Затем пара тонких пальцев как-то робко скользнула между складками женской плоти, открывая взгляду Ульфа их розовую изнанку. Кончики пальцев заходили вверх-вниз, торопливо гладя пару лепестков — и бугорок, от которого они распускались…
Ульф, хрипло выдохнув, одолел наконец последнюю завязку, путавшуюся в руках. Воздержание двух прошлых ночей теперь мстило, утянув все его мысли в воющую круговерть.
А потом он ухватил Сигвейн за колени. Развел в стороны ее ноги, обутые в тонкие сапожки. И пальцами придавил с двух сторон плоть между бедер Сигвейн — там, где тени на розовом сгущались до набрякшей красноты, намечая вход.
В следующий миг Ульф резко двинулся, вбивая свое копье в мягкость ее плоти. С размаху, без жалости. Вонзился, сдержавшись лишь под конец — и молочная шерсть над его копьем пощекотала альвийке пальцы, которые безостановочно сновали по бугорку над входом.
Сигвейн низко застонала, глядя на него пьяно и восторженно. А из воющей метели в уме Ульфа вдруг выдралась мысль — в Хелеву щель тебя.
И Ульф перехватил тонкие ладони, дарившие Сигвейн ласку, которую он не желал ей дарить. Прижал руки альвийки так, чтобы они вытянулись по бокам. Чтобы она не могла отодвинуться, уберегаясь от его рывков.
Выскользнуло из тела Сигвейн тяжелое, каменно-налитое копье. Снова вошло, распирая ей плоть. Альвийка задышала надрывно, точно ее и под ребра ткнули. Ульф опять вонзился в мякоть меж округлых бедер, скаля сверху клыки…
В стороне от конунгова дома, в своей опочивальне, Света сидела на кровати. Поглаживала волчий клык, оплетенный медной проволокой, и смотрела в никуда, прикусив губу.
Интересно, как связан со всем этим Локки, пролетело у нее в уме. Ведь поход в крепость, и гроза, после которой был потерян рунный дар — все случилось после появления Локки. До этого боги ее не трогали.
Света сжала клык в ладони. Затем обернулась и посмотрела на стену возле входа. Где-то в той стороне возвышался зал для пиров, в котором Ульф тискал сейчас светловолосую красавицу.
Теперь он занимается этим на виду у всех, с горечью подумала Света. Но оставлять Ульфа в руках альвиек нельзя. Он в беде. И его могут изменить еще сильней, пока она тут сидит…
От двери вдруг донесся приглушенный скрип, и Света кинулась к выходу. Выглянула наружу.
Гудульф, стоя у двери следующей опочивальни, виновато ей улыбнулся.
— Прости, что потревожили тебя, Свейтлан. Я завтра же смажу петли, скрипа ты больше не услышишь.
За ним в проходе стояли трое молодых оборотней. Все держали в руках мешки — и были вооружены. Мечи на поясе, щиты за плечами, шлемы в руках, свободных от мешков…
Из опочивальни напротив тут же выглянул Ингульф. Щита за спиной и шлема у него не было. Наверно, успел сложить все принесенное в опочивальне.
Оборотни пришли, как и обещали — после ее жалобного замечания, что жить одной в пустом женском доме страшно. С оружием, словно собрались нести здесь стражу…
Ингульф вдруг ссутулился. В распахнутом вороте его рубахи блеснул изгиб серебряной гривны.
И Света, не отводя от него глаз, пробормотала:
— Ничего, я не спать.
Гудульф кивнул, словно подтверждая ее слова. А Света спохватилась.
Эти парни и так знают, что она еще не ложилась. Первый же вошедший наверняка подошел к двери и принюхался. Просто чтобы проверить.
Мой маленький отряд, снова пролетело в уме у Светы. Дар от Ульфа. Могут ли альвы изменить и этих? Вся надежда на то, что они не станут так рисковать. Оборотней в крепости слишком много. Заподозрив что-то неладное, они могут разобраться с альвами…
— Где Ульф? — торопливо спросила Света. — Зал, пить эль?
Гудульф растерянно отвел глаза. Стоявший за ним оборотень, которого звали Редульф, ровно произнес:
— Мы не знаем, Свейтлан.
Гудульф вас уже выдал, мелькнуло у нее. Затем она подошла к оборотням. Встала в шаге от Гудульфа, приглашающе махнула рукой Ингульфу, и уронила:
— Тут нет альв? Близко, слушать?
Гудульф молча качнул головой, Редульф с усмешкой объявил:
— На дозорной башне за конунговым домом я заметил двоих. Альв с альвийкой. Вроде целовались.
— С дозорной башни видно, кто входит в женский дом, — тут же пробормотал Ингульф за спиной у Светы. — Да и дорожка перед конунговым домом как на ладони.
Лицо Редульфа мгновенно посерьезнело, Гудульф нахмурился.
Уже лучше, безрадостно подумала Света. До них начинает доходить, что речь не о капризах Ульфовой жены. Спасибо, Ингульф…
Но почему он упомянул о конунговом доме?
— Где Ульф? — опять спросила Света, уже въедливо и быстро. — Перед конунговым домом? Говорить, важно.
— В нем, — бросил Ингульф. — Я унюхал… все мы унюхали, куда он ушел, пока ходили за вещами. Но, Свейтлан…
Он замялся, и Света резко обернулась к нему.
— Я знать. — Она подчеркнула свои слова нервным кивком. — Я сперва плакать, теперь нет. Ульф с альвийка. Это знать. Я просить помощь. Так надо, Ингульф…
Света запнулась. Сказать оборотням о своих подозрениях? Но они тут же кинутся советоваться со старшими оборотнями. Теми, кто сидел сегодня рядом с Ульфом. А если эти старшие расскажут все альвийкам?
