— К темнице уже побежали, — бросил оборотень, без слов догадавшись, что у нее на уме.
Света, быстро кивнув, рванулась вперед. Побежала вдоль толпы альвов, ища глазами Сигвейн. Но той все не было видно.
Это случилось уже перед воротами. Толпа альвов вдруг уплотнилась, сжавшись в неровное каре — и кто-то пронзительно крикнул. Над толпой горящим роем взлетели шарики альвовых огней…
А следом полыхнуло.
Мелкие шары разбились о ворота, смотревшие на горы. Облили их мутно-желтым сиянием — тут же растекшимся по крепостным стенам.
Чья-то рука, схватив Свету за локоть, дернула ее назад. Она послушно отступила, даже не заметив, кто это.
Мутно-желтое сияние дрожащим студнем вспухло поверх ворот и стен. Следом они исчезли. А толстый пласт гнойно-желтого света на мгновенье застыл в воздухе — формой, в которой отпечаталось все исчезнувшее.
Затем этот пласт стек вниз. Его затухавшее сияние выхватило из темноты круг скал, поднимавшихся по ту сторону пропавших ворот.
И тут же слева мелькнула серая тень. Вылетела из тьмы, кубарем покатилась к скалам — так быстро, что Света не сразу сообразила, что увидела. Или кого?
— Ульф, — выдохнула она через секунду. Запоздало, заполошно. Потом рванулась к воротам…
Но чужие пальцы стиснули ее локоть и дернули назад. Света, чуть не упав, оглянулась и встретилась взглядом с Ингульфом.
Альвы уже убегали к скалам. В руках тех, кто несся позади, опять засияли мелкие шарики. Цепь желтоватых огней поспешно уплывала туда, где исчез волк, казавшийся во мраке бледно-серой тенью.
Закричали стражники на концах уцелевших стен — извещая всех, что их товарищи, попавшие под желтый студень, пропали без следа.
Света снова рванулась вперед, но Ингульф схватил ее за плечи. Надавил, приказал низким голосом:
— Стой. Бежать в ночь, когда у альвов есть такое оружие, дурость. И это может быть ловушкой. Вот рассветет, тогда и решим, что делать.
Рядом возник Берульф. Рыкнул, оглядываясь:
— За нами люди, болтают о дурном. Парни, сомкнуть ряды. И от тех, кто ушел к темнице, ни слуху, ни духу…
— Ульф, — выронила Света, уже не шевелясь. — Это быть он? Он?
— Убежавший волк походил на него, — нехотя признал Берульф.
Ингульф молча кивнул.
Оборотни, собравшись огромной толпой, выстраивались рядами. Поскрипывали ножны, по которым скользили мечи. Молчание волков было каким-то ощутимым, тяжелым. На него накладывались приглушенные людские разговоры с отдельными выкриками.
Ульф жив, раздавлено подумала Света. И его увели не просто так. Скорей всего, альвы скоро пришлют весточку. Нельзя раскисать, надо ждать…
Она заставила себя отвернуться от ворот. Затуманенным взглядом прошлась по спинам оборотней, что отгораживали ее от людей. Неровно спросила:
— Чего хотеть люди?
— Желают знать, правду ли сказала альвийка, — буркнул Берульф. — И чего им ждать после исчезнувших ворот. С арваля все рванулись вслед за нами, словно только и ждали этой заварухи. Ярлы уже послали людей к темнице, за Ульфом и Хальстейном. Они еще не поняли, кто убежал к скалам вместе с альвами.
Света в последний раз прошлась взглядом по скалам, под которыми таяли желтые огоньки.
В любой миг может начаться побоище, с горечью подумала она. А отца и брата Ульфа все нет. Конечно, путь к отступлению открыт, за исчезнувшими стенами начинаются отроги горной цепи, уходившей к северу. Но там волков могут поджидать альвы. И люди, оставшись в крепости, сразу выберут нового конунга…
— Я должна говорить люди, — выдохнула Света, глянув на Берульфа. — Сейчас.
— Разумно ли это? — проворчал тот. — Лучше я сам с ними поговорю.
Света резко мотнула головой. Произнесла отрывисто:
— Ты оборотень. Я баба. Тебя ненавидеть, надо мной смеяться.
Следом она рванулась из рук Ингульфа. Но он сразу разжал пальцы — и Света, не рассчитав силы рывка, покачнулась. Шатко ступила в ту сторону, откуда доносился людской гомон…
Оборотень, стоявший перед ней, отступил вправо. Следующий в толпе, не оборачиваясь, сдвинулся влево.
Ей уступали дорогу. Но первым в просвет между волками скользнул Ингульф. Берульф зашагал сзади.
Над темной толпой злым шмелиным гудением кружились разговоры.
А на полоске земли, отделявшей оборотней от людей, валялись восемь фонарей с альвовыми огнями. Похоже, люди прихватили их из зала для пиров — но отбросили в сторону, увидев, что случилось с воротами. И теперь отсветы желтоватого света выхватывали из темноты лица мужиков, стоявших с краю. Угрюмые, с колючими щелями глаз.
— Вы видеть, что сделать альвы, — крикнула Света, выступив на полшага из строя оборотней.
Плечо Ингульфа, замершего впереди и чуть справа, закрывало от нее часть людской толпы. Имя мужа кружилось в сознании. Было страшно за Ульфа, страшно без него…
И на один короткий миг Свету вдруг скрутил приступ малодушия.
Куда я лезу, с ужасом подумала она. Есть же Берульф. Он должен разговаривать с обозленными местными. Здесь патриархат, вот пусть мужчины и договариваются.
