Ю.Ж.) и не выносились во вне её»{259}.
Мнение Сталина перевесило мнение Троцкого. Предложенный членом ЦКК Н.К. Гончаровым проект постановления пленума набрал семь голосов, а внесённый Преображенским — всего один. Большинство высказалось за проект, подготовленный украинской делегацией. В его поддержку высказались 30 членов ЦК из 32 при двух воздержавшихся, 11 кандидатов в члены ЦК из 12 при одном воздержавшемся, 30 членов ЦКК из 44 при 7 против и 7 воздержавшихся, 8 кандидатов в члены ЦКК из 9 при одном воздержавшемся{260}.
Постановление объединённого пленума гласило:
«1. Пленумы… целиком одобряют политическую линию и практическую работу Политбюро, Оргбюро и секретариата и считают ответ большинства членов Политбюро по существу правильным. 2. Пленумы… признают выступление тов. Троцкого… глубокой политической ошибкой, в особенности потому, что нападение тов. Троцкого, направленное на Политбюро, объективно приняло характер фракционного выступления, грозящего нанести удар единству партии и создающего кризис партии… 3. Пленумы… решительно осуждают заявление 46-ти как шаг фракционно-раскольнической политики, принявшей такой характер хотя бы и помимо воли подписавших это заявление… 5. Пленумы… считают настоятельно необходимым предложить тов. Троцкому принять в дальнейшем более близкое и непосредственное участие в практической работе всех центральных партийных и советских учреждений, членом которых он состоит… 6. Собрание, ознакомившись со всем материалом, берёт на себя ныне ответственность остановить начавшуюся фракционную дискуссию…».
Кроме того, объединённый пленум принял ещё одно постановление — «О внутрипартийной демократии». Им одобрил «полностью своевременно намеченный Политбюро курс на внутрипартийную демократию, а также предложенное Политбюро усиление борьбы с излишествами и разлагающим влиянием НЭПа на отдельные элементы партии»{261}.
Однако на том объединённый пленум не завершил своей работы. 27 октября заслушал непредусмотренные повесткой дня информационные сообщения по международным вопросам: Зиновьева — «О событиях в Германии» и секретаря Болгарской компартии Басила Коларова «О событиях в Болгарии», вернее, о причинах неудачи в попытке поднять вооружённое восстание в Болгарии{262}.
…Несмотря на столь очевидную победу на пленуме, руководству РКП всё же предстояло ответить на искусно обойдённые вопросы: кто виноват в том, что мировая революция, о которой возвещали два месяца все газеты, так и не началась? что теперь делать с экономикой СССР без поддержки советской Германии?
Поспешность при созыве пленума, стремление членов ПБ незамедлительно осудить Троцкого, а не попытаться обсудить насущные проблемы жизни — и партии, и страны, привели к неизбежному. Несмотря на вполне официальный запрет начавшейся дискуссии, она всё же продолжилась, будоража всех членов РКП в течение двух с половиной месяцев. Заставила провести ещё один пленум — по всё тому же вопросу.
Часть II.МЕЖДУУСОБИЦА
Европа медленно, как бы нехотя, успокаивалась после бурных событий, потрясших её.
Весной умиротворение пришло, наконец, на землю Ирландии. Страну, где после трёх лет борьбы за независимость ещё два года шла гражданская война. Порождённая англо-ирландским договором, принятым 6 декабря 1920 года. Согласно которому Свободное государство Эйре, как отныне официально называлась Ирландия, получило статус всего лишь доминиона в составе Британской империи. Возглавляемое Де Валера левое крыло партии Шинфейн, сражавшейся за полную независимость с 1916 года, отказалось признать такое соглашение, лишившее к тому же страну Ольстера — шесть северных графств острова. Продолжило борьбу, только теперь с солдатами не британскими, а правительства Гриффитса, и подписавшего сделку с Лондоном. С их точки зрения предательскую. И всё же оба крыла борцов за независимость отказались от братоубийственной войны. Заключили мирное соглашение.
Разрешился и более серьёзный конфликт. Франко-германский. По требованию недавних союзников Парижу пришлось отказаться от мечты закрепить за собой в той или иной форме Рур. Согласиться вывести оттуда свои войска, только не сразу. Лишь летом следующего года. Мол, такая сложная операция потребует массу времени и средств. Действительно, эвакуация французских дивизий началась в августе 1924 года, но завершилась двенадцать месяцев спустя.
Покончили и с проблемой карликовых государств-городов, возникших как следствие Версальского мирного договора. Все они, кроме Данцига (ныне польский Гданьск), исчезли с политической карты либо в 1923 году, либо в следующем. Первой перестала существовать Мемельская область, ставшая Клайпедской. Её захватили литовские повстанцы в апреле 1923 года, объявившие о переходе контроля над ней к Каунасу, тогдашней столице Литвы. Правда, Конференция послов Антанты признала свершившееся только в январе 1924 года. Как компенсацию за присоединение к Польше ещё в марте 1922 года Виленской области, три года существовавшей как независимое государство Срединная Литва.
