Произошло это при покровительстве со стороны Августина Беа (тоже крещёного иудея), видевшего в Эскрива «своего» человека и обеспечившего ему тесные связи с Курией. При этом решающей в карьере Эскрива стала его встреча с Пием XII в июне 1946 года, в ходе которой тот познакомил его с «архитектором ватиканских финансов» Бернардино Ногарой, о деятельности которого мы уже писали. С таким же рвением, с каким Ногара управлял финансами Св. Престола, он приступил к сотрудничеству с «Опус Деи», оказавшись в итоге в эпицентре орденской экономики, выступая одновременно в роли советника, помощника и организатора финансовых операций. И хотя в «Опус Деи» о Ногаре никогда не говорили, именно он обеспечил «экономическое чудо» ордена[463].
В 1956 году Ногара настоял на том, чтобы II всеобщий конгресс «Опус Деи» прошёл в швейцарском городе Айнзидельн, после чего он вместе с Эскрива и его помощником Альваро де Портильо в целях проникновения в финансовую сеть Швейцарского банка осуществил поездку в Цюрих, Берн и Женеву, в ходе которой были установлены контакты с представителями Союза швейцарских банков и рядом других влиятельных персон. В результате именно здесь, в Швейцарии, расположился Международный экономический центр ордена, управляющий разветвлённой системой финансов, тесно связанной с иудейскими банками.
Среди ключевых институтов этой системы — банк «Готтардо» и созданный в 1972 году в Цюрихе фонд Лиммат, связанный с банками и фондами Испании, Германии и Южной Америки. О Фонде было сказано, что он преследует цели исключительно общественного назначения и именно в сфере образования, поэтому освобождён от налогов. При этом председатель наблюдательного совета фонда цюрихский адвокат Альфред Видеркер возглавлял одновременно административный совет Нордфи-нансбанка, Банко Атлантико и входил в банкирскую сеть Роберта Кальви[464].
Финансовые связи позволили Эскрива укрепить позиции ордена в Риме, где он начал вести активную работу среди влиятельных католиков и не только: он тесно общался и с протестантами, и с иудеями, и с агностиками (напомним, что именно Св. Престол разрешил ордену в 1950 году иметь среди его «сотрудников» и неверующих). Такой религиозный либерализм, в духе экуменизма Иоанна XXIII и Павла VI, предопределил крайне положительное отношение Эскрива ко II Ватиканскому собору, в работе комиссий которого принимали участие два священника ордена — де Портильо и Эрранс (де Портильо был секретарём Подготовительной комиссии по делам мирян и консультантом в некоторых других комиссиях).
Революционные решения Собора полностью соответствовали установкам Эскрива. В апреле 1967 года в интервью нью-йоркскому Time он отмечал: «Мы рады услышать, что Собор торжественно заявил, что Церковь не отметает тот мир, в котором она живёт, ни его прогресс, ни его развитие, но что она его понимает и любит». «Что меня также в большой степени порадовало, так это то, что II Ватиканский собор совершенно ясно заявил о божественном призвании мирян. Без всяких претензий я хотел бы сказать, что Собор… подтвердил то, что с Божьей милостью мы практикуем и преподаём в течение стольких лет…»[465] В связи с этим большинство членов «Опус Деи» настойчиво утверждают, что Эскрива опередил «аджорнаменто» и «всеобщий призыв к святости», заявив, что святость не является прерогативой религиозной элиты, ещё за несколько десятилетий до того, как Собор сформулировал это в качестве религиозной доктрины.
Ту же мысль высказал и папа Иоанн Павел II, заявив в своём приветственном обращении к студентам в августе 1979 года, что откровение Эскрива «предвосхитило ту теологию мирян, которая характеризовала Церковь во время проведения Собора и в постсоборный период»[466]. Исходя из этого, последователи Лефевра позже напишут: «Это не столько «Опус Деи» продолжает дело II Ватиканского собора, сколько наоборот»[467]. Ещё более красноречиво оценил роль Эскрива не очень благоволивший ему кардинал Джованни Бенелли, правая рука Павла VI: «Чем Игнатий Лойола был для Собора в Тренте, тем же Хосемария Эскрива был для последнего экуменического собора. Он был рождён для того, чтобы постановления II Ватиканского собора стали неотъемлемой частью церковной жизни»[468].
С удовлетворением восприняв послание Собора, Эскрива вместе с тем негативно отнёсся к тем вольным интерпретациям, которые, как он считал, извратили принятые решения и восприняли их как возможность полного разрыва с традицией. Именно за это, а никак не в силу их антиреформаторской позиции членов «Опус Деи» в прессе стали называть «консерваторами». Однако эти извращения Эскрива не очень волновали, в чём он признался немецкому кардиналу Йозефу Хёффнеру: «Всё это меня не пугает. Так же, как и кризис идентичности, который поразил священников и религиозных людей… Господь и Святой Дух живут и действуют в Церкви»[469].
