Много хлопот доставляла батарея фашистам. Она не только прикрывала подходы к Севастополю с моря, но и первой начинала огонь по гитлеровским самолетам, совершавшим налеты на город. Фашисты решили уничтожить опасную батарею. Бросили против нее свои самолеты.
– Плавучая! – усмехаются фашистские летчики. – Как поплавок на воде. 40 на 20 – отличная цель. Да мы ее сразу, в один заход!
Вылетел первый фашистский летчик. Вот он в воздухе. Вот над морем. Подошел к батарее: «Ерунда. Пустяки. Я ее первой бомбой!»
Развернулся. Еще развернулся. Лег на прицельный курс.
Ждут на фашистской базе возвращения самолета. Не торопится что-то летчик. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Не возвращается самолет.
Ясно на базе: недоброе что-то случилось с летчиком. И верно – недоброе. Сбили его батарейцы. Лежит он отныне на дне морском.
– Я полечу! Я докажу! – просится новый воздушный ас. – Я – сразу! Я – сразу! Да что там! Один заход!
И вот в небе летчик. Он над морем. Видна батарея.
Торжествует фашист: «Я ее – первой бомбой!» Разворот. Еще разворот. Проверил расчеты. Вошел в пике.
Ждут на базе возвращения самолета. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Не возвращается что-то воздушный ас. Ясно на базе: недоброе что-то случилось с летчиком. И верно – недоброе. Сбили фашиста советские артиллеристы. Рядышком с первым утих он на дне морском.
В небо новые взмыли летчики: третий, четвертый, пятый.
– Мы живо! Мы живо! Раз плюнуть – один заход!
Вот море. Видна батарея. Ринулись самолеты на батарею.
Ждут на базе прилета летчиков. Время полета давно прошло. Удвоилось время. Утроилось. Удесятерилось. Не возвращается что-то третий. Не возвращается что-то четвертый. Не видно, не слышно пятого.
Все 250 дней героической обороны Севастополя стояла на боевом посту плавучая батарея. 26 фашистских самолетов уничтожили за это время советские артиллеристы.
Но не только разили они врагов. Своих под защиту брала батарея. Многим обязаны мы батарее. «Квадратом смерти» называли ее фашисты. «Квадратом жизни» мы вправе ее назвать.
Без звания и названия
Прошел ноябрь. Наступил декабрь. 17 декабря 1941 года, получив пополнение, фашисты начали второе наступление на Севастополь.
На одном из участков севастопольской обороны фашисты стали продвигаться вперед. Для отражения вражеского удара сюда был брошен батальон, срочно составленный из черноморских моряков. Пришли матросы прямо с кораблей. В полной морской форме, с полной морской выкладкой – даже скатанные валиком корабельные матрасики принесли. Пошли в окопах слова диковинные: бак, полубак, рында, склянки, швартовы, гюйс. Замелькали кругом бескозырки. Зачернели кругом бушлаты.
Командовать батальоном был назначен майор-пехотинец Касьян Савельевич Шейкин.
Глянул Шейкин: хороши моряки, красивы!
И все же беспокойство не покидает майора Шейкина. Матрос не пехотинец. Сумеют ли матросы точно бросать гранаты, точно вести стрельбу? А вдруг штыковая атака, а вдруг рукопашный бой? «Эх, хотя бы день иметь для тактических занятий!» – сокрушался майор Шейкин. Однако где же здесь до тактических занятий. Наступают фашисты. Батальон тут же был брошен в бой.
Зря волновался Шейкин. Не подвели матросы сухопутного офицера. Встретили метким огнем фашистов:
– Полундра!
– Полундра!
Забросали врагов гранатами:
– Ну-ка вперед, голубушка!
– Ну-ка лети, любезная!
И снова свое:
– Полундра!
В штыки, как один, ударили.
Перевыполнили матросы даже свою задачу. Не только отбросили фашистов на исходные позиции, то есть туда, откуда враги начали свое наступление, но и сами прорвались вперед, побывали в фашистских окопах, посеяли страх и панику.
– «Черные дьяволы»!
– «Черная смерть»! – кричали опять фашисты.
Прославился смелостью батальон. Слава о героях прошла по фронту.
Как отдельная боевая единица батальон просуществовал всего два дня. Выполнил батальон свою боевую задачу, остановил врага, разошлись после этого матросы по разным соседним полкам и ротам. Создавался батальон срочно. Не успели поэтому присвоить ему ни номера, ни дать названия.
Сокрушался майор Шейкин:
– Как же так?! Как же без номера, без названия? Выходит, мол, части такой и вовсе в истории не было.
Зря сокрушался майор Шейкин.
Получил он свое название – морской бесстрашный героический батальон. Хоть и был он без номера, без звания и названия, а знает его история.
Волшебный клинок
Декабрь. Не утихают бои с фашистами. Все так же рвутся враги к Севастополю. Один из наиболее опасных участков севастопольской обороны в эти дни находился в районе за Бельбекской долиной.
Здесь, рядом с рекой Бельбек, сражались советские конники. Целая дивизия. Но не в конном строю. Мал здесь простор для конницы. Спешились кавалеристы. Дрались, как пехотинцы.
