12.11.41 г. противнику удалось добиться успеха сразу на нескольких участках, захватив господствующие высоты. Противник отмечает начало переправы советских войск через Керченский пролив на Таманский берег.
13.11.41 г. советские части были прижаты к Керчи и частично отошли на полуостров северо-восточнее города. Все это время румынские части вели зачистку горного Крыма от остатков советских частей. В ходе зачистки румынами было расстреляно более 800 человек, в плен румыны брали достаточно редко. Исключение было сделано для нескольких бойцов и капитана из состава 68-го кавполка 48-й КД (фамилия в документах не указана). 13.11.41 г. был захвачен большой склад в монастыре Кизил-Таш. Расстреляно 107 человек и один политрук, 56 человек взяты в плен немецкими подразделениями. В числе прочего захвачены 74 ротных миномета и боезапас к ним. 14.11.41 г. вышел немецкий приказ по борьбе с партизанами, после чего в операциях по зачистке количество расстрелянных сократилось.
14.11.41 г. советская оборона оказалась разделена на несколько очагов сопротивления. Противник отмечает бои в районе Катерлез, выс. 131,7, 150,5, на юго-западной окраине Керчи. 170-я ПД начала штурм г. Митридат. К вечеру противник овладел высотой, вынудив советские войска отступать на северо-восток от Керчи.
Румынский горный корпус в ходе зачистки местности захватил 5 офицеров, 7 женщин и 120 человек. Принадлежность в документах не указана.
15.11.41 г. Противник отмечает упорную оборону на высотах 91,4, 150,5, 131,7 в районе Булганака.
При зачистке территории в горной местности 1-й горно-стрелковой бригадой взято в плен около 500 человек.
16.11.41 г. Около 14 часов Керчь была захвачена немецкой 73-й ПД. Бои продолжались на полуострове северо-восточнее Керчи.
17.11.41 г. Немецкие войска вели зачистку Керчи.
Оборона Крыма завершилась. Последним островком, который контролировали советские войска в Крыму, оставался Севастополь. Противник начал установку береговых батарей по Крымскому побережью. Первым получил назначение 148-й армейский артдивизион, занявший оборону вдоль западного берега Крыма и в районе Евпатории.
Противник указывает, что в ходе боев за Крым, начиная с момента прорыва Ишуньских позиций, 11-й армией было захвачено 60 470 пленных, 271 орудие, 63 танка и броневика, 24 зенитных орудий, 409 пулеметов, 321 миномет. Всего с момента начала штурма (с 21.09.41 г.) захвачено 100 658 пленных, 447 пушек, 166 танков и броневиков, 37 зенитных орудий, 2264 пулемета, 213 противотанковых пушек, 630 минометов и т. д.
Безусловно, цифры противника сильно завышены, и большая часть вооружения указанного противником была захвачена в неисправном состоянии. Но невольно возникает вопрос: а в чем причина такого жестокого поражения?
В таких случаях чаще всего причина бывает не одна. Мы не будем касаться общих проблем, предопределивших поражения первых лет войны. Советская армия к началу войны представляла собой «контору», в которой царили законы бюрократии (как ни странно, но это так). Чины и должности получали не те, кто мог провести операцию с наименьшими потерями, достигнув максимального результата, а тот, кто смог максимально удовлетворить запросы «начальства». Неважно, каким образом это было сделано, либо показной решительностью и беспощадностью к своим войскам, либо личным обаянием и умением угодить, или показным патриотизмом; все эти методы не изжиты и по сей день в «конторах». Дабы не быть голословным, приведу несколько примеров. Обратим внимание на кадровые решения, последовавшие за падением Крыма.
Вице-адмирал Г. И. Левченко (бывший представитель Ставки, старый большевик, участник штурма Зимнего) был разжалован в капитаны 1-го ранга и отправлен на должность коменданта Кронштадта. Если подходить объективно, то вина его была минимальной. Он «подхватил падающее знамя» и не осуществлял разработку боевых операций, выполняя больше административные и организационные функции.
Генерал-майор Дашичев, командир 9-го СК, тоже получил взыскание по служебной линии и давал объяснительные в Особом отделе армии. Да, 9-й СК потерял достаточно много личного состава, но до последнего момента сохранял остатки боеспособности.
Генерал-майор Черняев, герой Перекопа, был отстранен от командования 156-й СД и тоже давал объяснения в Особом отделе. Дальнейшая его судьба была достаточно трагичной. То же самое можно сказать и о полковнике Торопцеве.
Это те люди, которые взяли на себя ответственность за своих солдат, за судьбу Крыма.
Карьера полковника Ласкина развивалась вполне успешно, он получил назначение на должность начальника штаба фронта, но… Вместо ожидаемой должности он получил 10 лет лагерей за то, что скрыл кратковременное нахождение в плену в самом начале войны.
Генерал-полковник Ф. И. Кузнецов был направлен на второстепенные должности. Судьбу его трагичной назвать нельзя, но он попал в серьезную опалу. О нем сохранились крайне негативные отзывы тех, кто в то время был «в фаворе». Критика со стороны его собратьев-генералов очень жесткая, но она не содержит никакой конкретики. Вместе с тем его документы говорят о нем как об очень грамотном офицере и командире. Возможно, он просто не умел выбирать себе команду.
