— Демидка, иди-ка сюда!
В мансарду немедля вбежал молодой волк-альбинос: один из немногих «верных», кто упасся от половинного очеловечивания — не пил освященной воды. И Константин Барышников подумал: сегодня он поквитается ещё и с тем священником, который устроил его служителям всё это. А потому решил: начнёт он именно с поповской дочки.
Полторы недели назад, когда постояльцы в полном составе покинули алтыновский доходный дом, Ангел-псаломщик там побывал. И позаимствовал несколько вещиц, оставшихся в номере, который занимали перед тем Зинаида Тихомирова и её бабка-ведьма. Так что теперь ему оставалось только вытащить из кармана свернутую сумочку-мешочек, принадлежавшую невесте Ивана Алтынова. И сунуть сей предмет под нос волкулаку Демидке — бывшему гостиничному посыльному.
— Она в доме, — выговорил Барышников медленно и чётко. — Найди её и разорви ей горло. И пусть Иван Алтынов это видит. Ну, а потом, если сможешь, убей его самого.
Конечно, купеческий сын мог явиться сюда и не с пустыми руками — запастись оружием. Но, во-первых, Свистунов, как пить дать, рассказал ему, кто такой этот волк-альбинос; и без колебаний выстрелить в подростка Алтынов не сможет. А, во-вторых, даже если он и выстрелит, сомкнуть зубы на горле Зинаиды Тихомировой юный белый волк наверняка успеет. Ну, а Ивана Алтынова можно будет порешить и чуть позже.
«Пожалуй что, — мимоходом подумал Константин Барышников, — я и собственными руками это сделаю. А не руками, так — зубами».
Глава 33. На круги своя
10 (22) сентября 1872 года. Воскресенье
День осеннего равноденствия
Ивану показалось: с прошлого его визита в этот дом запах крови сделался тут ещё сильнее. Купеческий сын едва не задохнулся, когда они ввалились в полутёмные сенцы. Но, тут же обернувшись, он заложил на входной двери засов. И, вероятно, вовремя: когти первого из волкулаков слышимо застучали по ступеням крыльца. А всего пару секунд спустя зубастая бестия всем телом ударила в дверь. Но — та явно была крепче, нежели бока оборотня. И даже не колыхнулась в створе.
— Так здесь его убили? — Зина крепче стиснула пальцы Ивана и глазами указала на засохшие бурые пятна на полу, заметные даже в полумраке прихожей; никто даже и не подумал их отскрести.
А Рыжий утробно загудел, весь напрягся и, когда Иванушка спустил его на пол, остался возле ног хозяина; и заметно было: котофей принюхивается. Причём казалось — не к одному лишь застарелому запаху крови.
— Твой дед погиб здесь, да. — Отвечая на Зинин вопрос, Иванушка выхватил из сумки пистолет господина Полугарского.
И одновременно он словно бы услышал у себя в голове голос своего собственного деда — Кузьмы Алтынова: «Берегись! Он здесь!»
В последнем, впрочем, купеческий сын и так не сомневался. Какое-то шебаршение слышалось у них над головами: неопределённое, но вполне явственное. А теперь оно словно бы стало снижаться — и приближаться. И Рыжий, наверняка тоже это уловивший, больше не гудел: поймав Иванушкин взгляд, он беззвучно мяукнул, широко разевая маленькую розовую пасть.
— Он говорит нам: «Прячьтесь!» — без тени улыбки прошептала Зина.
Не выпуская ладони Иванушки, она наклонилась и свободной рукой подхватила Рыжего под брюхо — подняла с пола. И котофей не возражал; только продолжил принюхиваться и крутить башкой, когда девушка прижала его к себе. А купеческому сыну почудилось: он сам теперь слышит не просто возню, а цокот когтей по ступеням какой-то лесенки, находящейся в доме.
Они с Зиной заозирались, ища для себя хоть какое-то укрытие. А входную дверь начали таранить уже два или три зверя одновременно. И раздался глумливый голос Лосева:
— Ну, что же вы, ребятушки? Отопритеся, отомкнитеся!
Иван хотел сказать в ответ что-нибудь язвительное, но Зина помотала головой, быстро проартикулировала: «Молчи!» А потом указала взглядом на низкую дверку в дальнем от них конце прихожей. И, когда они к ней метнулись, к цокоту когтей на лестнице присоединился звук шагов спускавшегося мужчины.
«Этот Ангел даже не опасается нас! Считает: мы в его власти!» — мелькнуло у Ивана в голове. И он уже решил: дверь, замеченная ими, окажется запертой. Но нет: она бесшумно распахнулась, как только Иванушка, выпустив ладонь Зины, потянул за ручку. И они все трое: два человека и кот — оказались в маленьком тёмном чуланчике, где висела на крюках поношенная одёжа, да стояла на маленькой полочке масляная лампа, возле которой лежал коробок спичек. Купеческий сын мгновенно затворил дверь, на которой даже простенькой щеколды не оказалось. Так что оставалось лишь держать изо всех сил её внутреннюю ручку. А Рыжий тем временем вывернулся из объятий Зины и мягко спрыгнул на пол: припал мордой к длинной вертикальной щели, что имелась между составлявшими дверь досками. И люди тотчас же последовали его примеру.