Страшной была здесь схватка. Особенно 21 декабря. Отражая атаки фашистов, погиб командир полка отважный подполковник Леонид Георгиевич Калужский. Только узнали об этом в дивизии, как новая страшная весть: на поле боя убит командир дивизии полковник Филипп Федорович Кудюров.
Бьются советские конники. Сил не хватает, вот-вот не удержатся.
Отражать атаки фашистов кавалеристам помогала зенитная батарея младшего лейтенанта Николая Воробьева. Ловко сражались зенитчики. Из своих пушек били по фашистским танкам, по пехоте противника. Стреляли вдаль и прямой наводкой. Разили в цель и отсекали огнем противника – то есть огнем перекрывали фашистам путь.
Восхищались конники меткой стрельбой зенитчиков. В знак благодарности подарили они младшему лейтенанту Воробьеву кавалерийский клинок.
Кто-то сказал:
– Волшебный!
Принял подарок артиллерист. Решает, чем же ответить конникам.
– Залпом, залпом по фашистам, – подсказывают товарищи.
В это время фашисты как раз бросились в новую атаку. Идут как стена, как лава.
Вскинул младший лейтенант Воробьев клинок.
– Огонь! – рубанул по воздуху.
Ударили зенитки. Метнули в фашистов сталь.
– Огонь! – снова кричит Воробьев.
И вновь клинок к небесам взлетает.
Еще быстрей теперь заработали артиллеристы. С новой силой бросились в бой и конники.
Отстояли герои свои позиции. Разгромили рвавшихся сюда фашистов.
Смотрит Воробьев на кавалерийский клинок. Согласен: клинок волшебный!
Учитель
До войны солдат Трубников был учителем. Русский язык преподавал в школе.
Под Севастополем Трубников сражался в стрелковой роте.
В дни декабрьского наступления фашистов, во время одного из боев, во фланг роте ударили две фашистские пушки. Били фашисты точно и большой урон наносили нашим.
Командир роты вызвал к себе группу бойцов. Среди них оказался и Трубников.
Дал командир бойцам боевое задание: подобраться незаметно к фашистским пушкам и заставить их замолчать.
– Заткнуть им глотки! – кратко сказал командир.
– Ясно, – бойцы ответили.
– Понятно, – ответил Трубников.
В группе Трубников был за старшего. Взяли бойцы автоматы, патроны, гранаты. Отправились в путь солдаты.
Перебежками, шагом, ползком, рывком, прижимаясь к земле и скалам, подобрались солдаты к фашистским пушкам. Метнули гранаты, автоматный огонь открыли. Перебитой лежит прислуга.
Подбежали солдаты к пушкам:
– Давай гранаты.
Достали бойцы гранаты.
– Взрывай их, братцы!
На пушки смотрят:
– Заткнем им глотки!
– Минутку. Стойте, – сдержал бойцов Трубников.
Повернулись бойцы на голос.
– Зачем же пушкам вдруг быть немыми, – сказал, улыбнувшись солдатам, Трубников. – Научим лучше их русской речи.
Не сразу смекнули бойцы, в чем дело. Речь о какой здесь речи? И вдруг поняли. У пушек горы лежат снарядов. Зачем же гибнуть зазря снарядам!
Зарядили солдаты пушки.
Развернули солдаты пушки.
– Огонь! – скомандовал Трубников.
Ударили пушки туда – по фашистам. Взорвали округу могучим басом.
За выстрелом первым – второй и третий. За третьим – четвертый, шестой, десятый…
– Ну как – по-русски? – кричит Трубников.
– По-русски, по-русски, по-нашенски, – в ответ солдаты.
Заговорили по-русски фашистские пушки.
Возвращались солдаты в родную роту. Шагает со всеми Трубников.
– И вправду – учитель! – смеются солдаты.
Плеврит, бронхит
Севастополь – южный, конечно, город. Однако декабрь есть декабрь. И здесь в декабре морозно.
Оделись бойцы в шинели. В бушлатах своих матросы. Фашисты тоже в зимней военной форме.
И вдруг… Смотрят бойцы – атакуют фашисты в одних мундирах. Было это 28 декабря 1941 года. Отдан строжайший приказ фашистским солдатам взять в этот день наконец Севастополь.
Смотрят наши бойцы на фашистов, гадают:
– Не завезли им, видать, шинелей.
Кто-то вставляет:
– Знают фашисты: жарко им будет в бою. Потому и шинели скинули.
И вот во время одной из атак группа бесшинельных фашистских солдат была взята нашими в плен. Стоят они, сутулятся, жмутся от страха, от ветра, от холода.
Наши бойцы к фашистам:
– Почему без шинелей?
– Не завезли вам, видать, шинелей.
– Из Италии, из Африки, что ли, сюда вы на помощь прибыли?
– Найн, найн (то есть «нет»), – говорят фашисты. – Имеем шинели. Положена каждому.
– Так где же шинели?
– Сдать приказали.
– Как приказали? Зачем приказали?
Оказывается, верно: был отдан такой приказ. Приказали фашистские генералы: сдать солдатам свои шинели.
– Получите в Севастополе, – объяснили фашистские офицеры своим солдатам, – и обед, и шинели.
– И обед?
– И шинели?
– Да, – говорят офицеры. – И ордена.
Были уверены фашисты, что их солдаты ворвутся в этот день в Севастополь. Чтобы лучше сражались, отняли у них шинели.