— В каком направлении стоит идти, Ян-нюйши? — прохрипел Акургаль куда-то в аккуратные туфли-лодочки юной девушки.
Паникующая девица резко осеклась. Ее глаза комично округлились, будто в новомодных сериалах старого мира Саргона, рот открылся, чтобы невысказанные слова вырвались безобидным выдохом, затем челюсть захлопнулась обратно.
— Этот десятник уже отправил подчиненных на разведку, — мягким, увещевательным, почти отеческим голосом продолжал Акургаль, пока осторожно вставал обратно на ноги, — скоро они вернутся назад, зачитают доклад, а затем госпожа Ян сама и решит, что дальше делать, куда идти. Надо только подождать совсем немного…
Меньше всего потрепанному мужику хотелось снова провоцировать культиватора.
Спустя час, волнения окончательно улеглись. Саргон лично похоронил тело невезучего аристократа в одном из нетронутых временем рвов у восточной стены, проследил за опросом предыдущих часовых: Уру не слышал ничего подозрительного, когда передавал пост Юлвею, а Камея аристократ так и не разбудил, отчего тот счастливо дрых вместе со всеми остальными, когда наступил его час дежурства.
Дун Цзе не нашла ничего примечательного: убит перерезанием горла, то есть достали его вплотную.
Голову действительно отрезали после, кровь осторожно слили, словно крестьяне свинье или корове. Никаких следов вторженец не оставил, признаков Ци не имелось: все сделано исключительно человеческими силами, даже если действовал культиватор или потусторонняя тварь.
Тем временем, с разведки возвратился целый и здоровый, однако чем-то расстроенный Ма, пошептался с Акургалем, потом оба пошли на поклон к Алтаджину, тот отфутболил их к ЦзэДун, за брюнеткой увязалась ее шимей, обе слушали отчет со всевозрастающим изумлением и тревогой на лицах, выражение Ян снова стало беспокойным, загнанным, почти паническим.
Следующий приказ Дун Цзе озвучивала, ненароком касаясь плечом своей младшей.
— А теперь разошлись! Встреча будет здесь же, перед воротами, через шичэнь.
Саргон вздохнул и поплелся в сторону.
Разведка всеми, кроме только что пришедшего Ма и его десятника. Алтаджин и не думал принимать участие в общем обсуждении или действиях: так и просидел в позе медитации, лишь кивнул на брюнетку, когда к нему подошел с отчетом бывший вор.
— Пошли, Юншэн, — вздох вырвался сам собой.
Вот уж кого ситуация не волновала ни в малейшей степени: все, чего хотел фармацевт — это найти интересные ингредиенты, сцапать уголь из костра, пока никто не замечает да как можно чаще использовать подаренный артефакт. В идеале с возвышенности и в толпу людей: статистика сама себя не соберет.
Одно везение — с его ужасной координацией забраться на остатки второго этажа Куньлуньской башни практически невозможно.
Впрочем, он сосредоточился на синице в руках и уже успел наскрести в свои коробки несколько видов мха с башни, один — со стен, парочку невзрачных растений у северного угла, а также… пропитанный кровью Юлвея песок из-под остатков подвесного моста, сам по себе редкий в этих снежных краях.
Саргон не стал просить его выкинуть столь неприятный ингредиент или взывать к чувствам, который фармацевт не испытывает. Лишь отвернулся, ощущая, как шевельнулся тревожный комок невысказанной злости и чувства вины где-то под солнечным сплетением.
— Попытаться найти дорогу к Форту. Или любую другую тропинку, просеку, след пребывания людей или хотя бы вчерашнюю поляну, поле боя с ублюдским демонопоклонником, — вольно повторил он отданный приказ.
В этот раз на разведку шла большая часть Первого Отряда. На месте оставалась только троица культиваторов Старого Города, а также Ма с десятником, которые должны проверить окрестности, набрать дров и выполнить другую поденную работу.
Девушки пытались осторожно изучить дверь во внутренние залы, Алтаджин сразу после инструкций внаглую уселся медитировать, после чего оказался окончательно потерян окружающим миром.
Саргон пожал плечами, помахал рукой товарищам, чтобы разбивались на пары и выбрал себе самую опасную сторону, отчего каждый из четверки украдкой вздохнул.
Сам культиватор только пожал плечами на их просьбы быть осторожнее. Беспомощная злость пополам с исступленным раздражением гнала его вперед. Хотелось драки, хотелось разбить парочку (десятков) черепов, хотелось вернуться в казарму и побыть в одиночестве, запустить циркуляцию Ци на полную, чтобы проклятый холод позорно бежал из его промороженных костей.
Хотелось многого и ничего не хотелось вовсе, но движение и действие, любое действие, могли помочь. Поэтому он потянул недовольного фармацевта к выходу из башни и вышел наружу.
Странное дело: в красочных, совершенно Пушкинских зимних лучах неизвестное строение вовсе не потеряло своего тревожного, слегка инфернального вида.
При свете дня башня стала выглядеть куда пристойнее, чем в виде темной заброшки в пузыре звуконепроницаемой тьмы, как вчерашним вечером. Однако теперь стали открываться другие подробности, ранее тщательно скрытые покровом ночи.
