На коже лица были странные отметины, а прорвавший резину укус остался на щеке погибшего. Балби глубоко вдохнул. Господи, куда катится этот мир? Неужто мало в нем безумия? Зачем добавлять еще и такие страсти? В каком-то смысле инспектор чувствовал себя человеком, которому приказали погасить свечу в пылающем доме: задача не столько сложная, сколько бессмысленная. Но приказ есть приказ. Балби не волновали крупные преступники, те, которые прошлой ночью сбросили бомбы на город. Ему был отведен этот мрачный уголок охваченной хаосом планеты. Он должен был навести порядок конкретно в этом месте – чем и займется.
Полицейские переглянулись. Балби почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и шумно выдохнул. Он и сам не заметил, что, увидев страшный противогаз, надолго задержал дыхание.
– Присмотри за этим, – сказал он Бриггсу, как будто ожидал, что их находка может улететь.
Инспектор аккуратно положил голову на маску противогаза, чтобы она не испачкалась еще больше, и по скользкому узенькому балкону двинулся к лежавшему рядом телу. Балби сразу же увидел, что оно обезображено самым жутким образом. Под изодранным синим комбинезоном полностью отсутствовала грудная клетка и живот, и инспектор смог рассмотреть даже белые выступы позвонков, хоть труп лежал на спине. Балби посветил фонариком, чтобы изучить униформу жертвы. То, что он увидел, ему не понравилось, и инспектор запахнул порванный комбинезон. Так он и думал: в плече у погибшего пулевое отверстие. В этого человека стреляли, вероятно, из автомата Томпсона. «Ох, темное это дело», – подумал Балби.
– Иди-ка взгляни на это, – сказал он напарнику.
Бриггс переступил через оторванную голову и подошел к инспектору, выбирая место, куда поставить ногу.
– Пулевые ранения, – прокомментировал Балби.
– Но пуля не могла оставить такие следы. Это скорее похоже на результат взрыва.
Балби откинул лоскут комбинезона, который был разорван еще и на рукаве. И снова след человеческих зубов. Бриггс и раньше видел такие укусы; из последних ему запомнился отпечаток на руке Ариндона, после того как жена впилась ему в руку во время одной из драк.
– Бомба не могла его укусить.
Бриггс присел, чтобы лучше рассмотреть рану, и случайно зацепил что-то, лежавшее на полу. Это был кожаный шнурок, на котором висел камень-голыш. Балби наклонился и посветил на него фонарем. На камне был вырезан рисунок: волк держал в пасти отгрызенную кисть правой руки.
– Как тот, у Ариндона, – заметил Бриггс.
– Нужно найти Кроу и убедиться в том, что он цел и его не порвало на куски, как этого. То же касается и Харбарда, – сказал Балби, глядя на констебля. – Сделаем это прямо сейчас.
Бриггс кивнул. Несмотря на усталость, он рад был заняться чем-то конкретным. Констебль был одинок, его родители умерли. Бомбежка была очень сильной, и у Бриггса не возникало ни малейшего желания возвращаться в свое жилище – он боялся того, что может там обнаружить. Как и многие жестокие от природы люди, Бриггс был сентиментален. Он мог спокойно откапывать незнакомых людей из-под руин, мог даже сбрасывать трупы с крыши церкви, чтобы сэкономить силы, но при этом никак не хотел бы найти на развалинах разбомбленного дома свою экономку или услышать о том, что она погибла.
– Но как мы это сделаем? – поинтересовался констебль.
– Возьмем машину. Не знаешь, есть ли тут где-нибудь ключ от дверей башни?
– Откуда мне знать?
Мужчины спустились в здание церкви. Балби не мог придумать ничего лучше, как оставить внизу на двери записку. В полиции не было свободных людей, которых можно было бы оставить здесь охранять это место, да и, если рассуждать логически, вероятность того, что кто-то в ближайшее время поднимется на этот шпиль, была нулевой.
Инспектор вырвал листок из блокнота.
«Закрыто по распоряжению полиции. Звонить Балби, номер 341», – написал он. И тут его осенило. А существует ли еще их полицейский участок? Пока что никто не сказал им, что он уничтожен, так что следует считать, что он не пострадал. Балби поднял с земли камень и прибил записку к двери с помощью найденного на полу гвоздя, после чего полицейские вышли на улицу.
Машину им найти не удалось, зато они реквизировали грузовичок мясника. Хозяин авто был уже стар и немощен для тяжелого физического труда, поэтому целый день простоял на том месте, где раньше был его магазинчик, в ожидании, когда кому-то понадобится его помощь, – мяснику хотелось почувствовать себя полезным. Он помогал готовить чай в фургоне дипломатической курьерской службы, который развозил еду спасательным бригадам. Раздавал бутерброды, угощал людей сигаретами и пытался делать все возможное, чтобы происшедшее как-то улеглось у него в голове, но безуспешно. Жизнь для этого человека словно перевернулась с ног на голову. Его тревожило, что он единственный на улице, кто не перепачкан кровью. Он находился тут с рассвета и теперь все еще бродил возле спасателей, хотя на небе уже давно ярко светила луна. Когда у мясника попросили грузовичок, он наконец почувствовал, что может принести какую-то пользу, и охотно отдал его.
– Мы вернем ваше авто завтра утром, – пообещал Балби.
