При этом промежуточными задачами этой операции являются выход к реке Москва и каналу «Москва – Волга» и захват имеющихся там переправ. Согласно рапортам, поступающим к нам из армий, такую атаку можно организовать и провести довольно быстро. Однако нет ничего невероятного в том, что при нынешнем состоянии войск дальше этой промежуточной линии мы продвинуться не сможем. Сложившиеся условия заставляют группу армий ограничиваться достижением мелких тактических целей и захватом близлежащих пунктов. Но мы не сможем ни захватить, ни удержать даже эти пункты, если грузовой поток не будет восстановлен до прежнего уровня – хотя бы в ближайшем будущем.
Это наступление ни в коем случае не станет шедевром стратегического искусства, поскольку передвижения войск до самого последнего времени были практически сведены к нулю из-за непролазной грязи, а через некоторое время они станут невозможными из-за снегопадов. При таких условиях нам могут помочь только сосредоточенные атаки в направлении наиболее тактически выгодных пунктов. И с этими атаками нельзя затягивать, так как я опасаюсь, что погодные условия снова могут помешать нашим планам. Как только выпадет глубокий снег, все передвижения закончатся».[81]
В итоге доводы фон Бока были учтены, и теперь ОКХ требовало от группы армий «сделать только то, что она в силах».[82]
А вот как сам Гудериан прокомментировал итоги встречи в Орше:
«В этот день (13 ноября. – Прим. автора) в Орше под руководством начальника генерального штаба сухопутных сил было проведено совещание командующих армиями группы армий «Центр» и объявлен «приказ на осеннее наступление 1941 г.»
Этот приказ ставил перед 2-й танковой армией задачу овладеть городом Горьким (бывшим Нижним Новгородом), находившимся в 600 км от Орла. Либенштейн немедленно заявил, что 2-я танковая армия при настоящей обстановке способна лишь дойти до Венева. Теперь же не май месяц и мы не во Франции! Я полностью разделял мнение своего начальника штаба и немедленно доложил в письменной форме командующему группой армий о том, что танковая армия не в состоянии выполнить этот приказ».[83]
В любом случае надо было продолжать наступление. После провала попыток захвата Тулы с юга и северо-запада немецкое командование приступило к реализации нового оперативного плана, в основе которого лежало взаимодействие главной ударной группировки 2-й танковой армии с 43-м армейским корпусом, с общей задачей – блокировать гарнизон Тулы и выйти к Москве с юга и востока.
В соответствии с новым планом, 2-я танковая армия, сковав советские войска под Тулой, должна была прорваться танковыми дивизиями восточнее города и перерезать шоссе Тула – Венев, после чего основные силы разворачивались в северо-западном направлении и прорывались на шоссе Тула – Серпухов, где устанавливали связь с 43-м армейским корпусом. В свою очередь корпус поддерживал наступление основных сил армии активными действиями и после соединения с ними обеспечивал надежное окружение Тулы с северного и северо-западного направления. С южного направления город продолжал блокировать полк «Великая Германия» и присоединившаяся к нему 296-я пехотная дивизия. С востока и севера город охватывали 3-я (50 исправных танков на 18 ноября) и 4-я (35 исправных танков на 18 ноября) танковые дивизии, а занять Венев и Сталиногорск с последующим продвижением к Кашире, должна была 17-я танковая дивизия (15 исправных танков на 28 ноября). На дивизию возлагалась задача захватить мост через Оку и воспрепятствовать подходу подкреплений из Москвы. Вслед за ней выдвигались пехотные дивизии 53-го армейского корпуса: 167-я наступала на Сталиногорск и Венев, а 112-я – на Сталиногорск, где должна была создать предмостное укрепление на р. Дон. Позднее, учитывая потери дивизии, ее планировали сменить 56-й пехотной дивизией из резерва группы армий. 47-й моторизованный корпус был развернут на правом фланге армии: 18-я танковая дивизия наступала на Ефремов; 10-я моторизованная пехотная дивизия на Епифань – Михайлов; 29-я моторизованная пехотная дивизия – на Спасское – Гремячее, имея задачу обеспечить восточный фланг армии от возможного нападения свежих сил противника из района Рязань, Коломна».[84]
43-й армейский корпус силами 31-й и 131-й пехотных дивизий должен был наступать через Лихвин и Калугу в район расположенный между реками Упа и Ока, имея задачей очистить его от советских войск и обеспечить связь между 2-й танковой армией и 4-й армией.
Чаще всего в литературе приводится следующая численность танковой армии Гудериана на момент возобновления наступления: 80 тыс. человек, 600 танков и свыше 1000 орудий и минометов. Встречаются и другие данные: так И. Б. Мощанский считает, что южнее Тулы немцы сосредоточили около 400 танков и 810 орудий и минометов. Йоганн Мюллер отмечает, что для наступления немцы собрали все исправные на тот момент танки, которых набралось всего 102 штуки. Скорее всего, приведенные данные по личному составу близки к реальности, но включали в себя всех военнослужащих как непосредственно участвовавших в бою, так и вспомогательный персонал. По танкам, на наш взгляд, цифра, озвученная Й. Мюллером, более всего соответствует действительности. Можно предположить, что общая численность всех боевых бронированных машин танковой армии (танки, штурмовые орудия, бронеавтомобили, бронетранспортеры) укладывалась в 600 единиц.
