умирающей девушки чиста и невинна, точно луговая ромашка, точно детская клятва.
Губы старшей сестры задрожали, ей пришлось прикрыть рот рукой и отвернуться.
Саргон издал ехидный смешок.
— О, она не просто жи,кхкхмхх,ва, — он попытался прочистить горло.
Хрипы от натекшей в легкое крови делали его речь неразборчивой.
— Она. Невре.дима
Ян через силу кивнула робкой радостью покойницы, в своем состоянии совсем не понимая намеков.
— Я не хотела твоей смерти, — несмотря на полный успех, на лице предательницы за все время ни разу не появилось ни единого намека на триумф или злорадство.
Горькие, уродливые слезы беспорядочно падали из ее воспаленных глаз.
— Прости, шимей, я не хотела, — она говорила неразборчиво, булькала и трепетала, прикрывала рот рукой, буквально сотрясалась от рыданий.
Большая разница со всегда опрятной, разборчивой, намеренно идеальной старшей сестренкой Цзе.
— Я так пыталась спасти хотя бы тебя, вывести остальных раньше, чем сейчас…
Она до дрожи в руках хотела обнять умирающую Ян.
Она впадала в панику при одной попытке протянуть свои чистенькие, не испачканные ни в какой пыли и грязи пальцы к избитому, расцарапанному, замызганному личику, к стекленеющим глазам, к разбитым губам, измазанной кровью жилке на изящной шее.
— Все в порядке, мастер, я навещу торговцев сама…
Голова Дун Цзе опустилась. Ян опять бредила.
Она пыталась рассказать своему наставнику, как хорошо себя вела, сколько иероглифов выучила, какие техники нашла, как показала себя в бою.
Долгий монолог, возможный только после усилий бумажных формаций старшей сестры.
От этого радостного, смущенного тона, совершенно неуместного в воняющей скотобойней комнате, ее старшая сестра начала рыдать еще сильнее. Пока ее всхлипы не заглушили слабеющий от каждого слова голосок названной сестры.
«По крайней мере, она так и умрет, беспамятная и счастливая», — устало подумал Саргон и что-то внутри него восставало от этой мысли.
Он должен бороться.
Ян внезапно оборвала свой рассказ на полуслове. В мутных аквамариновых глазах снова появился намек на разум:
— Учитель? Нет… ш…ши,кх,ши-цзе… — прошептала она, рука потянулась к самой близкой подруге во всем Форте.
Единственной, кто остался у нее со старых времен, с добрых времен. Последнее напоминание о счастливой жизни.
Дун Цзе не смогла себя пересилить, отшатнулась прочь от изломанной, потерявшей всякое изящество кисти с торчащей костью указательного пальца.
Такая рука не могла принадлежать любимой шимей. Нет, она должна больше… ей не стоит…
Девушка отшатнулась так резко, что упала на задницу, по-плебейски расставила ноги в стороны. Ее молодое, здоровое тело затрясло еще сильнее, в зрачках Саргон смог разглядеть отражение этой гнетущей картины: умирающая подруга тянет к ней свои поломанные, холодеющие руки. Точно само воплощение смерти.
Смерти или предательства.
Чувствовал ли несчастный Иуда то же самое, когда видел распятого на Голгофе Христа?
Не так ли себя ощущали доносчики, когда разбирали вещи людей, что больше никогда не вернуться в их общий коммунальный ад.
Не эти ли чувства испытывал сам Саргон, когда наблюдал ранним утром за пытками человека, который первый поверил ему и в него.
Дун Цзе в ужасе попятилась назад.
А Ян посмотрела ей в след туманными, совершенно сухими глазами с ясностью умирающего человека. Она вдруг ПОНЯЛА.
Поняла и отвернулась своим чистым взором от рыдающей убийцы. А затем с трудом подняла голову вверх. Встретилась мягким, всепрощающим взглядом с тусклым, безразличным
— С, с, кх, скхсар…
— Да, это я, — он осторожно положил свободную руку на ее липкую от крови макушку, убрал прядь со лба.
Она прикрыла глаза. Безмолвное «спасибо, что ты со мной». Так выражают привязанность кошки своему единственному хозяину.
Он попытался покрепче обнять ее в ответ, а за пеленой безразличия проступили первые слезы.
Тот поступок, который Саргон собирался совершить, чтобы у них еще было будущее, чтобы не оставить Дун Цзе безнаказанной, чтобы…
— Прости меня, — нежно прошептал он в ее розовое, такое красивое ушко.
Совершенно лишенное стигмат пролитой крови, которыми оба оставались покрыты с головы до ног.
— Я вернусь к тебе. В следующем цикле, — хрип почти не слышен на фоне судорожных рыданий единственной выжившей.