Дочь протоиерея Тихомирова видела прежде белых волков только на картинках. И они всегда представлялись ей очень красивыми. Но зверь, который вошёл, крадучись, в прихожую откуда-то из глубины дома, показался ей ужасающим, как бледный конь известного всадника Апокалипсиса. Эта нечисть громко сопела, втягивая ноздрями воздух. И девушка уловила: прижавшийся к её ноге Эрик, тоже видевший волкулака, задрожал всем телом.
«Не бойся, Рыжий! — хотела сказать ему Зина. — Волк бледный меня ищет!» Она понятия не имела, откуда в ней возникла уверенность в этом. Но девушка ощутила, что и сама начинает дрожать. Она подумала было про заклятье «дурного глаза», однако решила: оно не сработает. И сил на него у Зины не оставалось, и волкулак явно искал их при помощи нюха, а не зрения.
Ванечка между тем вскинул пистолет с единственным серебряным зарядом. И явно вознамерился распахнуть дверку чулана — выстрелить в бестию. Но потом словно бы заколебался. И девушка, бросив на него мимолетный взгляд, увидела: её жених насупился, закусил губу. А когда Зина снова прижалась к щели в двери, то поняла: бледный волк что-то уловил в воздухе. И устремился прямиком к чуланчику, в котором они прятались.
— Мальчишка! — послышался едва слышный шёпот Ванечки. — Ангел послал за нами его, чтобы я не смог стрелять!.. — Однако пистолета от двери Зинин жених не отвёл.
Дочка священника не поняла, про какого мальчишку он говорил. А на расспросы у неё и секунды не нашлось бы: бледному волку оставалось до их двери аршина полтора, не больше. Но — внезапно оборотень выказал сомнение: замедлил побежку, снова принялся нюхать воздух. И на сей раз повернул морду в ту сторону, где расползались по полу безобразные бурые пятна. А вслед за этим и вовсе сделал к ним несколько шажков — отступил от двери чулана.
«Запах крови моего деда!.. — осенило поповскую дочку. — Он схож с моим запахом, и тварь сбилась!..»
Но тут же с той стороны, откуда появился белый волкулак, донесся мужской голос:
— Куда тебя несёт, олух! Ищи её!
Голос был мелодичный, приятный, и звучал на удивление молодо. А затем в полутёмную прихожую шагнул высокий светловолосый господин, облачённый в щегольскую пиджачную пару. И на ногах у него красовались не ботфорты, а лакированные туфли. Ангел-псаломщик, удивительно точно изображённый когда-то Митенькой Добротиным, будто на светский раут собрался.
Бледный волк при его словах крутанулся на месте, снова стал принюхиваться, а потом, припав носом к самому полу, прямым ходом устремился к двери чулана.
Зина схватила в охапку Рыжего, прижала к себе. А Ванечка распахнул дверь и, низко опустив дуло пистолета, спустил курок.
Бледный волкулак взвизгнул и отлетел в сторону, как если бы получил крепкий пинок. По пути он ронял кровавые ошметки: его правая передняя лапа была перебита примерно на уровне сгиба. Иван Алтынов не промазал. И моментально, сунув разряженный пистолет за пояс брюк сзади, Зинин жених рванул из сумки «Смит и Вессон». Но — всё-таки опоздал. Куда бы ни собирался Ангел-псаломщик в своем франтовском платье, теперь оно в один миг осело на пол. И пуля, выпущенная из полицейского револьвера, угодила куда-то в стену позади него. Ибо пресловутый Ангел существенно уменьшился в росте: к двери чулана скачками понёсся голубоглазый волчара светлой масти.
Ванечка пальнул в него повторно, и на сей раз попал: пуля пробила зверю широченную грудь. Вот только — ни малейшего вреда не причинила. Волкулак Барышников даже не запнулся на бегу — будто ничего и не заметил.
Эрик, хоть и продолжал дрожать, издал свой боевой клич: «Ва-а-о-у-у-в-в!» И стал вырываться из рук Зины, раздирая когтями её блузку. А волчара прыгнул на Ивана, который стоял в проеме низкой двери, почти задевая русой макушкой притолоку. И всё, что успел Зинин жених, это вслепую схватить с полки масляную лампу и метнуть её в зверя.
А в следующее мгновение входная дверь дома сорвалась с петель — плашмя упала внутрь.
Кузьма Алтынов услышал два подряд выстрела и кошачий вопль, когда находился уже рядом с изгородью красновского дома. И мгновенно уразумел: доктор Парнасов, болван и пентюх, провалил данное ему задание. Ванятка был уже внутри. Вместе со своей невестой и котом.
А вот снаружи…
Странное дело: те, кто заполонил сейчас крыльцо, не уловили приближения ни Кузьмы Петровича, ни тех, кто его сопровождал, держась чуть позади. Чтобы вызвать этих последних из Духова леса, купцу-колдуну пришлось потратить драгоценные полчаса. А теперь неясно было: окупится ли такая трата?
Оборотни, теснившиеся перед входной дверью, явно были целиком поглощены тем, чтобы проникнуть в дом. Но — руководивший ими человек сумел-таки что-то уловить. Он успел повернуться в сторону купца-колдуна — ровно в тот момент, когда тот нанёс разящий удар: снёс ему полголовы своей особенной правой рукой. И обычный человек тут же свалился бы замертво. Однако Кузьма Петрович допустил просчёт: не уловил истинной сути своего противника. Так что — удивился бы (если бы сохранил способность удивляться), когда с предводителем волкулаков произошло чуть ли не молниеносное преображение.