Новая программа ВСНХ по металлопромышленности — это всего лишь 155% плана минувшего года, который удалось перевыполнить по различным отраслям на 15–25%. Однако СТО, рассматривая новый план, по своим, непонятным лично ему, Дзержинскому, соображениям, сократил его на 12%, уменьшив бюджетные ассигнования до 270 млн. рублей. По чёрной металлургии — со 115 млн. до 109, по цветной — с 42 млн. до 32,8, по общему машиностроению — с 98 млн. до 82, по судостроению — с 6,9 млн. до 6,4. В неприкосновенности сохранилось лишь финансирование сельскохозяйственного машиностроения — 31,8 млн. рублей. Видимо, из-за неизбывной любви к крестьянству.
Между тем, продолжал Дзержинский просвещать пленум, перевыполнение прошлого плана удалось достичь при крайне неблагоприятных условиях. «Истекший календарный год, 1924, — пояснил он, — был самым тяжёлым, самым ужасным годом прежде всего для металлопромышленности… Задолженность по зарплате была постоянным, неизживаемым явлением, при котором “не может быть рационального хозяйства, не может быть правильного использования рабочей силы… нельзя вести правильного финансового хозяйства… Металлопром, не получая возможности уплатить зарплату рабочим, все больше кредитовал своих заказчиков”. То есть отпускал свою продукцию в долг.
Тем не менее, отметил Дзержинский, удалось добиться роста в чёрной металлургии. Выплавка чугуна в октябре 1924 года составила 72 тысячи тонн, в ноябре — 73 тысячи, а в — декабре — уже 83,9 тысячи тонн. Несколько меньший, по сути незначительный, но всё же рост обозначился в выплавке стали: 123, 114 и 125 тысяч тонн соответственно, а также в производстве проката — 79, 76 и 80,1 тысячи тонн. Благодаря только этому достигнуто 60% довоенного производства на Урале и 30% — на Юге.
Следовательно, вернулся глава ВСНХ к основной теме доклада, «к тому моменту, когда мы поставили на правильные рельсы работу своих собственных трестов, мы смогли сформулировать — какую производственную программу мы можем и должны представить в высшие органы». И вновь, как заклинание, заявил: «Программа, принятая Советом труда и обороны, должна быть расширена».
Но тем Дзержинский отнюдь не завершил доклад. Затронул и вопрос финансирования металлопромышленности.
«Здесь я вернусь, — сказал он, — к тому, о чём уже была речь в докладе Сокольникова: что 180 млн. (рублей. — Ю.Ж.) не могут пройти мимо металла. Я должен сказать, что и градусные доходы (выделено мной. — Ю.Ж.) тоже не должны мимо пройти, Я помню речи тут присутствующих. Речи, в которых говорили, что “градусы — половина наполовину”. Вот товарищ Сокольников защищал здесь распределение: половина — крестьянству, половина — металлу. Я буду более скромным в своих требованиях, но я думаю, что безусловно государство должно пойти в этом отношении навстречу».
И сразу же разъяснил свою скромность: «Я должен предупредить, что в стремлении урвать от государства, получить максимальное количество денег кроется громаднейшая опасность, ибо надо развиваться собственными силами, надо искать прежде всего у себя».
Только затем затронул иные аспекты проблемы, не менее значимые. «Мы не замечаем, — указал Дзержинский, — наступления спроса на металлоизделия, который растет не по дням, а по часам. Наша металлопромышленность не в состоянии будет догнать растущий спрос». Дополнил свои слова примером: только на Урале сбыт ширпотреба возрос и составил на январь 75% годовой программа. «Поэтому, — продолжил докладчик, — мы должны призвать к жизни, дать толчок к развитию мелкой кустарной промышленности». Той, что в канун войны имела 333 тысячи слесарей, кузнецов, иных.
Настаивая на таком неожиданном для руководителя ВСНХ предложении, Дзержинский исходил не только из сиюминутных забот. Более всего он думал не о сегодняшнем, и даже не о завтрашнем дне, а о будущем. Ближайшем. О выглядевших тогда фантастичными, но продуманных до деталей планах преображения жизни страны.
«Уже сейчас, — делился он своими размышлениями с участниками пленума, — мы имеем в деревне перенаселение в смысле возможности приложения в деревне своей рабочей силы. А с другой стороны, всяческий технический прогресс в деревне означает, что известная часть рабочей силы должна быть выплеснута из деревни… Если мы не будем нашу промышленность расширять, это создаст преграду для доступа из деревни в город и безработных и молодёжи, ищущих работы, ищущих более культурной жизни».
Вот это-то скорое пополнение рядов пролетариата, пополнение неизбежное, Дзержинский и намеревался использовать. Но не в лёгкой или обрабатывающей промышленности, не в кустарном деле, а в индустрии. Той, что должна была стать основой новой жизни деревни, действительно модернизировать сельское хозяйство.