Но следом у нее мелькнуло — все, до чего додумался Берульф, это сомкнуть ряды. А волки уже взялись за мечи…
— Ворота рушить не я. Не мы, — заорала Света. Потом сглотнула, и зубы пристукнули от зябкой дрожи. — Альвы хотеть ссора между человек и оборотень. Поэтому все случиться, поэтому нет больше ворота. Нет вместе со стража.
Шмелиное гуденье голосов утихало. Света снова закричала:
— Альвы дарить бляха, чтобы вбить клин. Чтобы быть ссора. Между вы и мы. Альвийка Сигвейн брать мой муж…
На этот раз признание в измене Ульфа не принесло ей боли. Слова выскользнули, не задев сознания.
Зато взгляд Светы наткнулся на мужчину, стоявшего в толпе напротив. Тот с издевкой ухмыльнулся.
Это хорошо, вымученно подумала Света. Пусть лучше ухмыляются, чем хватаются за мечи.
— Сигвейн брать мой муж для забава, — громко объявила она. — Как альвы брать глаза у человеческий дева. Для забава рушить ворота, потому что никто здесь альвы не держать…
— Идут, — истошно заорали справа. — Вон там.
Этот крик хлестнул по Свете плетью. И остро, с отчаянной надеждой в уме пролетело — а если убежавший волк не был Ульфом? Что, если Берульф с Ингульфом ошиблись?
Она тут же развернулась и побежала в ту сторону, куда смотрели люди. Ингульф припустил рядом. Держался он почти вровень, телом прикрывая ее от людской толпы.
Вслед им рванулись оборотни.
С той стороны, где стояла темница, приближались огоньки. Дергано колыхались, высвечивая далекие силуэты.
Света кинулась им навстречу. На бегу разглядела, что половина идущих — люди, которые несут чье-то окровавленное тело. А оборотни, шагавшие чуть в стороне, несли на плаще…
Волчий отряд остановился, когда Света склонилась над их ношей.
— Мой отец ранен, — ровно, невыразительно сказал Сигульф, державший один из концов плаща. — Мой брат ушел на звериную тропу.
Света задохнулась, узнавая черты лица, залитого кровью. Ормульф, отец Ульфа. Глаза у него были закрыты, разодранная одежда кровавыми ошметками сползла к поясу. Плечо старого оборотня прикрывали лоскуты альвийских повязок — и последняя из них охватывала основание шеи. Неровно проминалась вглубь, показывая, какую огромную рану скрывала…
Ужас накатил на Свету липкой, ледяной волной.
Нет, Ульф не мог, отчаянно подумала она. И рывком выпрямилась. Тяжело задышала, сдерживая тошноту.
— Расскажи ей всю правду, волк, — заорал кто-то слева. — Поведай, что натворил твой брат.
Света, глянув в сторону кричавшего, узнала в нем ярла Ингьялда.
Тот сразу шагнул вперед. Оборотень, напротив которого ярл остановился, молча пригнул голову. Но не сдвинулся с места.
— Твой муж обернулся волком, — рявкнул Ингьялд. — А перед этим убил Сигтрюга, вырвав ему горло. Изувечил Хальстейна, и чуть не прикончил собственного отца. Что скажешь, дротнинг? Выходит, наш новый конунг не носил серебро? И сколько времени он бегал по Нордмарку без своей гривны? Ты, его родичи, все вы… вы это знали и молчали. У себя дома оборотни таких изгоняют. Или убивают втихомолку. А нам подсунули своего озверевшего собрата, чтобы…
— Ложь, — рыкнул Сигульф, перебивая Ингьялда. — Этим утром на шее моего брата еще висело серебро.
Он врал нагло, беззастенчиво, и Света вдруг подумала — совсем как Ульф.
— Это альвийки заставили его перекинуться, — добавил Сигульф. — У светлых есть чары не только для ваших баб. Но и для нас, оборотней.
Потом Сигульф смолк, оскалившись. В наступившей шепчущей тишине кто-то просипел:
— Он прав…
— Хальстейн, — заорали слева. — Хальстейн очнулся.
Ингьялд поспешно метнулся назад.
Люди, прибежавшие сюда от исчезнувших ворот, зашумели. Зато оборотни, явившиеся вслед за Светой, безмолвствовали. И снова выстраивались рядами — но уже вокруг отряда с Ормульфом.
Угрюмо поглядывая на них, вокруг раненого Хальстейна собрались ярлы. Зашептались. Двое воинов, принесших Хальстейна, тут же отбросили фонари.
Я должна узнать, что случилось в темнице, затравлено подумала Света. Всю правду, от того, кто там был.
Она отступила в сторону, обходя неподвижного Ормульфа. В спину ей хрипло возмутился Сигульф:
— Куда?
— Пусть, — тут же буркнул Берульф.
И больше возгласов не было. Сам Берульф зашагал за Светой, Ингульф уже привычно возник справа.
Люди смотрели на нее с ненавистью. За шаг до ярлов, сгрудившихся вокруг Хальстейна, путь Свете преградил высокий мужчина в багровом плаще. Проворчал:
— Правильно тебе сказал один из твоих — куда? Жене зверя нечего делать возле сына нашего…
— Я только поговорить, — уронила Света, глядя мимо него, на ярлов, заслонявших Хальстейна. — Очень надо.
— Пропусти, — прохрипел кто-то.
И мужчина в багровом плаще шагнул в сторону. Хмурые ярлы расступились, блеснули мечи — обнаженные, но пока опущенные, смотревшие остриями в землю.