– Идет! – ответил мясник. – Мой бизнес наладится дня через два, не раньше, даже если мне придется продавать мясо со столика на тротуаре.
Было в его нарочито бодром тоне нечто такое, что Балби трудно было вынести.
Полисмены погрузили тело человека из бригад противовоздушной обороны в кузов и отправились в Кумб Эбби. Через центр разрушенного города они проехали с большим трудом. Хотя Королевские инженерные войска расчистили дорогу, для того чтобы сюда мог заезжать и выезжать отсюда транспорт, двигаться следовало очень осторожно. Балби испытывал прилив гордости за то, как быстро работала их армия. Дядюшка Адольф хотя бы понимает, с кем связался? Если бы понимал, не смог бы спокойно спать в своем Орлином Гнезде[44], или как там еще называется дурацкое место его обитания.
Наконец полицейские выехали из города и вдохнули свежий морозный воздух сельской местности. Дорога словно сама вела Балби, и ему даже казалось, что он не управляет грузовиком, а едет в качестве пассажира, как и Бриггс, который громко храпел на соседнем сиденье.
Ну почему бы Гитлеру не назвать свое жилище как-нибудь по-человечески? Например, дом, который Балби делил со своей женой, назывался «Укромный уголок». А что у вас, герр Шикльгрубер? Адольф Гитлер. Адольф Твитлер, Адольф…
– Что это было, черт побери? – раздался голос Бриггса.
Балби вздрогнул и, вернувшись в действительность, ударил по тормозам. Он что, от усталости съехал с дороги? Вроде бы нет. Они находились в начале длинной подъездной аллеи, которая вела к резиденции Кумб Эбби.
– Что случилось? – спросил инспектор.
– Кто-то перебежал дорогу прямо у нас перед носом!
– Олень, наверное.
– Нет, это был человек. Какой-то идиот, слоняющийся среди ночи. Причем возник он будто ниоткуда.
Балби устало потер глаза:
– Может, для начала все-таки доберемся наконец до дома?
– Да, – ответил Бриггс. – Как думаете, они позволят нам прилечь?
– Очень на это надеюсь, – ответил Балби.
Он дважды выжал сцепление и снова взглянул на лес, но ничего там не увидел. Было уже поздно, и инспектор очень устал. Грузовичок тронулся. Балби ужасно захотелось спать.
27Фрау Фоллер соглашается побеседовать
– Входите, оберштурмбанфюрер фон Кнобельсдорф, прошу вас, – сказала Герти.
Фон Кнобельсдорф шагнул в их комнату и сразу же почувствовал запах рыбы, доносившийся из кухни.
– Фрау Фоллер, – сказал он, галантно кланяясь и целуя ее протянутую руку. – Благодарю, что согласились встретиться со мной.
«Она потрясающе выглядит», – подумал он. На Герти был черный бархатный жакет, отделанный золотой тесьмой, с двумя декоративными зеркальными вставками, прикрывавшими ее грудь. А эти драгоценности! Изысканный сапфир, серьги с бриллиантами, серебряное кольцо с аквамарином… Но все эти чудесные камни ничто по сравнению с прелестью ее глаз, которые показались фон Кнобельсдорфу самым красивым, что он видел в жизни; их светло-фиолетовый оттенок навевал мысли о холодных горных вершинах или металлическом блеске небес в зимних сумерках. Фон Кнобельсдорф совершенно не привык к таким мыслям.
– Не за что, – сказала Герти. – Хотите кофе?
– Да, спасибо. Ваш наряд просто великолепен.
– О, вы находите? Он от Эльзы Скиапарелли[45]. Слыхали о такой?
– Нет, но она очень талантлива.
– Да, и на бóльшую часть работ ее вдохновил Дали.
– Этот сюрреалист? – спросил фон Кнобельсдорф, стараясь скрыть дискомфорт, однако, не имея привычки маскировать что-либо, лишь сделал его еще более очевидным.
– О, я знаю, что руководство партии неодобрительно относится к таким вещам, но это скорее во благо низшим сословиям. Мы – люди утонченные и поэтому можем позволить себе, скажем так, более разнообразные вкусы.
Фон Кнобельсдорф слегка напрягся. Он знал, что по правилам ему следовало бы забрать этот жакет и уничтожить его. Возможно, он даже должен был наказать фрау Фоллер за такие вольности. Однако… однако…
– Не будете ли вы так любезны сами приготовить себе кофе? – сказала Герти. – Я не очень в этом сильна: меня мутит от запаха стряпни и кладовок.
Фон Кнобельсдорф вынужден был напомнить себе, что она – всего лишь жена практикующего доктора, а не какая-нибудь герцогиня. Однако, если в его видении была именно эта женщина, она была гораздо более важной персоной. Люди с более рациональным типом мышления, чем у фон Кнобельсдорфа, могли бы задаться вопросом, каким это образом богиня оказалась в их замке. Тем не менее он не сомневался, что эта богиня, или ведьма, или кем там она была на самом деле, появилась тут именно благодаря ему и практикам Черного Солнца. Альтернативное объяснение: он, фон Кнобельсдорф, просто стал посторонним наблюдателем чего-то, что началось за много-много лет до его рождения и будет продолжаться еще очень-очень долго после его смерти, – просто не приходило ему в голову. Если речь шла о какой-то оккультной битве, он видел себя в ней исключительно сражающимся воином, а не одним из многочисленных беглецов, повергнутых в прах и растоптанных.