et etiam in acordo con il Tartaro)[178]. Согласно данным Литовской метрики, действительно, с крымским ханом были достигнуты очередные договоренности относительно совместных военных действий против «великого князя Московского»: Литва должна была ежегодно выплачивать сумму в 15 000 золотых, а хан обязывался не разорять южные окраины и, в свою очередь, вести войну с Василием III Ивановичем. Как писал сам Сигизмунд, «до начала лета мы отправили с казной в Черкассы господина Гаштольда, воеводу Полоцкого, и хан обещал быть с нами в надежном союзе против нашего врага»[179]. Вряд ли в Москве поверили в объяснения хана: от захваченных языков уже было известно, что поход изначально планировался на Русь, а не на ногаев.
В сентябре 1517 г. Сигизмунд отправил в Москву своих послов: маршалка Могилевского Яна Щита и писаря Богуша Боговитиновича, и одновременно с этим выдвинул из Полоцка свои войска на псковский пригород Опочку, расположенный в верхнем течении р. Великой. Главная цель похода, озвученная в грамоте Сигизмунда, — «силой склонить к миру на почетных и выгодных для нас условиях». То есть акция преследовала цель — заставить великого князя быть сговорчивее в переговорах о мире[180].
18 сентября Сигизмунд объявил в своей грамоте: «И хотя у нас были трудности со сбором денег, занявший много времени, мы собрали солдат, а вместе с ними и тех, кто находится под нашей властью, устроили им смотр и привели в порядок, и в субботу восьмого числа в день Св. Марии (8 сентября — А. Л.) направили их во вражескую землю к Опочке, а некоторых наших иноземных советников в парадных тяжелых доспехах оставили здесь [с нами]»[181]. Сам король в экспедиции не участвовал — 24 сентября он отбыл из Полоцка, а 29-го прибыл в Браславль. Долгие сборы войск привели к тому, что, как позже писал епископ П. Томицкий, «лучшие времена для активного введения войны прошли, и настало время холодов и непрерывных дождей»[182].
Сборным пунктом был назначен Полоцк, куда в начале августа прибыл сам король. Общая численность войск вместе с ополчением не превышала 10 тысяч человек. Лазутчики доносили великому князю Литовскому и королю Польскому Сигизмунду, что в связи с продолжающейся войной московский князь собрал с периферии все возможные силы для борьбы с крымским ханом и теперь северо-восточные окраины «Московии» фактически оголены. Военной совет, собранный в Полоцке, принял решение развивать наступление на Псков, а затем и на весь северо-запад. Таким образом, план совместного наступления Крыма и Великого княжества Литовского на Россию стал реализовываться.
По словам перемышльского епископа Томицкого, который был хорошо информирован о движении армии, замок Опочка (Агсеm Opoczka) хоть и не являлся целью похода, но непременно будет захвачен, так как в нем укрылись «многие вражеские дворяне» (multi nobiles ex hostibus). После захвата опорного пункта «московитов» предполагалось развить успех вплоть до Пскова.
Итак, первой целью наступающей армии короля должна стать маленькая крепость Опочка. Городок существовал к тому времени уже более ста лет. В феврале 1406 г. Витовт полностью разрушил псковский пригород Коложе: «Овых изсече, — как пишет псковская летопись, — а иныя поведе во свою землю, а всего полону взяше 11 тысящ мужей и жен и опроче сеченых детей». После этого трагического события псковичи и решили построить крепость на новом месте. Первое летописное упоминание города Опочки относится к 1414 году. Существует две версии относительно основания этой крепости. Псковская летопись пишет, что «псковичи поставиша град Коложе на новом месте на Опочке, а сделаша весь у две недели в осень по Покрове», следовательно, как полагал известный историк фортификации В. В. Косточкин, Опочка — это древнейшая крепость Коложе, возрожденная на новом месте[183].
Однако эта версия была подвергнута критике со стороны историков А. В. Насонова и М. Е. Васильева[184]. Выражение псковской летописи «поставиша город Коложе на новом месте на Опочке» может означать постройку крепости в Опочецком крае. Местом постройки нового Коложе А. В. Насонов считал Мокрую горку в 11 км от Опочки, а М. Е. Васильев, производивший археологические раскопки на территории Любимовского сельсовета Опочецкого района — городище Удриха[185]. Сама же крепость Опочка с новой оборонительной системой, согласно археологическим данным, была построена на месте старого укрепленного городища. Мероприятия 1414 г. — строительство нового Коложе и Опочки на местах старых, некогда укрепленных городищ — были связаны с необходимостью срочно укрепить псковские форпосты.
Опочка была воздвигнута за очень короткий срок: «Лета 6922 псковичи поставиша город на Опочке, над Великою рекою; начата делати за неделю по Покрове, а зделаша 2 недели весь»[186].
