Тщетно.
— Сегодня все будет по-другому, — прошептал он малиновым в низких солнечных лучах кронам хвойных деревьев, видимых сквозь узкие прорехи в их обороне.
Возвращение в прошлое имело огромный бонус. Теперь десятник раскрыт и даже не подозревает об этом. Жаль, Саргон не может оставить его как есть: по прибытии в Форт предстоит плотно заняться предателем. И сохранение его жизни совсем не на первом месте.
«Придется рискнуть, оставить предателя с нами в мин тан. Ничего, так будет даже спокойнее. Если присматривать за ним и правильно подать некоторые „странные“ приказы…» — он усмехнулся.
В кои-то веки апатия стала замещаться уверенностью.
Он встал рядом с костром, чтобы размять усталые ноги. А затем проснулись остальные.
— Саргон, ты…
— Но зачем⁈
— А пускай!
— Вдруг нам встретится что-то слишком опасное? Каждый меч на счету!
— Ха! Четыре культиватора в команде! Кому понадобится лишний…
Тихие возгласы сокомандников отдавали неуверенностью, неохотным пониманием, согласием и рассогласованностью. Чуть поодаль на них недоуменно смотрела Ян, лениво зевал Алтаджин, которому что-то яростно втолковывала Цзе.
Наверняка, как и в прошлый раз, пыталась санкционировать разброд и шатание.
После пробуждения группы, сцена беготни, выявления паутины и невозможности вернуться назад повторилась довольно близко к прошлой реальности. И к позапрошлой тоже. Приятно видеть стабильность столь разных временных линий.
Даже если это стабильность паники пополам с идиотизмом и щедрой щепоткой предательства.
Он собрал людей вокруг себя сразу после горячего обсуждения: оставаться исследовать Ясный Зал или идти своей дорогой. Никакого выбора здесь не имелось изначально, проклятие уже закреплено на конкретной местности, однако остальные поняли это только сейчас.
И завороженно смотрели на то, как практики мялись перед входом в Великую Кумирню.
Он дождался, пока подойдут все, включая Уру с Акургалем, молча стоял около минуты, бесстрастно слушая вялые переругивания, недовольство и выкрики из толпы. Наконец, все стихли.
— Прежде, чем вы войдете в мин тан, а я отправлюсь на разведку, хотелось бы прояснить одну вещь, — он сделал многозначительную паузу и не спешил ее прерывать.
Наоборот, принялся сканировать своим вялыми, апатичными, уставшими от смертей вокруг глазами каждого из бойцов. Абсолютно все из них после небольшой заминки отводили взгляд в сторону.
— Акургаль.
Десятник в конце ряда напрягся.
— Ты потерял доверие отряда, — объявил он будничным голосом.
С таким Саргон обычно сообщал о погоде на завтра или готовой еде в котле.
Его оппонент нервно дернул плечом, но продолжил молчание. Лишь пялился на него, вызывающе и слегка тревожно. Но без злости. И без раскаяния тоже.
— Отдай свой меч Каню. Он вернет его тебе, как только мы прибудем в Форт. В казарме поговорим нормально.
Именно это его заявление и вызвало ряд противоречивых возгласов.
В конце-концов, с ним согласились, десятник стиснул зубы, обвел их всех яростным взглядом, а затем стащил потрепанные ножны с пояса и с силой вложил их в руки Каню.
От толчка тот чуть не рухнул в снег, но вовремя переступил ногами и теперь скалился, демонстративно вынимал меч из ножен и возвращал обратно, ковырял ногтем рукоять, а также всячески демонстрировал, что теперь это его собственность.
— Идите без меня. Нам с Камеем и Уру еще нужно проверить паука, — он повернулся к двум сокомандникам, — если мы встретим тварь, то в бой не вступать. Уру бьет резонансом, потом бежим до Ясного Зала. Убить паука можно будет потом, всей командой.
Два практика кивнули, а остальные медленно, неохотно двинулись к двери мин тан. Кроме Юлвея с Ванем, те побежали чуть ли не вприпрыжку, с радостным идиотизмом археологов в проклятой гробницы.
Вот только в этом мире проклятия существуют на самом деле.
— Ма, на пару слов, — бывший вор отошел в сторону, скорчил недоуменную рожу, пока глаза напряженно бегали в поисках путей отхода.
После небольшой беседы он расслабился, потер бровь, затем вздохнул и коротко кивнул своему пусть не командиру, но лидеру. Неприятная необходимость странно ожесточила его обычно податливое, беглое выражение лица.
— Рассчитываю на тебя, — Саргон закончил разговор, развернулся и пошел прочь.
Камей с Уру переглянулись, пожали плечами, а затем молча двинули вслед за ним.
— Неужели так необходимо забирать меч у десятника? — осторожно поинтересовался Уру перед тем, как они углубились в лес.
— Да, — коротко бросил Саргон, а затем принялся вешать на уши бывшего чиновника какую-то чушь про подозрительность и утрату доверия.
Зачем он вообще заморачивался с объяснением своих действий другим бойцам? Особенно действий, которые они не будут выполнять, таких как протокол столкновения с пауком. Затем же, зачем отбирал меч у десятника
Для достоверности.
