– Вы библиотекарь?
– Вопрос, конечно, интересный. Можно ли назвать библиотекарем человека, у которого нет библиотеки? На данный момент я – обитатель этого обугленного каркаса. Так что, думаю, с меня будет достаточно обращения «мистер Шеперд».
При обычных обстоятельствах фривольные манеры этого господина вызвали бы у Балби раздражение, но сейчас заставили восхититься им. Шеперд демонстрировал, что презирает Гитлера и не позволит себя запугать. «Пример, достойный подражания», – подумал инспектор.
– Я слабо надеюсь на успех, но все же хотел бы спросить, не скажете ли вы мне, какие книги брали у вас вот по этому документу?
Балби протянул библиотекарю читательский билет Харбарда. Шеперд взглянул на него и встал.
– Пойдемте, – сказал он. – Тут у нас, боюсь, небольшой беспорядок, но Адольф без уважения отнесся к табличке «Пожалуйста, соблюдайте тишину».
Библиотека сильно пострадала от огня, однако место рядом со стойкой регистратуры уцелело при пожаре. Там было что-то похожее на большой шкаф, закрытый полотнищами брезента. Шеперд приподнял ткань с одной стороны; под ней оказалась массивная картотека из светлой древесины.
– Поразительно, не правда ли? – спросил он. – Весь город вместе с библиотекой пылал в огне, а этот ящик с читательскими карточками сохранился. Пути Господни неисповедимы и таинственны. Или, может быть, это дьявол захотел, чтобы мы знали, что потеряли?
Покопавшись немного под брезентом, библиотекарь наконец нашел, что искал; Шеперд выдвинул ящичек, плотно забитый карточками, и быстро просмотрел их.
– Ну вот, есть, – сказал он. – А что, офицер, кто-то похитил ценные каменные пласты?
Балби проигнорировал панибратские насмешки библиотекаря и заглянул в карточку.
«Межбиблиотечное заимствование (Центральная библиотека, Бирмингем). Обзор изысканий Британского геологического общества, раздел 24, Центральные графства. 1835 г.».
– Есть и еще одна, – заметил Шеперд и передал полицейскому следующую карточку.
«Обзор изысканий Британского геологического общества, раздел 24, Центральные графства. 1938 г.».
– Вы уверены, что все это имеет отношение к интересующему меня читательскому билету?
– Разумеется, уверен. А что вы, собственно, ожидали найти?
– Ничего, не обращайте внимания. Можно мне это взять?
– Для нашей полиции – все что угодно, – усмехнулся библиотекарь.
– А где я смогу получить другие экземпляры этих книг, если они мне понадобятся?
– Это не книги, а карты. А наши карты находятся как раз у этого вашего мистера Харбарда. Если не сможете найти у него, попробуйте поискать на шахтах – у них могут быть такие же карты.
Балби сунул карточки в карман и направился обратно к разрушенному дому. Работы еще не начались, а инженеры уже спускали вниз металлические подпорки. Над городом до сих пор висел легкий туман, который, впрочем, постепенно рассеивался. Что Харбард хотел найти в этих книгах по геологии?
Инспектор попытался рассуждать логически. Зачем Харбарду понадобились книги, изданные с разницей почти в сотню лет? Его интересовали изменения в скальных породах? Но их вообще не должно было быть – по крайней мере, через такой короткий период, как одно столетие. Тогда зачем ему эти две версии? Если Харбард находился на грани умопомешательства – в чем Балби уже почти не сомневался, – что могло подтолкнуть его к изучению двух этих обзоров? Как-то не верилось, что профессора заинтересовали изменения в методике составления карт.
Стоять без дела и дожидаться, пока закончатся инженерные работы, было невыносимо, и Балби побрел по разрушенным улицам, пытаясь осмыслить имеющуюся у него информацию. Попутно он отметил для себя, что сквозь дымку, оставшуюся после бомбежки, можно было различить шпиль собора. Инспектор с горькой иронией подумал о том, что эта пагубная, казалось бы, пелена затрудняет немцам возможность вернуться и довершить свое грязное дело, так что в последующие несколько недель их город, скорее всего, серьезно не пострадает.
«Какие изменения могли произойти в почве?» – подумал Балби. «Обыск вполне может пройти и без меня», – решил он и поехал на шахту Кересли, чтобы узнать, нет ли у них, случайно, еще одного экземпляра такого обзора.
Только когда на горизонте показались вращающиеся колеса подъемных механизмов, инспектор вдруг понял, что ответ на мучивший его вопрос находится прямо у него перед глазами. Менялась не почва, а шахты. Их бросали, перестав ими пользоваться.
Управляющий шахтой подтвердил догадки Балби: у него был один из обзоров, за 1938 год. Управляющий сообщил инспектору, что там отмечены лишь действующие шахты. Впервые за всю свою карьеру полицейского Балби от изумления не смог устоять на ногах и вынужден был сесть. Сравнение обзоров географического общества за 1835 и 1938 годы выявляло, какие из шахт больше не работают. Балби знал, что в Штатах Харбард был каким-то образом связан с горнодобывающей промышленностью – он разработал особый бур или что-то в этом роде. И вывод напрашивался сам собой.
– А скажите-ка, – сказал Балби, – можно ли в принципе попасть в эти заброшенные шахты?