Солдаты немецкой 112-й пехотной дивизии за осмотром подбитого танка Т-34 в деревне Вельмино Узловского района (подпись на обороте: Welminowa).
Наступающим немецким войскам противостояли следующие части и соединения 50-й армии. На правом фланге армии, на стыке с 49-й армией занимал позиции 288-й стрелковый полк 238-й стрелковой дивизии, подчиненной армии И. Г. Захаркина. Далее следовали позиции 258-й стрелковой дивизии, закрепившейся после наступления на рубеже Пронино – Кетри. Пополненная 290-я стрелковая дивизия занимала оборону на р. Упа на участке ст. Некрасово – Плеханово. 217-я и 154-я стрелковые дивизии держали оборону на участке Верхнее Криволучье – Верхние Присады – Глухие Поляны, прикрывая Тулу с южного направления. На левом фланге армии располагались 413-я и 299-я стрелковые дивизии с приданной 32-й танковой бригадой, оборонявшие восточный берег р. Упа, р. Шиворонь на участке Нижние Присады – Епишево, имея два батальона в районе Болоховки. Стык с 3-й армией Юго-Западного фронта обеспечивался 41-й кавалерийской дивизией. Дивизии 50-й армии были сильно ослаблены в предыдущих боях и имели на вооружении всего лишь 45 танков и 315 орудий и минометов.
Наиболее уязвимым местом оперативного построения армии в обороне являлся ее левый фланг, где на участке от Дедилово – Узловой и далее образовался разрыв между армиями в 40–50 км, который предполагалось заполнить 239-й стрелковой дивизией. Первые эшелоны дивизии стали выгружаться на станции Узловая 17 ноября. Сразу после выгрузки первые два стрелковых батальона заняли оборону в районе Торбеевки и Смородино, в 15 км юго-восточнее и юго-западнее Узловой.
239-я стрелковая дивизия была сформирована на Дальнем Востоке и прибыла на тульскую землю из Куйбышева, где принимала участие в параде 7 ноября 1941 г. Командовал дивизией полковник Г. О. Мартиросян. Соединение насчитывало 11 817 человек личного состава, было хорошо оснащено артиллерией, минометами и пулеметами.
Таким образом, 50-я армия, занимая полосу обороны шириною в 70 км, имела низкие плотности: в артиллерии – 3,6 орудия и миномета, в противотанковой артиллерии – 0,5 орудия, в танках – 0,4 на 1 км фронта.
К началу наступления противника ширина полосы обороны 413-й стрелковой дивизии, находившейся в обороне на направлении главного удара противника, составляла 22 км. Полки ее располагались в линию. В резерве командира дивизии находился стрелковый батальон из 1322-го стрелкового полка, 32-й мотострелковый батальон и девять танков 32-й танковой бригады. Дивизия не имела сплошной обороны.
Оборона в полосе 299-й стрелковой дивизии, как и в других соединениях армии, по существу, была очаговой и неглубокой, не хватало противотанковых средств.
Как мы видим, наибольшая плотность боевых порядков 50-й армии наблюдалась на ее правом фланге и в центре, вокруг Тулы, которая к середине ноября была надежно прикрыта и войсками, и инженерными сооружениями. Здесь же были сосредоточены и скудные резервы армии со средствами усиления. Высокая концентрация войск вокруг Тулы, позволила не только отразить попытка захвата города, но провести ряд эффективных контрударов. Ценой этого стало ослабление левого фланга армии. Ценность этого направления заключалась еще и в том, что оно прикрывало важную железнодорожную ветку, которая связывала Тулу с восточными районами страны, по которой в армию перебрасывались скудные подкрепления. В случае ее захвата, снабжение Тулы и переброска резервов осуществлялось бы по единственному не занятому противником маршруту – шоссейной и железнодорожной ветке Москва – Тула. Во многом сложившаяся ситуация была вынужденной. В непрерывных боях с сентября по ноябрь 1941 г. 50-я армия понесла значительные потери, а прибывающих подкреплений было недостаточно. На удержание важного промышленного центра и надежное прикрытие Москвы с юга сил армии не хватало, задачи, поставленные перед армией Ермакова, не соответствовали ее состоянию.
В свою очередь противник прекрасно сориентировался в сложившейся обстановке. Как только Гудериан подтянул на тульское направление основные силы своей армии он, надежно сковав части 50-й армии под Тулой, подготовил наступление на наиболее слабом участке обороны советской армии, где рассчитывал добиться успеха, захватить переправы на р. Оке возле Каширы и подготовить плацдарм для дальнейшего наступления на Москву. Вот только без захвата Тулы план этот мог провалиться. Хоть и ведущий позиционные бои с немецкой пехотой, гарнизон города имел достаточно сил для нанесения контрударов по наступающим немецким танковым дивизиям, а получив подкрепление, мог создать серьезный кризис на флангах наступающей группировки. Не учитывать этого Гудериан не мог, поэтому после прорыва советской обороны, в двадцатых числах ноября попытки овладеть городом возобновились с новой силой.