оборотнической религии, окончательное утверждение которой приведёт к тому, когда по словам теософа Алисы Бейли, «между единственной Универсальной Церковью, Священной Ложей всех масонов и более узким кругом эзотерических обществ не будет расхождений».
Гностическое изображение змея, символизирующего Христа
Глава 41. Папский синедрион в действии, или Диктатура Бергольо
Главным проявлением недовольства стала смута из-за Amoris Laetitia. В сентябре 2016 года копившееся внутреннее возмущение поведением понтифика, а главное, понимание разрушительных последствий его реформ, наконец проявило себя. Четыре кардинала-традиционалиста, всё те же Раймонд Лео Бёрк, Вальтер Брандмюллер, Карло Каффаро и Иоахим Мейснер, обратились к папе с официальным запросом (dubia) о разъяснении пяти пунктов из восьмой главы. Он был составлен в виде вопросов, требующих простых ответов — «да» или «нет»[1030]. Поскольку понтифик не ответил на послание, кардиналы обратились к нему с ещё одним письмом, в котором, описав ситуацию смятения и дезориентации, возникшую в связи с Amoris Laetitia, призвали папу внести ясность и определённость.
Папа Франциск миссионерствует
Ответом со стороны папы вновь стало молчание. Более того, в ноябре, по случаю окончания Года Милосердия, он продемонстрировал твёрдую приверженность своей линии, предоставив право всем священникам прощать грех аборта, — ранее это могли делать только епископы или священник, принадлежащий к Верховному трибуналу Апостольской пенитенциарии. Молчали и кардиналы, и члены курии: хотя часть из них и была согласна с dubia, никто не решился поднять голос в силу напряжённой ситуации в ведомствах Св. Престола, которую некоторые сотрудники назвали «царством террора» и «ватиканским военным положением».
В том же месяце Франциск, опасаясь нежелательного для него обсуждения dubia, отменил встречу с кардиналами, которую принято проводить накануне консисторий, а в декабре в защиту dubia раздались, наконец, новые голоса.
Группа из 22 католических учёных и священников подписала заявление, в котором, выражая авторам письма полную поддержку, призвала епископов и кардиналов проявить с ними солидарность. Назвав нынешний момент в истории Церкви не просто «крайне тяжёлым», но, сравнив его с арианским кризисом IV века, эта группа предупредила об опасности компромиссных формулировок, прикрываемых требованиями милосердия и мира[1031]. Тогда же вспомогательный епископ Астаны Атаназиус Шнайдер в своём выступлении на французском канале, описав недостойное поведение высокопоставленных иерархов, заявил, что в Церкви уже существует раскол[1032]. Позже он отметил, что католики живут в атмосфере угроз и отказа в «диалоге», поскольку «диалог» возможен только, если ты думаешь так, как думает режим. Кардинал Бёрк также дал пространное интервью католическому журналу Catholic World Report, в котором заявил, что в Церкви существует очень серьёзное разделение по вопросу о фундаментальном догматическом и моральном учении, и если оно не прояснится, то может перерасти в настоящую схизму. Не обвиняя Франциска в ереси, он вместе с тем напомнил, что «если папа открыто исповедует ересь, он уже в силу этого сразу перестаёт быть папой. Это происходит автоматически. И это может случиться»[1033].
Наконец, уже упомянутый нами Эдвард Пентин в своём декабрьском интервью журналу Regina сообщил, что существуют две параллельные курии (поддерживающая папу и нет), и что если всё большее число кардиналов начнёт выступать в поддержку dubia, да ещё публично, это может привести движение понтификата Франциска к неизвестному завершению[1034]. А известный итальянский журналист Алессандро Ньокки в интервью La Rede Quotidiana признал, что раскол в церкви существует уже более тридцати лет и что dubia запоздала, так как бедствие уже совершилось и Amoris laetitia вторичен в отношении остального. Публицист открыто заявил, что понтифика не только не волнуют каноническое право и дисциплина, но что он «ненавидит католическое учение и даже Традицию»: «Я даже думаю, что он здесь именно для того, чтобы бороться с ними, и он делает это весьма усердно и эффективно. Он представляет Церковь, не являющуюся уже действительно католической, он изобретает религию, которой не существует»[1035].