Дзержинский мечтал в самое ближайшее время «построить новый, по последнему слову науки, тракторный завод». Должный выпускать в год не менее 2250 тракторов. И не таких, которые начинали, вернее, пытались производить на Путиловском заводе, стоивших 2700 рублей. И не по ценам, вычисленным Госпланом — в 1800 рублей. Не дороже 1600. Типа «Фордзона», «Катерпилера», «Джон Дира», выпускавшихся в США с 1907 года. Которых ввезли за последние три года в СССР уже 2560 штук. Предназначенных именно для сельского хозяйства — колёсных, мощностью 15/30, 22/36 лошадиных сил, а не гусеничных, 50 — сильных, которых требовало военное ведомство.
«Если мы должны и будем строить тракторные заводы, — продолжал раскрывать свои планы Дзержинский, — то должны быть рабочие, должны быть техники, должны быть механики, которые сами учились бы, получали опыт. Тогда только можно построенный завод не выпустить в трубу, а дать настоящий трактор». Но можно ли ограничиться только тракторостроением? И Дзержинский попросил ассигновать 3 млн. рублей на автостроение. Чтобы построить опять же «с иголочки» автозавод, который выпускал бы грузовики для народного хозяйства. А потому не полуторки, на которых настаивало военное ведомство, а более практичные, трёхтонные.
Новые цели, естественно, порождали новые задачи. «Постройка заводов, — рассказывал Дзержинский, — сейчас не должна быть в городах и по политическим соображениям, и по целому ряду других соображений. Мы должны это строительство проводить в деревнях, где имеются железнодорожные станции, так как нужно создать культурный центр в деревне». Сразу же уточнил: тракторные заводы необходимо возводить там, где они больше всего нужны. На юго-востоке, юге, то есть прежде всего на Украине с ее огромными плодородными полями{456}.
Наметил глава ВСНХ ещё две столь же важные задачи. Во-первых, «вопрос производительности труда. В нём, собственно говоря, концентрируется разрешение всех наших политических задач. В смысле союза рабочих и крестьян, в смысле укрепления нашего государства, в смысле удешевления наших изделий и возможности расширения нашего производства. Это — центральный пункт».
Во-вторых, «в отношении технического персонала признать первоочередной задачей поднятие квалификации до заграничного уровня, увеличение кадров, увязка обучения с ВСНХ и промышленностью, улучшение и урегулирование условий труда и положения в общей системе управления и руководства промышленностью»{457}.
Когда пространное, продолжавшееся (вместе с заключительным словом) более часа выступление Дзержинского, насыщенное до предела цифрами, выводами и предложениями, завершилось, даже не искушённым в знаниях о закулисных спорах на вершине власти стало понятным: своим остриём доклад руководителя ВСНХ направлен против Совета труда и обороны. Точнее, против его председателя Каменева с заместителем Рыковым, продолжавших заботиться прежде всего об интересах крестьян.
Ведь именно они готовили повестки дня заседаний СТО и проекты решений. Тех, что — за отсутствием времени и потому возможности вникнуть в суть их членам Совета, редко собиравшимся в полном составе, — подчас приходилось одобрять без серьёзного обсуждения. И самому Дзержинскому, и другим. Наркому финансов Сокольникову с заместителем Брюхановым, председателю Госплана Кржижановскому и его заместителю Смилге, наркому путей сообщений Рудзутаку, наркому торговли Цюрупе и его заместителю Фрумкину, председателю РВС СССР Фрунзе, заместителю председателя ВСНХ Пятакову, наркому земледелия РСФСР Смирнову, председателю ВЦСПС Томскому,
Единственным, что принял Дзержинский из рекомендаций СТС, стало предложение свести все обширные, рассчитанные на перспективу предложения в Трёхлетний план. Хотя тем Каменев и Рыков откладывали не то что решение, но даже обсуждение проблемы индустриализации{458}.
Несмотря на конфронтационность выступления Дзержинского, пленум поддержал выдвинутые идеи. Проголосовал за подготовленную им резолюцию «Положение и перспективы металлопромышленности». Гласившую:
«1. Одобрить в основе доклад тов. Дзержинского,
2. Признать необходимым дальнейшее расширение металлопромышленности в соответствии с потребностями рынка. Предоставить ВСНХ право разрешить расширение производства в пределах, в общем, до 15% сверх утверждённой СТО. 24.11.1924 г. программы, обязав его в каждом конкретном случае тщательно проверить потребность рынка в развёртывании производства и соответствие финансовым средствам треста.
3. Обязать Политбюро обеспечить соответственное увеличение бюджетных ассигнований и расширение кредита металлопромышленности.
4. Приступить к разработке плана восстановления основного капитала, переоборудования заводов и постройки новых в соответствии с потребностями всего хозяйства. Предусмотреть в бюджете 2-го полугодия необходимые металлопромышленности средства на улучшение её технического оборудования, тепловых и силовых установок, а также для приобретения за границей необходимых чертежей и патентов, а равно организации технической помощи.
…
8. Вопрос о гусеничных тракторах, автомобилях, а также о договорных условиях для заказчиков судостроительных трестов пленум поручает срочно рассмотреть СТО с докладом в Политбюро для окончательного разрешения»