са его корабельную принадлежность, его профессию. Всегда угадывал.
Было это в городе Новороссийске незадолго до начала боев за город. Шел как-то Наседкин Приморской улицей с дружком-приятелем рядовым Клюшкиным. Краснофлотец идет навстречу.
Посмотрел Наседкин на краснофлотца.
– Минер, – шепчет Клюшкину.
Поравнялись они с матросом.
– Братец, скажи, какова у тебя боевая профессия? – спросил Наседкин.
Подивился матрос вопросу, однако ответил:
– Минер.
– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует Наседкин.
Идут они дальше. Снова навстречу матрос шагает.
– Радист, – шепчет Наседкин Клюшкину.
Поравнялись они с матросом. Спрашивает Наседкин:
– Братец, какова у тебя боевая профессия?
Посмотрел удивленно матрос на солдата. Однако ответил:
– Радист.
– А! Что?! Что я тебе говорил! – торжествует опять Наседкин.
Третьего повстречали они краснофлотца.
– Этот бомбардир, – произнес Наседкин.
Верно. Оказался матрос бомбардиром, то есть морским артиллеристом.
Смотрит рядовой Клюшкин на ефрейтора Наседкина:
– Вот так волшебник! Волшебник и маг!
Не маг, не волшебник Наседкин вовсе. Просто наблюдательный он человек. Знает: минеру нужна осторожность. Смерть всегда рядом. Опасна поспешность. Вот и походка у минера плавная, степенная.
Знает: радист всегда в напряжении. Главное здесь – быстрота в работе. Вот и походка у радиста быстрая.
Прошло несколько дней.
Наседкин и Клюшкин снова шли по Приморской улице. Снова встречают они краснофлотцев. Вот первый идет навстречу.
– Рулевой, – шепчет Наседкин Клюшкину.
Поравнялись они с матросом.
– Братец, какова у тебя боевая профессия?
– Автоматчик, – ответил матрос.
– Что такое? – смутился Наседкин. – Как же так? По всему видать – рулевой. Вот ведь и шею вытянул, и смотрит поверх всего. Рулевой, конечно.
Снова навстречу идет матрос.
– Электрик, – шепчет Наседкин Клюшкину.
Поравнялись они с матросом.
– Братец, какова у тебя боевая профессия?
– Автоматчик, – ответил матрос.
Смутился опять Наседкин:
– Электрик, ведь по всему – электрик. Вона на пальцах, смотри, подпалины.
Новых встречают они матросов. И третий сказал – автоматчик. И четвертый сказал – автоматчик. И пятый, и шестой, и седьмой, и десятый. Стоит Наседкин, развел руками.
– Непонятное что-то, – твердит Наседкин.
И Клюшкин стоит, поражается: на боевом корабле и вдруг профессия – автоматчик, словно у них в пехоте.
Не знал Наседкин, не знал Клюшкин – повстречали они морских пехотинцев.
Покидали в те дни многие из краснофлотцев свои суда. Сходили на берег, на землю. Создавались для защиты Кавказа из моряков Черноморского флота в помощь наземным войскам специальные стрелковые роты и батальоны.
Много славных подвигов, защищая Родину, совершили в годы Великой Отечественной войны сухопутные моряки.
Идут моряки-пехотинцы, морская пехота. Автоматчик – главная здесь профессия.
История с Барманцаком
Севернее Северного Кавказа, там, где кончается Ставропольская возвышенность, за реками Кумой и Маныч, начинаются калмыцкие степи.
Привольны, хороши калмыцкие степи. До Нижней Волги, до Каспийского моря тянутся.
Развернулись и здесь бои. Вторглись фашисты в калмыцкие степи, к Каспийскому морю через калмыцкие степи хотят пробиться.
Одной из советских частей, действовавших в этом районе, были приданы верблюды. Оказались верблюды солдатам в их солдатских делах надежными помощниками. Особенно понравился бойцам верблюд по кличке Барманцак.
Был он на редкость трудолюбивым.
Был он на редкость неприхотливым.
Память имел хорошую.
Вот какая однажды приключилась с верблюдом история.
Напали как-то фашисты на наш полковой обоз. Пленили Барманцака. Погнали в свою часть. Поражались фашисты, глядя на верблюда.
– Камел! Камел! – на своем языке кричали. «Камел» – это и есть по-немецки «верблюд».
Залезали фашисты к Барманцаку на спину. Усаживались между верблюжьих горбов.
– Гут! – голосят оттуда. – Гут!
Переживали наши бойцы, что лишились, что не отбили у налетчиков двугорбого друга. Даже появился у наших план: мол, проберутся к фашистам разведчики, узнают, где пленник, а затем смельчаки совершат отважный налет и вернут Барманцака в родные окопы.
Так бы, наверно, оно и было. Да вдруг! Что такое?! Что заклубилось там вдалеке, кто по степи несется?
Присмотрелись солдаты: так это же Барманцак!
А кто там верхом на Барманцаке?!
Недолго пробыл Барманцак в фашистском плену. До первого вечера. До первого ужина. Дело в том, что каждый вечер наши бойцы верблюда вкусно и сытно кормили. Привык к вечерним угощениям Барманцак. Вот и рванул на ужин. Сложилось так, что как раз в это время взобрался на спину Барманцака очередной фашист. Уселся между верблюжьих горбов, произнес, как и другие, «гут!». В этот момент и побежал Барманцак. Примчал он фашиста к нашим.
