недействительна.
Католическая церковь в России
Эти положения не были включены в Определение Архиерейского собора, но и само название данного документа — «Об отношении Русской православной церкви к межхристианскому сотрудничеству в поисках единства», и содержавшаяся в нём позитивная оценка участия РПЦ в экуменическом движении свидетельствовали о твёрдости курса на сотрудничество, включая совместные молитвы с инославными. Единственно, это не носило обязательно-принудительного характера и было отдано на благоусмотрение священноначалия в общецерковной внешней деятельности и на благоусмотрение епархиальных первосвященных в делах внутриепархиальной жизни. Но суть от этого не менялась.
Критика в отношении экуменизма звучала и из уст отдельных мирян, священников и иерархов. В 1998 году широкий общественный резонанс получило выступление братии Валаамского монастыря с Заявлением по поводу экуменизма, в котором говорилось: «Участие в деятельности ВСЦ, основанной на экклезиологической ереси, неизбежно вынуждает православных участников экуменического движения относиться к инославным сообществам как к равноправным «церквям», облагодатствованным Святым Духом, тем самым попирая догмат о Единой, Святой, Соборной и Апостольской церкви»[569].
Однако ответом на это со стороны священноначалия стало очередное оправдание экуменизма. В 2002 году Архиерейский собор закрепил принятый подход, приняв документ «Основные принципы отношения к инославию», отредактированный и одобренный в 2008 году, который, хотя и отверг «теорию ветвей», утверждавшую сохранение глубинного единства христиан, подчеркнул позитивную цель экуменического движения и осудил враждебное отношение к его задаче.
Здесь мы видим вновь подмену понятий и оправдание недопустимого с точки зрения христианского учения. Вместо «Едина (одна) Церковь» написано «Единая Церковь», вместо еретиков говорится о «разделённых христианах», единство которых надо восстановить. Есть и такое положение: «Православная церковь устами Святых Отцов утверждает, что спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Но в то же время общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишённые благодати Божией… Несмотря на разрыв единения, остаётся некое неполное общение, служащее залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство»[570]. Но это буквально списано с Догматической конституции о Церкви II Ватиканского собора, в котором говорится, что «те, кто верует во Христа и должным образом принял крещение, «находятся в известном общении» с Католической церковью, «пусть даже неполном». Но если католики указывают путь достижения полноты (признание папского примата), то здесь об отказе от примата ничего не говорится.
Более того, в разделе «Диалог с инославными» документа предлагалось более интенсивное сотрудничество в сфере богословия:
«4.7. Диалог с инославием вновь возродил понимание того, что единая кафолическая истина и норма в различных культурно-языковых контекстах может быть выражена и воплощена в различных формах. В ходе диалога необходимо уметь отличать своеобразие контекста от действительного отклонения от кафолической полноты. Должна быть исследована тема пределов многообразия в едином кафолическом предании.
4.8. Следует рекомендовать создание в рамках богословских диалогов совместных исследовательских центров, групп и программ. Важным следует считать регулярное проведение совместных богословских конференций, семинаров и научных встреч, обмен делегациями, обмен публикациями и взаимное информирование, развитие совместных издательских программ. Большое значение имеет также обмен специалистами, преподавателями и богословами.
4.9. Важное значение имеет направление богословов Русской Православной Церкви в ведущие центры инославной богословской науки. Также необходимо приглашать инославных богословов в Духовные школы и учебные заведения Русской Православной Церкви для изучения православного богословия. В программах Духовных школ Русской Православной Церкви большее внимание должно быть уделено исследованию хода и результатов богословских диалогов, а также изучению инославия»[571].
Однако, как бы витиевато ни оправдывали эти документы «диалога» с инославными, не они определяли экуменическое поведение руководства, а давно сделанный им однозначный выбор, не требующий никакого богословского обоснования. Поэтому будущий патриарх Кирилл (Гундяев) мог спокойно позволить себе заявить на Генеральной ассамблее ВСЦ в Канберре в феврале 1991 года: «Всемирный совет церквей является нашим общим домом, и факт, что православные воспринимают его как свой дом и хотят, чтобы этот дом был колыбелью Единой Церкви»[572].