В итоге уже и в других СМИ ситуацию в церкви стали откровенно называть «кризисом», а Франциск, по признанию журналистов, в узком кругу признался, что не исключено, что он войдёт в историю как тот, кто расколол Католическую церковь[1036]. Стремясь к недопущению организованного сопротивления, в своей кадровой политике он перешёл к крайнему волюнтаризму и самоуправству, введя систему шпионажа и доносительства, в результате которой в курии воцарилась атмосфера страха, подозрительности и мстительности, характерная для тоталитарных режимов. Под пристальным наблюдением находятся и клирики, и католические университеты, в которых лекции преподавателей проверяются на предмет их соответствия линии либеральной интерпретации Amoris laetitia[1037].
Папа Франциск и кардинал Винченцо Палья
Кадровые перестановки и увольнения тех, кто позволяет себе какую-либо критику понтифика, стали называть «чистками». Так, после того, как префект Конгрегации богослужения кардинал Сара призвал священников служить мессу лицом к Востоку, понтифик заменил всех её членов, включив в её состав ультралиберального архиепископа Пьеро Марини, ученика известного автора литургической реформы, масона, архиепископа Аннибала Буньини. Когда понтифик приказал префекту Конгрегации доктрины веры кардиналу Мюллеру уволить без всяких объяснений трёх её лучших сотрудников, проработавших там много лет и позволивших себе критические замечания в адрес Франциска, те посчитали, что это также только начало «массового перетряхивания» этой структуры. Сам кардинал Мюллер держится только в силу того, что не позволяет себе открытой критики и старается подчеркнуть свою лояльность, для чего даже выпустил книгу «Бенедикт и Франциск: Преемники Петра на службе у Церкви»[1038]. Но это не помогло ему удержаться, и 1 июля 2017 года он бы снят со всех своих постов (префекта Конгрегации вероучения, президента Папской комиссии «Ecclesia Dei», Папской библейский комиссии и Международной Богословской комиссии) и заменён на этих должностях иезуитом, испанским архиепископом Луисом Франсиско Ладария Феррерой, прежде занимавшим пост секретаря Конгрегации вероучения.
Актом такого же произвола стала перестройка Папской академии жизни. Она была создана ещё в 1994 году для рассмотрения тех проблем биомедицины, которые связаны с христианской моралью, и для обоснования позиций Католической церкви по вопросам деторождения, ЭКО, генной терапии, эвтаназии и абортов. В августе 2016 года понтифик поставил во главе её толерантного кардинала Винченцо Палья, а в ноябре в ответ на выступление ряда членов против проводимой папской революции опубликовал новый статус Академии, который означает фактически роспуск всех её членов и закрытие её в старом виде. Важным новшеством стало то, что члены её теперь назначаются «без религиозной дискриминации» и не должны подписывать «Свидетельство служителей жизни», касающееся приверженности учению Католической церкви, что должно обеспечить более гибкое приспосабливание к трансгуманистической идеологии современного «медицинского прогресса», рассматривающей человека как биологический объект. Примером такого приспособления стали, например, включение в устав слова «гендер» вместо слова «пол», рассмотрение качества жизни человека в рамках отношения со «всей Вселенной». Такие формулировки дают возможность уравнять «социологический пол» с естественным полом, а жизнь животного — с жизнью человека[1039].
Описывая ситуацию в Ватикане, некоторые авторы отмечают, что он стал превращаться в полицейское государство, а церковь — в казарму: «Бергольо воспользовался оказавшимися в его руках полномочиями, создав собственный репрессивный аппарат и возглавив настоящую войну — войну «духа Собора», которым вдохновляются прогрессисты и релятивисты, против ортодоксальных католиков»[1040]. Как признался один из работников курии, понтифик разделил церковь на тех, кто с ним, и тех, кто против него, и преследует тех, кто во втором лагере. Соответственно, и авторы dubia стали для подавляющего числа церковных иерархов персоной нон грата.
В этих условиях осторожный и лояльный к папе демарш «Четырёх кардиналов» оказался чисто формальной акцией, не предполагающей какого-либо реального результата. Не решившись сказать всю правду и подтвердив уважение к «законному папе Франциску» из страха перед возможным расколом (который в реальности уже существует), они устранились от решения проблемы в её корне, оказавшись жертвами «стокгольмского синдрома». Как было указано в одном исследовании, «пытаться вразумить самодурствующего иезуита, раскланиваясь перед ним и заверяя его в своей лояльности, вместо того, чтобы констатировать тот факт, что он оказался на своём нынешнем месте без всяких на то оснований, — значит заведомо признать своё поражение и всего лишь стараться очистить свою совесть… Избегание конфронтации с Франциском не предотвратит раскола, а оберегая от соблазна «малых сих», они способствуют тому, что соблазнятся другие»