Встреча Эскрива де Балагера с Павлом VI в ноябре 1965 г.
Действительно, Эскрива это не пугало потому, что в условиях всеобщего «хаоса» он мог позиционировать «Опус Деи» как «настоящую церковь», реально воплощавшую соборные решения и верную папе. Очень точно эту устремлённость руководства ордена на лидерство изложил последователь Эскрива, теолог Раймон Панникар: «Римский католицизм — это единственная настоящая религия, вне которой нет никакого спасения, поскольку он единственный содержит всю истину. Внутри самого католицизма только некоторые имеют смелость следовать всем его героическим требованиям, и именно перед ними стоит задача продолжать мессианское дело Христа. Если имеет место несправедливость и беспорядок, то это потому, что «мы» (хорошие, католики, практикующие, те, кто следуют заветам Евангелия) не имеем власти. Это использование всех пружин мира (гения, стратегии, политики, денег, науки) для завоевания власти, для обновлённого внедрения христианского идеала, одним словом, это вера в естественные средства требует последовательно сверхъестественных способов, потому что иначе будет разрушено равновесие и предприятие перестанет быть Божьим Делом. Без молитвы, без самопожертвования, без подчинения, без святости… мы не сможем ничего добиться»[470]. Эскрива де Балагер указывал и методы работы: «будь непреклонен в своей доктрине и своём поведении, но гибким по форме. Как стальной кулак в велюровой перчатке».
Благоволя Эскрива, Павел VI начал оказывать ордену свою поддержку, что было отмечено и иезуитами, которые никогда ранее не воспринимали «Опус Деи» как серьёзного соперника, считая, что ему никогда не достичь их уровня интеллектуального и духовного развития. Они относились к ордену с пренебрежением, подвергая его периодически острым нападкам. Теперь ситуация изменилась, поскольку иезуиты стали терять своих традиционных «клиентов» — представителей элитных слоёв буржуазии. Когда Аррупе стал генералом ордена, у него была идея заключить договор с Эскрива, однако организованная им встреча закончилась ничем, и вопрос о сотрудничестве больше не поднимался[471].
Хотя некоторые наблюдатели и отмечали, что речь идёт об ослаблении позиций иезуитов, это было не совсем так. Показательно, что сам Эскрива имел в молодости духовника-иезуита Валентана Санчеса, который сыграл важную роль в его жизни и вдохновил его на создание ордена. Так же, как одной из важнейших книг, повлиявших на Эскрива, наряду с «Книгой кагала» Якова Брафмана, стали «Тайные наставления Общества Иисуса», которые были им основательно изучены и положены в основу деятельности общества[472]. Поэтому между орденами не было серьёзных разногласий, речь шла о разделе сфер влияния, при котором «Опус Деи» концентрировался на работе с представителями ведущих деловых и финансовых кругов Запада.
Кардинал Войтыла на встрече в Международной университетской резиденции
В конце 60-х — начале 70-х годов позиции «Опус Деи» настолько укрепились, что он поставил перед собой задачу осуществить глубинную «инфильтрацию» в Церковь, главным каналом которой стал созданный орденом Римский центр встреч служителей культа (Centro Romano di Incontri Sacerdotali — CRIS), превратившийся в элитную организацию, где происходила обработка перспективных представителей духовенства. Центр занимался тем, что организовывал конференции на актуальные темы, которые проводились в руководимой членами ордена Международной университетской резиденции (RUI). Сюда был приглашён и кардинал Войтыла, которого познакомил с ключевой фигурой ордена Альваро дель Портильо его друг и соотечественник, прелат Римской курии Анджей Мария Дескур[473]. Отношения с Войтылой члены ордена поддерживали, как мы уже писали, через близкого к ним архиепископа Вены, кардинала Кёнига, связанного с Великой ложей Австрии[474].
В 1972 году Войтыла впервые дал интервью орденскому журналу Studi Cattolici, а его статья была опубликована в издаваемой Центром встреч служителей культа серии CRIS-Documenti[475]. Затем он несколько раз выступал в RUI с изложением основных положений своей «теологии личности», созвучной опусдеистской «духовности труда». Действительно, как пишет исследователь Аллен, изучивший аналитический документ, подготовленный представителями «Опус Деи» специально для его книги, для взаимной склонности Иоанна Павла II и «Опус Деи» были более глубокие прич