– Загры-ыз?! – загнулся от хохота варг. – Если бы загрыз, ты б сейчас не с нами общался, а с Саттарой! Кстати, мерзкая баба…
– Ратмир! – хором возмутились аватары.
– Сейчас я тебя разбужу. – Пообещав сие, любящая бабушка от души размахнулась…
Хлоп… Хлоп-хлоп-хлоп!.. Хлобысь!!!
Выплеснутая в лицо вода оказалась действенней пощечин. Вилль провел языком по губам, слизывая капли, и с трудом разлепил ресницы. Духота стояла невыносимая, но хвала всем богам и шушеля матери за компанию, красноватый от всполохов полумрак хотя бы не резал глаза. Самочувствие, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Болела каждая косточка, каждая мышца, голова раскалывалась, в ушах поселился гул, шея не поворачивалась, а место укуса прямо-таки горело – словом, эльф-оборотень чувствовал себя, как избитый, укушенный вампиром человек, растянутый на дыбе. Положение усугубляли браслеты с руной Тэш, напрочь отбившие способность к регенерации и возможность связаться с Тай-Линн. Хорошо хоть дар успел перебороть упыриный яд. Вроде бы…
Вообще, куда он попал? Ясно, что в пыточную, судя по зловещего вида «аксессуарам» на столе и здоровенному полуголому мужику в черной кожаной маске. Но где находится этот подвал?
– Где я?
– В комнате отдыха, – гоготнул палач, выразительно поигрывая мышцами.
– Пытать будете?
– А как же!
– Давайте я вам лучше спою или станцую?
– И споешь и спляшешь. – Мужик кивнул на поднос, полный раскаленных углей.
– А нормально поговорить не судьба?
– Что ты! – В испуге палач чуть не выронил клещи. – Меня же уволят!
– Воды можно?
– Пока можно. – Мужик, не глядя, плеснул в кружку, поднес…
– Это уксус.
– Э? Хм, профессиональная привычка…
«Просто кошмар, если эти лапы поднесли мне последний стакан…» – мрачно думал Вилль, сцеживая по глоточку, – больше лилось за ворот. Каковы шансы если не уцелеть, то хотя бы выжить? А хреновые шансы, как ни крути. Рукой-ногой не пошевелить, помощи ждать неоткуда. Короче, расслабься и получай «удовольствие». Как поступали Сознающие, попав в плен? Язык себе откусывали – вот как. Не эстетично, зато…
Лязгнувший в замке ключ оповестил о начале допроса. В помещение зашли пятеро: двое магов, причем с одним из них аватар был знаком, и трое берберианцев. Глядя на жалкое тело, белокосый верзила презрительно дернул изуродованной щекой.
Губы сами собой искривились в нехорошей улыбке.
– Здоро́во, Кнут!.. Ах да, теперь же ты – Меченый.
– На крыльце активировался входящий портал со стороны залива, предположительно из Равенны, – точнее пока сказать не могу. Исходных порталов не обнаружено, как и следов иной волшбы, – побродив туда-сюда, менторским тоном изрек господин Инэй. – Искать его все равно что иголку в стоге сена.
– Если иголку ищете, так изобретите магнит! – процедила Алесса. – Вам деньги платят за то, чтобы вы прислугу обихаживали или работали?
Маг – в самом соку, моложавый и довольно привлекательный брюнет – воспринял колкость чисто по-мужски: самодовольно хмыкнул и смылся в портал. На притязания никто из горничных пока не жаловался. Из-за него, кстати, потеряли уйму времени: сперва искали по всему дворцу, затем вытаскивали из чужой постели, без карты местности он не мог настроить точный портал, и ее тоже пришлось добывать по секретерам и письменным столам… В общем, когда телепортировались, не нашли ни Вилля, ни Цирюльника, ни следов борьбы. Кто-то успел все замести.
– Гвардейцы, пропал ваш сослуживец и друг! Все всё поняли?! – Сборное звено из эльфов, орков и людей рассыпалось по усадьбе. Шантэль легонько сжал плечо девушки. – Не волнуйтесь, л’лэарди, мы найдем Винтерфелла, в том числе ради того, чтобы я лично мог устроить ему выволочку.
– Он так кричал, – отрешенно пробормотала Алесса.
– Слышшала б ты, как хозяин шумел, когда в позапрошшлом году с Эртаном на охоту собрался, а я задумался и случайно сало для лыжжж подъел!
Науми так посмотрела, что домовой предпочел испариться. Отчего-то он решил, что раз уж хозяин выжил в лаборатории Геллеры, то теперь неуязвим, тем более неубиваем. Алесса была настроена гораздо менее оптимистично. Она больше не чувствовала своего аватара, и кольцо обнимало палец мертвым бесполезным украшением.
– Господин капитан, смотрите, здесь узда оборванная!
Вместе с остальными науми поспешила на зов, проваливаясь в сугробы почти по колено и кляня длинный тяжелый подол. Кожаный ремень, намотанный на еловый сук, был не оборван, а перегрызен: обзаведясь новой сбруей, Вилль сразу убрал трензель, и ничто не мешало жеребцу перетереть узду мощными челюстями.
– Фи-или-ин! Фи-лю-шка-а!!! – сложив руки рупором, заорала Алесса – аж Симка шарахнулся.
И ей ответили!
Выбравшийся из глубины парка жеребец выглядел не то чтобы взмыленным, но побегать явно пришлось: бока ходили как мехи. По правому боку темнели пятна обожженных курчавых волос – огнешар ударил в подпругу, сбив седло, а коня задело искрами, легко ранив и вспугнув.