Стала угасать и борьба Италии с Югославией за порт на Адриатическом море Фиуме (ныне Риека), расположенный на северо-восточном побережье полуострова Истрия. Захваченного итальянскими легионерами во главе с поэтом и писателем Габриелем д'Аннуцио в сентябре 1919 года. Признанного независимым в ноябре 1920 года Раппальской конференцией представителей Италии и Югославии. Имевшего свои законы, правительство, армию, финансы и послов. Сотрясаемого внутренними распрями, соперничеством сторонников Муссолини и д'Аннуцио. Доживавшего свои последние дни — в начале 1924 года согласно Римскому договору его передали Италии
Политическая стабилизация Европы сопровождалась и финансовой. Сходила на нет инфляция, бушевавшая с 1921 по 1924 год в Польше и Венгрии, Австрии и Германии. Благодаря внешним займам и кредитам, они, хотя и медленно, выходили из кризиса без особых потрясений. Исключение составляла Германия. Там всего за десять месяцев когда-то прочная марка стала дешевле прошлогодней листвы. Если в начале 1923 года за доллар давали 7 тысяч марок, то 24 октября — 65 миллиардов. Выход нашло правительство Г. Штреземана. Оно ввело временно (как оказалось — на пять лет) параллельную дойчмарке ещё одну денежную единицу — рентную, или в просторечии «ржаную» марку. Обеспеченную закладными, облигациями и акциями крупных сельскохозяйственных предприятий, создав на их основе Рентный банк, вскоре преобразованный в Сельскохозяйственный кредитный. Тем Берлин сумел покончить за несколько дней не только с инфляцией — первоосновой народного недовольства, но и с возможностью революции.
Европа выходила из кризисов, что нельзя было сказать об СССР. Всё, что ни предпринималось Москвой в течение 1923 года, завершалось крахом. И прежде всего — попытки разжечь революцию. Если не мировую, то хотя бы европейскую.
Не удалось восстание пролетариата в Германии. То же произошло в Болгарии, где 22 сентября крестьяне поднялись на борьбу с захватившей ещё 9 июня власть крайне правой Народной партией, созданной А. Цанковым. Совершившей при поддержке армии государственный переворот, в ходе которого был разогнан парламент и убит законный премьер А. Стамболийский, лидер победившего на демократических выборах Болгарского земледельческого союза, выражавшего интересы большинства крестьнства. В те дни компартия Болгарии, «многие годы ориентировавшаяся, по словам Зиновьева, на мирную пропагандистскую работу»{263}, не поддержала своего, согласно коминтерновской теории, союзника. Лишь позже, когда вооружённое восстание охватило весь северо-восток страны, Москва попыталась воспользоваться удачной для неё ситуацией. 27 сентября ПБ приняло решение направить в Варну на миноносце из Севастополя большую, до 120 человек, группу болгарских коммунистов, имевших боевой опыт, полученный в годы гражданской войны{264}. Но именно в эти дни крестьянское восстание уже было подавлено.
Ещё более неудачная история произошла в Польше. Там правоцентристское правительство Витоса, очень серьёзно обеспокоенное положением в Германии, где к власти вполне могли прийти сторонники реванша — либо коммунисты, которым необходим был «мост», связавший бы их с Советской Россией, либо нацисты, не примирившиеся с потерей восточных территорий, 31 октября «на всякий случай» ввело в стране чрезвычайное положение и объявило о создании военно-полевых судов. Такими мерами попыталось заодно остановить забастовочное движение, ширившееся с каждым днём.
Несмотря на столь недвусмысленное предупреждение, компартия Польши призвала пролетариат к решительной борьбе, для чего начать 5 ноября всеобщую забастовку. Однако рабочие не вняли коммунистам и вернулись на фабрики и заводы, на железную дорогу и в шахты. Повсюду, за исключением Кракова. Только там, в древней столице, 6 ноября у Дома профсоюзов начали собираться огромные толпы. Они неожиданно умело оттеснили полицию, вызванную для восстановления порядка, и начали разоружать солдат, прибывших на помощь полиции. Два дня город находился во власти восставших, вынужденных прекратить борьбу только после того, как оппозиционная Польская социалистическая партия, оказавшаяся слишком уж причастной к событиям, заключила соглашение с правительством о восстановлении в Кракове спокойствия.
И всё же Краковское восстание Коминтерн, громогласно объявивший своим деянием, не смог занести в актив. Как позже выяснилось, инициативой коммунистов воспользовались их противники — сторонники незадолго перед тем вынужденного уйти в отставку сначала с поста Начальника государства, а затем и начальника Генштаба и даже председателя Узкого военного совета маршала Пилсудского. Именно они использовали народное движение, чтобы отстранить от власти правительство ненавистных им национал-демократов и крестьянской партии Пяст. Вернуть своего вождя и кумира в Варшаву. В президентский дворец. Не случайно же буквально в канун Краковского восстания не кто-либо, а именно они, пилсудчики, бросили боевой кличь: «Шашки к бою!».