Спустили наши фашиста на землю. Отличный принес Барманцак подарок!
Смеются бойцы:
– Ай да Барманцак! Знаем теперь, кого посылать за «языком» к фашистам.
А тут и еще одно. Закипела у гитлеровского солдата на Барманцака злоба. Повернулся к верблюду, замахнулся на Барманцака. Был Барманцак, как все верблюды, очень обидчивым. Посмотрел на гитлеровца, пошамкал губами, пошамкал, собрал слюну и, как из миномета, в фашиста плюнул.
Расхохотались солдаты:
– Правильно!
– По назначению!
Не пробились фашисты через калмыцкие степи к Каспийскому морю. Пришел срок – были и здесь разбиты.
Кавказские перевалы
Большой Кавказ. Кавказские горы. На сотни и сотни километров протянулись они от берегов Черного до берегов Каспийского моря.
За Кавказскими горами лежит Закавказье. Это три республики – Грузинская, Азербайджанская и Армянская.
Разные пути ведут в Закавказье. Есть путь берегом Черного моря – через Новороссийск, Туапсе и Сочи.
Есть путь берегом Каспийского моря – через города Грозный, Махачкалу и Дербент.
Есть и еще один путь. Третий.
Не прорвались фашисты в Закавказье со стороны Новороссийска берегом Черного моря. Не дошли со стороны Грозного и калмыцких степей даже до берегов Каспийского моря.
– В горы! В горы! – кричат фашисты. – В горы, на Кавказские перевалы. Кавказские перевалы и есть третий путь в Закавказье.
Перевалов несколько. Это знаменитый Крестовый перевал. Путь на него лежит через город Орджоникидзе (Владикавказ) и мрачное Дарьяльское ущелье. Это перевал Мамисонский, перевал Клухорский. Перевалы Марухский, Умпырский, Санчаро, Псеашха, Донгуз-Орун-Баши. Есть и другие перевалы.
К перевалам и устремились теперь фашисты.
Вьются, вьются дороги в горы. Идут вдоль ущелий, в теснинах жмутся. Ползут на уступы, ползут на скалы. Все выше, все выше – туда, где лавины, где камнепады.
Вьются, вьются к вершинам тропы. Словно заячий след, петляют. Все выше, все выше – туда, где ветры штурмуют небо, где рассветы орлы встречают.
Три старинные дороги ведут в Закавказье: Военно-Грузинская, Военно-Осетинская, Военно-Сухумская. Есть и другие дороги. По старинным кавказским военным дорогам грозно война шагает.
Специальные части послали сюда фашисты. Дивизии легкопехотные, дивизии горнострелковые. Шагают стрелки альпийские, шагают стрелки тирольские, горные егеря.
Специальную науку прошли солдаты. Большие награды сулят фашистам. Грозная сила идет к перевалам. Крадется недруг к хребтам Кавказа.
Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии
Сержант Нико Долидзе был командиром орудия. Смел он в боях. Неутомим в сержантских своих делах. Любое дело в руках у Долидзе спорится.
Пристала к Нико Долидзе забавная поговорка: «Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии».
Вот и сейчас… Тащат солдаты вброд через горную речку пушку. Упирается в пушку плечом Долидзе, толкает и тут же другим командует:
– Раз-два – взяли! Раз-два – взяли! Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии. Раз-два – взяли! Раз-два – взяли!
Отходили солдаты. Отходили с боями, с атаками, с контратаками. Сражались, как львы, как тигры. И все же фашисты теснили наших.
Разное было в пути, в дороге. Вначале, когда шли по кубанским степям, артиллеристы на орудийных передках, на лафетах ехали. Потом, когда пошли отроги Кавказских гор, пешком, рядом с лошадьми стали идти солдаты. Все круче пошли подъемы. Все труднее лошадиным упряжкам тащить орудия. Помогают солдаты теперь лошадям. Сами впряглись в орудия. То лошадям, то себе командуют:
– Эй, саврасые, эй, буланые! Дружней, вороные, каурые!
– Эй, белобрысые, эй, чернявые! Налегай, синеокие, голубоглазые!
Дальше и вовсе дороги кончились. Распрягли лошадей солдаты. Сами тащат теперь орудия. Слышится голос Нико Долидзе:
– Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии. Раз, два – взяли! Раз, два – взяли!
Кончились тропы. Кручи пошли, уступы. Посовещались артиллеристы, на руках понесли орудия. Разобрали на части пушки.
Колеса отдельно, стволы отдельно, лафеты отдельно, снаряды отдельно. Взвалили на плечи стальную ношу. Упрямо идут вперед.
Вот и вовсе солдат обступили скалы. Как же пушки – сюда, на скалы?
Неутомимы солдаты.
– Тащи веревки! – кричит Долидзе.
Привязали солдаты веревки к орудийным стволам, к лафетам. Слышится голос Нико Долидзе:
– Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии. Раз-два – взяли! Раз-два – взяли!
Ухватились за веревки артиллеристы. Ползут на скалы стволы, лафеты. Установили солдаты орудия там, высоко в горах. Огнем артиллерийским фашистов встретили.
Хвалили командиры Нико Долидзе. Хвалили других солдат:
– Богатыри! Герои!
Смущались солдаты, смущался Нико Долидзе.
– Красивый в кавалерии, сильный в артиллерии.
Стоят они сильные и красивые.