Снова эта улыбка одними глазами.
Она из последних сил потянулась к нему лицом, израненные губы слегка вытянулись вперед, он опустил голову ей навстречу.
Их губы встретились в первом и последнем поцелуе.
Обломок чужого меча, вынутый из собственного живота, пронзил сердце Ян.
Она умерла мгновенно.
Он — на целый кэ дольше. Медленно и мучительно, с сожженными легкими, перемолотым в кашу бедром, отрубленной ногой и сломанным позвоночником.
Саргон умирал долго и страшно, пока Дун Цзе выла рядом от душевной боли, от собственной никчемности, выла по загубленной жизни и кровоточащему сердцу.
Она не посмела подойти к нему.
Она не посмела добить последнего выжившего.
Ей хватило смелости подойти лишь когда натужные хрипы дыхания стали совсем незаметны.
Так, глаза в глаза, эхом невысказанных фраз и загубленных стремлений Дун Цзе проводила его последний вздох.
Глава 17
"Чем мы дышим — то мы есть,
что мы топчем — в том нам гнить…"
Снова Саргон и природа, один на один. Там, где ветер остановил свое дыхание, где противно кричат знакомые вороны, где чаща скрывает в себе стылые, промороженные тайны ушедшей династии.
Не нужно встречаться с погибшими лицом к лицу.
Он просто оставит извинения мертвым наедине с чахлым, умирающим снегом.
В этот раз Саргон шел молча, четко, по-армейски выверено… и по-армейски же бессмысленно. Мысли свободно текли по телу, груз потерянных жизней постепенно уходил.
— Это — край земли. Конец.
Геологии предел.
Место точно под венец
в воздух вытолкнутых тел.
Он тихо рассмеялся. Простой, скучный тембр, никакого надрыва, оголенных до предела нервов, комка грязных сожалений.
Вопреки ожиданиям, практик чувствовал себя намного лучше, чем во время прошлого перерождения.
Флегматичная подавленность перетекала в романтичный флер, уютный сплин, словно ранний летний дождь. Капли невзгод барабанят по плечам, но никаких ливней и холодных порывов. Теплый воздух и запах свежести по уходящей весне.
Он жив. Его спутники живы. Настоящий предатель найден.
Акургаль больше не должен терпеть пытки и умирать.
Дун Цзе…
Пока он предпочел просто о ней не думать. Лишь наслаждался случайной прогулкой.
Терапия Весеннего Зала вышла куда эффективнее, чем можно предположить. Нечаянный подарок от выигранного соревнования грел душу под сердцем. Там, в соединительной ткани между душой и даньтянем.
Он выяснит суть награды с помощью системы. Слишком мало времени, чтобы лезть без подстраховки герменевтики виртуальности.
Дар Летнего Зала казался куда весомее. Он чувствовал, как его каналы, что порядком набрали дармовой энергии, переродились в нечто большее. Усилились, окрепли. Результат, которого он надеялся достичь за несколько недель вдумчивой работы над телом, упал в руки совершенно без усилий с его стороны.
Наверное, в этом и крылась задумка странного сооружения Императоров. Несколько дней непрерывной медитации, усиление энергетической системы тела до предела, а затем быстрая эволюция с помощью даров Испытаний.
"Вряд ли мин тан рассчитан на долгое использование. Чересчур мощное давление. Культиваторы продержаться там дня три, не более. По крайней мере, первых двух-трех ступеней. Смертные практики и вовсе зачахнут часов за тридцать-сорок. Я провел там в совокупности два дня, подошел к своему пределу. А теперь, благодаря Очищению Летнего Зала, счетчик сбросился.
Хм. Достанется ли мне повторный дар или разгневанный Бог накажет вторженца? Последнее будет очень трагичной, глупой развязкой. Духов Предков лучше не злить", — он вздохнул, глаза невидяще уставились сквозь блеклую хвойную крону.
Саргон рад, что совершенно не помнил, как именно убивал людей. Кто конкретно ответственен за смерть Ян. То есть, понятно кто: он сам. Он цинично добил умирающую подругу,
чтобы в следующий раз спасти ее.
Спасти от самого дорогого ей человека во всем Облачном Форте.
— Дун Цзе. Черт, ответ всегда лежал на поверхности, но мне даже в голову не могло прийти. Я такой тупой, правда? — он покачал головой, тусклый гнев быстро опал до искреннего огорчения.
Несмотря на перерождение, сил не осталось ни на иронию, ни на коварные планы скорой мести.
Саргон вообще не понимал, что ему делать с новыми вводными. Акургаль — предатель, пусть невольный. Уру — мутный представитель мутного Ордена. Верить — только по ситуации, доверять — нельзя. Дун Цзе — предатель открытый.