Так, начавшаяся перестройка в общественно-политической сфере вновь «открыла» нашу Русскую православную церковь Западу, но в условиях развала державы и перехода страны под внешнее управление эта «открытость» обернулась участием в чужом сценарии на правах «младшего партнёра». Те силы, что «запустили» перестройку, реанимировав никодимовский «проект», «запустили» и Реформацию в РПЦ, которая с годами стала набирать свою настоящую силу.
Глава 22. Папский проект «Священной Римской империи»
Объединение Европы под эгидой Католической церкви всегда было ключевой программой Ватикана, и основы интеграции закладывались при его идейном участии. Однако «золотые шестидесятые» годы настолько утвердили светскую модель политического строительства, что Церковь не могла открыто претендовать на идейно-политическое лидерство.
Между тем, в Ватикане и тогда продолжала доминировать идея, что ЕЭС — это лишь этап на пути к мировому объединению или шаг к всемирному сообществу государств, в котором Католическая церковь будет занимать своё почётное место[573]. После введения в 1962 году Общей сельскохозяйственной политики журнал Northwest Technocrat следующим образом прокомментировал это событие: «…Римский договор будет распространён на все сферы. И старая мечта о возвращении к власти Священной Римской империи, которая будет направлять мнимые силы западного христианства, не умерла; её обсуждают в прихожих всех столиц западноевропейского континента, настолько лидеры Общего рынка настроены на реставрацию империи»[574]. Как написал тогда же вице-президент ЕЭС итальянский католик Корон, «идея объединения Европы отвечает указаниям Божественного Учителя».
Но только в начале 90-х годов, после падения двухполюсного мира, Св. Престол, ссылаясь на заслуги католицизма в деле разрушения социалистического лагеря, решительно активизировал усилия, направленные на расширение своего присутствия в европейском интеграционном процессе. Как писал лондонский Sunday Telegraph в 1991 году, «Ватикан имеет вековые планы. Папа Иоанн Павел II — это самый политический папа современной эпохи. По мнению папы, федералистские планы Общего рынка, перспектива вступления в него стран Восточной Европы и хаос в бывшем Советском Союзе дают католицизму наилучшие со времён падения Наполеона или Реставрации шансы укрепить свою политическую роль. Сам Общий рынок обязан своим началом усилиям католических политиков… Социальная хартия Европейского союза и социализм Жака Делора, председателя Европейской комиссии — все пропитаны идеями социальной доктрины католицизма. Если европейский федерализм её реализует, Европейский союз преобразится в империю. Но только вместо императора она будет иметь папу. Вряд ли Войтыла этого не сознаёт». «Папа спокойно готовится вновь надеть на себя мантию, которая ему принадлежит, будучи торжественно убеждён, что Божественное право накладывает на него миссию распространения своей власти как императора Священной Римской империи от Атлантики до Урала»[575].
Наиболее же красноречиво о конечной цели католического проекта высказался член Европарламента и глава Панъевропейского движения опусдеист Отто фон Габсбург, заявивший: «Императорская корона Карла Великого и Священной Римской империи сыграет свою роль в той последней конфигурации, которая возникает в Европе»[576].
Иоанн Павел II неоднократно и настойчиво заявлял, что верность Европы принципам светскости приведёт её к потере своей «идентичности», а отказ от признания христианского (т. е. католического) наследия закончится крушением самого интеграционного проекта. Как понимается это «христианское наследие», вновь разъяснялось в Декларации конгрегации доктрины веры Dominus Iesus, изданной в 2000 году, в которой говорилось, что «существует единственная Церковь Христова, пребывающая в Католической Церкви, руководимой преемником св. Петра и епископами, состоящими в общении с ним». В других церквях Христова Церковь не пребывает, а присутствует и действует — «им не хватает полного общения с Католической церковью, и они не принимают учения о первоверховной власти, которой, по воле Божией, обладает епископ Рима, осуществляющий её во всей Церкви». «Мы заявляем, говорим, уточняем и прокламируем любому человеческому существу, — говорится в ней, — что относительно его спасения оно полностью зависит по необходимости от римского понтифика»[577].
Говоря о просьбах папы и многих известных католических политиков и епископов ввести слово «Бог» в новую европейскую конституцию, представитель протестантского лагеря, английский журналист The Spectator Адриан Хилтон заметил, что «когда Ватикан говорит о Боге, он сам себя рассматривает как несменного правящего заместителя Бога на Земле, через которого Бог Себя выражает»