Башню явно пытались поджечь: строение основательно подкоптилось сверху, обугленный навес выглядел потекшим, будто состоял из пластмассы, а по всему зданию, сверху донизу, шли следы копоти… в виде отпечатков человеческих рук. Десятки, если не сотни. Ни одной одинаковой, но все чем-то похожие: узкие, мелкие, слишком тонкие, чтобы…
«Костей, не рук», — понял Саргон и вспомнил невеселую находку под порогом, а также одну из ям во рву, доверху заполненную полуистлевшими желтыми позвонками.
— Что за дерьмо здесь творилось?
Казалось, лес вокруг судорожно вздохнул в ответ на его вопрос: резко зашумели листья от ветра, заскрипели ветки, где-то вдали заперхали разноголосьем две вороны, а потом все также внезапно затихло.
Посреди привычной тишины эта короткая какофония заставила парня подпрыгнуть на месте и начать озираться. Но пейзаж оставался неподвижным, застывшим во времени — словно не часть реального мира, а искусная картина, запечатление некой местности на холсте с дотошностью камеры обскуры.
Краски этого полотна включали в себя исключительно холодные оттенки.
Юншэн все порывался пошарить в ямах около рва, пришлось буквально тащить его за руку и рычать в лицо, чтобы непонятливый фармацевт все-таки прислушался к его мнению.
Им остался восток, сторона противоположная той, откуда они пришли. Вань с Уру пытались пройти по вчерашним следам, найти дорогу назад, тогда как Камей с Канем исследовали южный участок: он мог вывести их к дороге. Северный признали совсем бесперспективным: деревья там образовали совершенно непролазный бурелом, который переходил в густой лес до самых гор.
В итоге, Саргону и Ко пришлось обходить Ясный Зал, как делал вчера Юлвей, подозрительно много знавший о…
Юный практик остановился на месте. Встал у мышастых стен точно разом иссохшее дерево. Внезапная догадка вызвала в нем волну тошноты.
«Нет, это может быть простым совпадением».
Он уже знал: никаких совпадений здесь нет. Потому что Ци стучала в его груди сердечным ритмом, била в висках тревожным сигналом, трепетала хищником, посаженным на цепь, где все звенья — единое целое.
Его вывод легко объяснял все странности, все нестыковки и прочее, упускал лишь мотив. Мотив, который легко мог знать убитый демонический практик: именно сюда он так настойчиво пытался попасть, даже во время преследования слаженной боевой группой.
Сейчас, когда Саргон хорошо выспался, отдохнул, а другие эмоции полностью вытеснили горячку и гордячку прошлого боя, он смог посмотреть на вчерашние события с холодной головой.
И увидеть множество тревожных мелочей, нелогичных действий, которые совершал демонолюб. Далеко не все из них можно списать на личность, на помешательство или другие варианты отупения из-за неправедной секты.
"Почему практик уровня Алтаджина просто не стал петлять по лесу? Он мог оторваться от большей части бойцов, а потом щелкать остальных по очереди. Почему не устроил засаду раньше, когда понял, что его догоняют? Почему его подельник не помог ему, если я прав и у нас предательство внутри группы.
Положим, сделать засаду или гадость заранее он не мог, оторваться, благодаря мстительным духам Алтаджина, тоже. Но почему дрался в одиночку? Не знал про союзника? Это два совершенно разных практика из разных сект? Конкуренция?
Пока поведение демонического культиватора — самое слабое место моей теории".
Саргон двинулся дальше, влекомый фармацевтом. В том все же проснулось рвение, стоило ему увидеть на той стороне редкие цветущие сосны: во всем неотличимые от остальных, только на кончиках веток между иголок виднелись мелкие желтые цветы.
«Пускай соберет все. Даже я слышал про редкость таких ингредиентов. Авось, с новым артефактом и избытком разных трав для экспериментов Юншэн выдаст нечто действительно мощное для новых волн и конца света».
Стена с другой стороны приютившей их башни казалась более целой, сохранилась лучше, нежели остальные три участка. Лишь плотная, длинная, почему-то зеленая, подстать сосновой хвое, паутина раскинулась сразу на десяток квадратных метров каменной кладки. Не она ли стала причиной подобной сохранности?
— Юншэн, кто мог оставить такую паутину?
Фармацевт скорчил мерзкую рожу, что у него означало пренебрежение и нечто вроде покровительственного вздоха.
— Лю.ой.бл.шой.па.вук. Се.-ый.жнец. Пан.ци-ный. Яш.мо.-ый.пау.ти-.ник.
Слова посреди зимней хмари и черных деревьев звучали жутко, как будто шепот в этих суровых местах оставался куда безопаснее обычной речи.
После очередного взгляда на паутину Саргона едва заметно передернуло. Демонов с чертами насекомых он не любил больше всего. Те же дилоу пугали сильнее хорнов, хотя представляли меньше опасности и вообще оказались куда слабее — гибриды змеи с насекомыми уступали во всем, только двигались лучше и получились мобильнее за счет змеиных тел.
Саргону очень не хотелось проверять, каким по силе окажется неизвестный паук, чья паутина так удачно раскинулась по стене, при этом загадочно отсутствовала на ближайших к Ясному Залу деревьях. Факт, неприятный своей нелогичностью.