— Жена Ульф до конца, — сказала наконец Света. И выставила перед собой ладонь, на которой лежал волчий клык. — Вы верить. Помогать. Я запомнить, кто быть рядом. Да?
Редульф как-то задумчиво склонил голову, Гудульф снова нахмурился. Но следом кивнул.
Сигвейн, растянувшись на постели, слабо шевельнула ногой. Бедра ее были раздвинуты, темно-фиолетовый шелк собрался между ними гармошкой.
Ульф, стоя у очага, в котором дотлевали угли, поднес ко рту кубок с вином.
Пусть оклемается, мелькнуло у него. Потом еще разок ее оседлаю…
Но в следующий миг Ульф вдруг услышал тихий скрип. Входная дверь конунгова дома отворилась, и к опочивальне, в которой он развлекался с Сигвейн, направился один из волков. По коридору пришедший ступал легко, почти неслышно.
— Входи, — крикнул Ульф, как только оборотень остановился за дверью опочивальни.
Что-то случилось, угрюмо подумал он. Со Свейтой? Или с кем-то из волков? Может, приплыл наконец-то Хальстейн?
Дверь распахнулась, через порог перешагнул Ингульф. Ульф пошел к нему. По пути поставил кубок на изножье кровати, где по-прежнему валялась Сигвейн. Подхватил одежду…
— Я пришел за тобой. Холегсдоутир кое-что натворила, — громко объявил Ингульф.
И ступни Ульфа мгновенно обросли когтями. Он порвал одну из штанин, натягивая портки.
Сигвейн тем временем свела бедра и дернула на себя фиолетовый шелк. Быстро спросила, взглянув на Ингульфа:
— Что случилось? Свейтлан цела?
— Дела жены касаются только мужа, — отрезал Ингульф.
Затем отступил, растворившись в полумраке коридора.
Но напоследок от него резко пахнуло тревогой — и Ульф чуть не оборвал завязки штанов, затягивая их. С сапогами мучиться уже не стал. Вылетел из опочивальни босой, голый до пояса, прихватив лишь меч…
Сигвейн скороговоркой бросила ему вслед:
— Ты ведь не расскажешь Свейтлан о том, что здесь было? Ей и так нелегко.
Ульф, уже бежавший по коридору, ей не ответил. Выскочил из конунгова дома — и глухо спросил у Ингульфа, поджидавшего снаружи:
— Что со Свейтой?
От Ингульфа почему-то потянуло смущением.
— Холегсдоутир жива и здорова. Она сама тебе все расскажет, — пробормотал молодой оборотень, разворачиваясь.
И побежал вглубь крепости. А Ульф, кинувшись за ним, на бегу нахмурился. Чтобы хитрец Ингульф так пах, должно было случиться что-то…
Что-то неловкое для всех.
Может, Свейта уже договорилась с одним из волков, мелькнуло у Ульфа. И даже довела дело до конца, как он с Сигвейн? Не дожидаясь, пока муж обернется волком навсегда?
Изнутри штормовой волной вдруг хлестнула ревность, которую Ульф душил в себе эти два дня. Лицо сразу обросло шерстью. Спина ссутулилась…
И Ульф, внезапно испугавшись самого себя, поспешно разжал кулак. Меч, прихваченный из опочивальни, упал. Ульф пошел по-волчьи, приминая траву без шороха. Без звука.
Он ожидал, что Ингульф поведет его к женскому дому, но тот почему-то свернул к кладовой. Перед ней стояли трое волков, отобранных им для Свейты — и это была очередная странность.
В довершение ко всему, дверь кладовой оказалась распахнута. С нее исчезли свинцовые печати. А громадный замок, оттопырив дужку, висел теперь на ушке отодвинутого засова.
Ингульф в ответ на взгляд Ульфа легко пожал плечами.
Значит, это он, подумал Ульф. Ингульф всегда был ушлым, он смог бы открыть гвоздем замок…
Но зачем Свейта без спросу забралась в кладовую? Что она натворила, с кем из волков связалась?
— Холегсдоутир ждет тебя внутри, — уронил Ингульф.
— Почему она там? — придушенно спросил Ульф.
Оборотень отозвался:
— Твоя жена расскажет об этом сама. Мы знаем немного. Только она знает все.
Потом Ингульф отступил к трем волкам, что сторожили кладовую. От всех четырех дружно пахнуло тревогой…
Ульф молча метнулся в кладовую.
Шесть ступеней вели вниз. Ульф перемахнул через них, не глядя. Внутри кладовая делилась на три узкие длинные клети. Дверь посередине была распахнута. Он нырнул внутрь с разбега — и застыл у порога, боясь подойти слишком близко, боясь не сдержаться…
Свейта стояла по правую руку, рядом с кожаными мешками, приваленными к стене.
— Идти туда, — строго, почти сурово велела она. — Смотреть в угол.
Следом Свейта вскинула руку, указав на дальний угол, где ряд мешков заканчивался. А Ульф, задыхаясь от ревности и злобы, уронил:
— Это ты подбила волков открыть кладовую? Что еще ты сегодня натворила, Свейта?
Уши докладывали ему, что в углу нет ничего живого. Нос чуял вонь грубо выделанных мешков и слабый запах шерсти. Медвежьей и овечьей.
— Смотреть в угол, — Свейта сдвинула рыжие брови, веснушки на ее побледневшем носу потускнели. — Идти. Я боюсь. Потом я рассказать тебе все.