Ведь сейчас, в отличие от прошлого цикла, на Уру нельзя оставлять следов пыток.
Здесь допрос бывшего чиновника стоит оставить в тайне, чтобы не насторожить Акургаля. Собственно, именно ради достоверности он забрал у него меч. Оставить все как есть слишком подозрительно, если Уру все же проколется и придет с травмами. Или выдаст напряженность невербально.
Или десятник заподозрит подвох уже после, когда Саргон будет уделять ему больше внимания, чем в самом первом цикле. Нельзя показывать свою подозрительность раньше, чем они прибудут в Форт, раз уж послезнание оставило ему такой козырь. Он давно убедился, насколько сильно могут менять судьбу довольно мелкие, а то и вовсе незначительные события.
И теперь предпочитал перестраховываться.
Алтаджин помог с его планами, как и в прошлый раз.
Будто бы случайно отправил вместе Саргона, самого преданного ему бойца — Камея и Уру как бы в довесок наружу, выслеживать паука, чтобы потом не наткнуться на него ненароком.
Поэтому захват чинуши прошел без сучка, без задоринки. Тот даже попытаться убежать не успел, заранее вырубленный ударом по голове.
К сожалению, Саргон не учел одной маленькой вещи.
Люди не боятся боли, если понимают или чувствуют, что ты не готов ее причинить. Пусть по совершенно не тем причинам, которые им захотелось додумать.
Поэтому Уру обнаглел.
Он отказывался отвечать, смеялся и оскорблял их, презрительно фыркал. Вобщем, демонстрировал железную уверенность в собственной неуязвимости.
В новом цикле не оказалось рядом Акургаля, которого практически разобрали на запчасти, уничтожили человеческий облик так, чтобы бывшего чиновника проняло до печенок.
Уру следовало напугать даже не ради добывания уже известных данных, а чтобы слишком наглый и самоуверенный «масон» не встрял где-нибудь и не начал собственную игру. В прошлый раз он вел себя тише воды, ниже травы, что абсолютно устраивало Саргона и сейчас.
К тому же, если «расколоть» его на сведения и удовлетвориться мелочевкой, как бы пропустить мимо себя его слова об Ордене, то, опять же, у чиновника останется мысль, что он и сумел сохранить все свои секреты, и прошел проверку. Очередное алиби.
Разумеется, доложить обо всем Ксину станет немного сложнее, но юный практик верил в свою способность правильно обосновать полученную информацию. Тем более, если она подтвердится.
Жаль, засранец так и не начал говорить.
Камей уже раздраженно потянулся за деревяшкой, что заменяла ему и щипцы, и молоток, но Саргон покачал головой.
А затем принялся методично избивать Уру, стараясь не попадать по опасным, заметным или излишне уязвимым зонам. Лицо, открытые участки кожи, голова или сердце, ладони и кисти рук.
Зато все остальное…
Он бил молча, решительно пресекая попытки испуганного, недоумевающего чиновника раскрыть рот, попытаться остановить, вразумить бывшего товарища. Рассказать уже хоть что-нибудь!
— Все, теперь спрашивай. Если поймаешь его на вранье, если он заартачится или я заподозрю ложь — другого шанса не будет. Бить можно и нужно не только по самым защищенным зонам человеческого тела.
Уру энергично закивал.
Глава 18
— Нам точно стоит брать с собой веревку? — поежилась Ян.
— «Всего не избежать. Беспорядок неизбежен, как неизбежна и жемчужная опухоль [геморрой]. Есть лишь предвечное присутствие сокровенной сути божественного», — Дун Цзе улыбнулась своей шимей, дергано и ехидно, пряча беспокойство с нервной дрожью за саркастическими ухмылками, которыми она раньше не злоупотребляла.
Саргон не стал вслушиваться в диалог. В прошлый раз он так напряженно думал сначала над закрытой дверью, а потом над странным Алтарем, что все шепотки вокруг прошли мимо его слуха. Сейчас он чувствовал себя веселым и расслабленным, почти свободным.
Так или иначе, скоро все закончится.
К его небольшому удивлению, Алтарь Бога Весны снова выдал награду за победу в стихослагательном Испытании. В этот раз другую: не мягкая, приятная тяжесть за даньтянем, что держала в узде мерзкую половину его внутренней Ци, но легкость чертогов разума, благополучие мыслей, некое ментальное отдохновение с привкусом улучшения навыка… или навыков.
Неожиданный, но не менее приятный бонус. А также небольшая гарантия, что Летний Зал не станет выжигать наглого святотатца за покушение на уже полученную услугу.
Так и произошло: вся накопленная Саргоном Ци за третий цикл усвоена, переработана, пущена в расход к вящей славе вечного Пути Дао. От переваренного могущества пела душа, звенела натянутой струной собственная суть, скрипели мышцы, слишком жесткие, слишком гибкие, слишком эффективные для простых и не совсем простых смертных.
Благорастворения воздухов не случилось — вся Ци ушла в бездонную бочку мистического ядра культиватора.
Саргон вдохнул еще раз священный, пропахший тысячелетиями высшей касты воздух покинутой обители, а затем принялся за дело.
Пока говорили Ян с Дун Цзе, он подошел к фармацевту, зашептал ему на ухо низкие истины простого пути.