– Кося-кося-кося… – собрав подол в горсточку, будто бы в нем лежало зерно, позвала Алесса.
Кося косился с подозрением.
Шантэль негромко свистнул – Филин тотчас подошел и, всхрапнув, доверчиво положил голову ему на плечо.
– Единственный раз я видел этого зверя взволнованным, когда на нас напали миелл-тьярры, но тогда он, скорее, поддался панике сородичей, – сказал л’лэрд, перебирая жесткую гриву. – Сейчас разве что не скулит от страха.
– Это из-за Цирюльника. Даже Вилль испугался до полусмерти.
Шантэля позвали в дом, и девушка осталась с немного успокоившимся конем. Как бы ни было на сердце черно, Алесса знала, что ее аватар жив. Пока жив. Кольцо безмолвствовало, но точно так же оно молчало два месяца назад, когда в застенках СОК на Вилля надевали магические браслеты, блокирующие все аватарьи способности.
Варвар поднял руку к щеке, словно проверяя, не сочится ли из старой раны свежая кровь. Шрам зажил неважно, и левая половина лица походила на рубленую котлету: светлая борода отчасти скрывала это, но больше подчеркивала воспаленный цвет кожи. Тот удар оказался слишком слабым, чтобы оторвать человеку голову, но теперь волчонок подрос. Стал сильным, злым и научился убивать.
Он отгрызет себе лапу, чтобы выбраться из капкана.
– Что, несладко живется с такой-то рожей, урод? – с издевкой ухмыльнулся аватар. – Девок-то небось только золотишком и приманишь или силой возьмешь, ну да тебе не привыкать.
Сбросив руку мага, с предупреждающим окриком схватившего его за плечо, белокосый рванулся к дыбе. Вилль знал, что будет дальше, и сжал зубы, чтобы не прикусить язык. И знал, что варвар хотел бы врезать крепче, но побоялся ненароком убить пленного. Хотел… Очень хотел!
– Выжил… щщщенок…
– Ну, ударь еще, отведи душу, – отдышавшись, прохрипел Вилль. – Ты же только тех бить горазд, кто не может дать сдачи. Да, Меченый? Сейчас со мной справиться легче, чем с шестилетней девочкой.
– Гррр-ааа!!!
Пудовый кулачище врезался в дерево, едва не разворотив дыбу к шушелю. Больше всего на свете берберианец желал в фарш размолотить ненавистную физиономию этого эльфа, который даже на волоске от мучительной смерти чувствовал свое превосходство во всем.
Отлично.
– Она не просила пощады. Она тебя презирала, когда ты ее убивал. И я плюю в твою уродливую ро…
Пальцы клещами сомкнулись на горле. На перекошенном лице берберианца было написано стремление свернуть насмешнику шею, и невозможность сделать это доводила до исступления. Вилль нашел в себе силы улыбнуться. Остальные, включая палача, всем скопом навалились на Меченого, оттаскивая от раньше времени разболтавшегося пленника, но варвар их, кажется, не замечал. Уговоры, ругань, угрозы…
И – провал.
…Безымянная речка переливается в свете Белой Сестры чешуйками серебра, точно русалочий хвост, журчит грустной песней разлученных сердец… Да нет, не река это вовсе… Это поет белый единорог.
Тех, кто выбрал клинок, будут ждать у окна
Те, кто в сердце хранит лебединую верность…
– Я люблю тебя, Тай-Линн.
В этот раз на оплеухи размениваться не стали, а просто окатили водой и поднесли к губам кружку. Видимо, над ней почаровали, потому что ежик в передавленном горле исчез, и аватар смог сглотнуть. Заботливые какие, шушеля мать…
– Зайдар, вам денег не хватает, вящей славы или просто не любите таких, как я? – Последнее вытекало из того, что маг взял на себя смелость провоцировать принца Савиэля, намекая на Совете, дескать, остроухие пытаются ложно обвинить Ковен в незаконных экспериментах с «подсадкой» демонов в живые тела.
Артефактор (скорей всего, он работал над браслетами – и этими, и теми, что лежат в письменном столе Флокса) поднял брови.
– Всего понемногу, но сейчас вопросы задаю я. Ответишь на них – и свободен.
– Неужели отпустите?
– Убью быстро.
Раз берет на себя ответственность решать судьбу пленника, значит, этой шайкой заправляет, вернее, думает так, потому что варвары подчиняются только своим ярлам, каждый из которых остается головой племени до тех пор, пока собственную голову вместе со шлемом не заберет более сильный. Берберианцы, кстати, шушукались в сторонке. Вилль различил три слова: «вульх», что означает волк, «кюнста» – побережье и «фламма» – огонь.
О, это был не просто огонь на побережье! Это был живой свирепый Зверь, пощадивший тело волчонка, но опаливший душу.
– Думаете, после лаборатории я испугаюсь каких-то клещей?
– Тогда ты был аватаром, а сейчас – не выносливей меня. Вот этот человек, – Зайдар показал на деловито повязывавшего фартук верзилу, – может, и выглядит олухом, но дело свое знает. Хотя попытка уйти за Грань, избежав самоубийства, достойна похвалы. Твой покровитель Стайн был бы доволен. Я скажу ему об этом, когда он окажется на твоем месте, а сейчас советую не выгораживать его и просто ответить: что и о ком он тебе рассказывал?