Вместе с тем, несмотря ни на что, некоторые офицеры получили после этих событий повышение. Так, хуже всего проявивший себя командир 276-й СД генерал-майор Савинов стал начальником штаба 51-й армии.
Командир 106-й СД генерал-майор Первушин был тоже назначен на достаточно высокую должность. Но самое удивительное, что генерал-лейтенант П. И. Батов был назначен на должность командующего 51-й армией. Без комментариев.
Возможно, я несколько предвзято отношусь к тем, кто выжил, но дальнейший ход событий как бы подтверждает неадекватность кадровых решений. Я не могу ничего сказать о дальнейшей карьере генерал-лейтенанта П. И. Батова, но именно он начинал готовить Керченскую высадку в декабре 1941 года. Генерал В. Львов, сменивший П. И. Батова в этой должности в декабре 1941 года, столкнулся с тем, что операция оказалась очень плохо подготовленной.
Готовил ее штаб под руководством… генерал-майора Савинова, однако тот факт, что Керченская высадка была фактически провалена и немцы фактически разгромили обе Керченские высадки, советские 83-я бригада, 302-я и 224-я СД понесли огромные потери, никак не повлиял на дальнейшую его карьеру.
Генерал-майор Первушин, плохо организовавший высадку и оборону Феодосии в январе 1942 года и фактически проваливший ее, под репрессии не попал. Возможно, это было связано с тем, что в ходе разгрома советской Феодосийской группировки он был тяжело ранен авиабомбой. Вместо него под суд пошел командир 9-го СК генерал-майор Дашичев, который являлся его подчиненным и априори выполнял приказы генерала Первушина.
При разбирательстве И. Ф. Дашичеву было поставлено в вину оставление Крыма в ноябре 1941 г., хотя объективно упрекнуть его было не в чем.
Генерал-майор Петров. Что можно сказать о человеке, который, уходя под Воронцовку, вел за собой 35 тыс. бойцов, а вернулся обратно, бросив по дороге армию и приведя в организованном порядке едва 3,5 тыс. «штыков». При этом «неорганизованно» (под командой инициативных командиров) вышло вдвое (а то и втрое) больше бойцов (смотря как считать).
Оборона Севастополя, при всей ее героичности, к сожалению, является примером очень плохого командования. Если бы не Керченско-Феодосийская операция, Севастополь бы пал 1 января 1942 года (несмотря на все усилия Ставки). Но вот что странно. Сбежавший из Севастополя без приказа своего «армейского» командования генерал-майор Петров под суд не пошел. Мораль из этих фактов пусть извлекает сам читатель, я просто сопоставил факты.
На что можно обратить внимание в тактическом плане? Советские удары всегда оканчивались победой противника. Почему? С точки зрения современности все просто: удар наносился «размазано», растопыренной ладонью – на широком фронте, без сосредоточения артиллерии, без предварительной разведки. Кроме того, командиры часто не выполняли приказ или выполняли его не вовремя (особенно это касается «опергруппы» и Приморской армии). Разведка не велась, как следствие, очень часто советские войска наносили «удар» по превосходящим силам противника.
Решениям командования часто была свойственна косность. Штурм какого-либо пункта обороны противника велся несколько дней с одного и того же направления. Как следствие, противник подтягивал артиллерию и перемалывал атакующие части, как это было под Воронцовкой.
Советские военачальники постоянно жалуются на немецкие танки. Увы, стоит признать, что танков у нас было намного больше. Как минимум три дивизии имели в своем составе танковые части, и даже если сравнивать немецкие штурмовые орудия и советские «Т-34», то класс машин был примерно одинаков, а кое в чем «Т-34» был лучше спроектирован, но…
Боевая эффективность зависит не только от проекта. И, как результат, усилиями техслужб 190-го дивизиона до Севастополя дошли 14 немецких штурмовых орудий, а из 12 танков «Т-34» из 5-го танкового полка пришел один (еще один из-за нехватки топлива был оставлен в засаде). Из двух танковых батальонов (156-й и 106-й СД) к концу обороны уцелели лишь два танка. Сохранила часть своего бронеэскадрона 40-я КД (7 танков), но из семидесяти танкеток мототанкетного полка уцелели около полутора десятков (в основном вышли в Севастополь).
Удалось сохранить и отправить на Большую землю оба дивизиона реактивной артиллерии. Приморской армии удалось сохранить часть артиллерии армейского подчинения, но и в ней потери достигли 50 % (один дивизион 265-го КАП, два дивизиона 52-го АП, два дивизиона 51-го АП). Причиной потери артиллерии стали просчеты в маршруте отступления и… нехватка топлива.
Неудачи в боевых операциях были предопределены тем, что части вводились в бой раздроблено, «в час по чайной ложке», как будто специально, чтобы противнику было удобнее их «пережевать». Все эти выводы нужно было сделать еще тогда, в 1941-м, но почему-то вместо вдумчивого анализа с последующими выводами возобладало «шапкозакидательство». Видимо, именно оно вкупе с русским «авось» часто являлось причиной наших поражений.