– Да, в некоторые из них, – ответил управляющий. – Но для этого нужно выполнить два условия. Первое – вы должны хорошо изучить план шахты.
– А второе?
– Вы должны быть отчаянным психом. Под землей очень опасно, даже если вы знаете, что делаете.
– А много в здешней округе таких заброшенных шахт?
– Сотни, – ответил управляющий. – Это же с давних времен угольные края.
Балби понимающе кивнул. Как только он получит на руки экземпляр обзора за 1835 год, можно будет начать поиски. «Которые могут оказаться весьма продолжительными», – подумал инспектор.
43Дары
Вернувшись к себе, Макс обнаружил, что в их комнате кипела жизнь. Его жена стояла у окна, любуясь великолепным полумесяцем, красовавшимся над заснеженными холмами. Электричество не включали, вместо него горели свечи в четырех внушительных канделябрах. При таком освещении казалось, будто Герти, одетая в золотистое вечернее платье, сама излучает мерцающее сияние. Здесь же присутствовали повара, уборщики, два доктора, три сиделки, секретарь СС, а также сам фон Кнобельсдорф, причем оберштурмбанфюрер места себе не находил от возбуждения. Как выяснилось, там была даже портниха, которая отмеряла ткань, в то время как ее напарница с помощью булавок скалывала их на манекене.
На походном столе были разложены яства для настоящего пира: мясо, сыры, яблоки, овощи – и все это на серебряных тарелках.
– Герти! – с порога воскликнул Макс. – Боже мой, тебе уже лучше! Слава тебе, Господи!
Герти повернулась к нему лицом и улыбнулась, но совсем не так, как раньше. В этой улыбке была любовь, но не та, которую они познали вдвоем. Максу вспомнилось слащавое выражение лица его прежнего начальника, Толстяка Меера, когда тот узнал, что теперь ему положен служебный автомобиль.
– Макс! – отозвалась Герти. – О Макс, как я по тебе скучала!
Она распахнула объятья, и муж шагнул ей навстречу. Он обратил внимание на то, что она очень бледна. В руке у Герти был небольшой носовой платок, на котором Макс заметил мелкие капельки крови.
– Герти, сядь, пожалуйста, и расслабься. Ох, иди сюда. Как же я тебя люблю!
И ее запах тоже изменился. Раньше Герти не любила парфюмерию, теперь же была буквально окутана тяжелым устойчивым запахом каких-то духов. Интересно, откуда они у нее? Достать духи теперь было чрезвычайно трудно. Макс как-то слышал отпущенную одной женщиной шутку по поводу того, что, поскольку после победы над Францией с рынка полностью исчезла «Шанель», немцам следовало бы задуматься, стоило ли вообще затевать эту войну. Еще эта дама заметила, что их армия озабочена в основном расхищением таких прозаических и никому не нужных трофеев, как еда.
– И я тоже люблю тебя, Макс Фоллер, потому что ты очень сильно любишь меня. Мы всегда будем вместе, – шепнула ему Герти на ухо. Муж поцеловал ее. – Тебе нравится мое платье?
Да, оно ему нравилось. От вида Герти у Макса по-прежнему перехватывало дыхание. На ней был длинный вечерний наряд, украшенный золотистыми блестками. В ушах – серьги с сапфирами глубокого синего цвета, на шее – массивное серебряное ожерелье с вставками из хрусталя цвета жженой умбры. Ее красота обескураживала Макса, он чувствовал себя недостойным ее. Его жена выглядела, словно внезапно ожившая картина кисти Густава Климта.
– Оно от Люсьена Лелонга[73], а доставил его сюда мой дорогой Руди, – начала объяснять Герти. – Это ожерелье в этрусском стиле. Думаю, оно от Тиффани, 1898 год. «Они заморозили пламя, спалившее Трою», – по крайней мере, так было написано на открытке, вложенной в футляр. Это подарок от офицеров СС.
– Очаровательно, – сказал Макс. – Сколько времени прошло с тех пор, как ты очнулась?
– Уже час.
Макс растерянно огляделся по сторонам. Он поверить не мог, что за какие-то шестьдесят минут его жена умудрилась организовать такую суматоху вокруг собственной персоны.
– Ближайшие несколько недель мы посвятим вызову волка, – сообщил фон Кнобельсдорф.
– А Кнобби станет богом, верно, Кнобби? – подхватила Герти.
Гулльвейг внутри Герти Фоллер пребывала в прекрасном расположении духа. Она чувствовала: что-то отвлекло старика, пленившего ее, и это позволило ей ускользнуть. Ведьма даже догадывалась, что именно это было. Его энергия и силы были направлены на церемонию, связанную с волком, и поэтому чем раньше она начнет свой обряд, тем лучше. Гулльвейг охватило возбуждение. Она чувствовала, как чужие судьбы вьются вокруг нее, словно нити, которые она сматывает в один клубок. Ей нужно было выполнить свою работу в тот же миг, когда старик примется за свою. Впрочем, не было нужды что-либо планировать. Тут были задействованы более могущественные силы. Два ритуала совпадут, Гулльвейг была в этом уверена. Она почувствует, когда придет пора. Впрочем, она также была уверена еще кое в чем. Долгое пребывание в комнате теней позволило ей более полно сконцентрироваться на финале обряда вызова волка.