Что же представляли собой оборонительные сооружения Опочки в XV–XVI вв.? Городище сохранилось до наших дней, и археология может прояснить некоторые вопросы оборонного зодчества этой крепости. Название укрепленного пункта произошло, очевидно, от слова «опока» — так назывался известковый камень, который и был использован при строительстве крепостных сооружений. Известняковыми камнями, которые извлекались при прорытии рва, устилали основание вала, а сверху засыпали землей. Ров был соединен концами с р. Великой. Таким образом, получился холм высотой 1520 м с крутыми склонами, окруженный водой. Валы, сохранившиеся до наших дней, имеют высоту до 5 м и ширину до 45. В плане крепость имела форму эллипса с периметром площадки в 750 м[187].
По периметру стен были установлены всего три глухие башни. Башни защищали наиболее уязвимые участки, поэтому размещены они были неравномерно и выступали за линию крепости. Так, расстояние между Велейской и Себежской башнями было небольшим, что может объясняться слабой естественной защитой участка, а расстояние между Себежской и Заволоцкой на южном прясле было наибольшим, так как здесь протекала р. Великая и находился небольшой посад[188]. Гарнизон такой небольшой крепости вряд ли превышал несколько десятков человек, но в случае осады за ее станами укрывались местные жители, часть из которых могла пополнить гарнизон.
В крепость вели двое ворот — Большие и Малые. От первых, главных ворот (в документах более поздних их называли «Спасскими воротами») шел спуск к деревянному наплавному мосту длиной 57 саженей. По обеим сторонам от моста в воде были сделаны надолбы — заостренные вкопанные в дно бревна, сыгравшие свою роль в осадах 1426 и 1517 гг.
Стены Опочки были бревенчатые, состоящие из двух рядов вертикально поставленных бревен, промежутки между которыми были заполнены землей. Польский хронист Бернард Ваповский, объясняя читателям простейшие оборонительные сооружения Опочки, в то же время не мог не отметить их эффективность: «хотя стены ее (Опочки — А. Л.) сделаны из дерева, но они непроницаемы пушечными ядрами, так как были наполнены землей». Практически то же самое говорил и другой известный хронист, Мацей Стрыйковский: замок деревянный, но весьма пригодный к обороне[189]. По свидетельству С. Герберштейна, видевшего Опочку в 1517 и 1526 гг., крепость с берегом соединял «плавучий мост, по которому лошади переправляются по большей части по колено в воде»[190]. Имперский посол также сообщал, что сама крепость сделана из дерева и находится «на высоком островерхом, как конус (Kegl), холме. Под ним — большое количество домов (они называют это городом)».
Стены и валы Опочки совершенно не соответствовали современным европейским представлениям о профилях оборонительных сооружений. Крепость не защищали эскарпы, гласисы, валганги, фоссобеи и прочие фортификационные ухищрения того времени. Но вследствие особого географического положения простейшие сооружения, земляные валы и деревянно-земляные стены делали Опочку практически неприступной. Действия артиллерии противника не могли эффективно нанести повреждения укреплениям, поскольку из-за водной преграды пушки были вынуждены находиться на значительном расстоянии от крепости.
На деревянно-земляных стенах Опочки с высокими валами были закреплены катки — толстые бревна, которые скатывали на карабкающегося по валу противника. Эти нехитрые, но очень эффективные приспособления для отражения штурма находились на вооружении города вплоть до XVII в., после чего пришли в негодность. В первой трети XVII в. воевода Опочки В. Туров, жалуясь на плохое состояние укреплений, отмечал, что в городе «катки не покладены… и чеснок не побит, и надолбы не поставлены (выделено мной. — А. Л.)»[191].
Боевое крещение крепость получила в августе 1426 г., когда под городок пришел Витовт, а с ним рать «Литовскаа и Летцкаа, и Чежскаа, и Володскаа, и татарове». Гарнизон маленькой крепости был усилен 50 псковичами (а всего вряд ли было более 100 воинов). Тогда осаждающие понесли существенные потери из-за хитрости опочан, вбивших в воду колья под подвесным мостом: «и тако начата тат(а)рове скакати на мост на конех, а гражане учиниша мост на ужищах, а под ним колиа, изострив, побита; и якоже бысть полон мост противных, и гражане порезаша ужища, и мост паде ся с ними на колие оно, и тако изомроша вси, а иных многых татар и ляхов и литвы живых поимаша, в град мчаша». С пленными поступили отнюдь не гуманно. Защитники мстили за резню, учиненную во время взятия Коложе литовскими войсками: опочане «резаша у татар срамныа уды их (половые органы. —