Однако вот что забавно: теперь у меня вообще больше нет месячных. У меня лишь немножко тянет живот, побаливают груди, и я становлюсь более раздражительной, чем обычно, — а потом, когда, по идее, должно начаться кровотечение, я превращаюсь.
Так что у меня все хорошо, хотя теперь во время охоты в волчьи ночи я веду себя намного осторожнее. Я держусь подальше от Бейкерс-парк. Пригороды тянутся на многие мили, и там полно мест, где можно поохотиться и успеть вернуться домой к утру. Бегущий волк способен покрывать большие расстояния.
Я внимательно слежу за тем, чтобы убивать только там, где можно спокойно поесть, чтобы никакая полицейская машина не застала меня врасплох, как это легко могло случиться в ту ночь, когда я убила Билли. Я так увлеклась едой в тот первый раз! Теперь я гораздо осторожнее и, поедая свою добычу, всегда начеку.
Хорошо, что это бывает только раз в месяц, и всего на пару ночей. Меня уже окрестили «Убийцей в полнолуние», и, похоже, я держу в страхе весь штат.
В конце концов, думаю, мне придется куда-нибудь уехать, что меня вовсе не радует. Если я сумею продержаться до того времени, когда смогу иметь собственную машину, жизнь станет намного проще.
А между тем в некоторые волчьи ночи мне совсем не хочется охотиться. Обычно я не так голодна, как бывало в первые разы. Я думаю, что аппетит должен копиться довольно долго. Иногда я просто рыскаю по окрестностям и бегаю, боже мой, как я бегаю!
Если я голодна, то порой ем из помоек, вместо того чтобы убить кого-нибудь. Это не слишком весело, но ко всему привыкаешь. Я не против помоек, если время от времени могу добыть замечательное парное мясо, вкусное и сочное. Люди могут быть просто ужасно противными, но они все равно очень вкусные.
Я ведь разборчива. Я выискиваю людей, прячущихся в ночи, как Билли в парке в тот раз. Я так полагаю, что, выходя на улицу в такой час, они просто ищут себе неприятностей, так кто же виноват, если они их находят?! Я сделала для решения проблемы мелкой преступности в Бейкерс-парк больше, чем сотня дурацких сторожевых псов, уж можете мне поверить.
Джерри-Энн не только снова разговаривает со мной, но даже пригласила меня пойти с ней на свидание вчетвером. Какой-то парень, с которым она познакомилась на вечеринке, пригласил ее, а у него есть друг. Они оба из средней школы Фосетт, что на другом конце города. Я очень нервничала, но в конце концов сказала «да». В следующий уикэнд мы идем в кино. Мое первое настоящее свидание! По правде говоря, я и теперь ужасно волнуюсь.
На Новый год я дала себе два торжественных обета.
Один — что начиная с этого дня не буду переживать из-за своей груди, не буду стесняться, даже если парни станут на нее таращиться.
И второй — что никогда больше не буду есть собак.
Ким НьюманНочью, в сиянии полной луны…
Ким Ньюман (Kim Newman) — одна из восходящих звезд на небосклоне фантастики. Написанный им в 1993 году роман «Анно Дракула» (Anno Dracula), начало которому положила новелла, сочиненная для антологии «Вампиры» (The Mammoth Book of Vampires), стал бестселлером no обе стороны Атлантики и вызвал большой интерес у кинематографистов.
В прошлом полупрофессиональный музыкант (играл на казу)[105] и актер кабаре, Ким Ньюман сделался теперь «свободным художником» — писателем, кинокритиком и телеведущим. Его перу принадлежат такие работы, как «Фильмы ужасов: критический обзор с 1986 года» (Nightmare Movies: A Critical History of the Horror Film Since 1986), роман ужасов «Страшно аж жуть» (Ghastly Beyond Belief), написанный совместно с Нилом Гейманом и удостоенный премии Брэма Стокера (Bram Stoker Award), «Ужасы: 100 лучших книг» (Horror: 100 Best Books), созданный в соавторстве со Стивеном Джонсом, и «Фильмы о Диком Западе» (Wild West Movies). Среди других его произведений — «Во сне» (In Dreams), созданный при участии Пола Дж. Макоули, «Ночной мэр» (The Night Mayor), «Дурные сны» (Bad Dreams), «Яго» (Jago), «Кворум» (Quorum), «Кровавый Красный Барон» (The Bloody Red Baron) и другие, а также целый ряд приключенческих книг под псевдонимом Джек Йовил. Недавно в свет вышли два новых сборника рассказов «Необыкновенный доктор Тень и другие рассказы» (The Original Dr Shade and Other Stories) и «Знаменитые чудовища» (Famous Monsters).
Автор поясняет: «Написав замысловатую историю про вампиров для антологии „Вампиры“, я обдумывал идею создать что-нибудь не менее выдающееся и про оборотней и испытал внезапный приступ вдохновения, услышав музыкальную тему из песни Зорро в исполнении „Cordettes“,[106] откуда и взято это название. Я должен также воздать должное трем бесценным книгам, давшим возможность выкристаллизоваться моим мыслям насчет Лос-Анджелеса, истории Калифорнии и Зорро: это „Кварцевый город: раскопки будущего в Лос-Анджелесе“ (City of Quartz: Excavating the Future in Los Angeles) Майка Дэвиса, „К северу от Мехико: испаноязычные обитатели Соединенных Штатов“ (North from Mexico: The Spanish Speaking People of the United States) Кэри Макуильямса и „Сказание о Зорро“ (The Legend of Zorro) Билла Йенна».
Учитывая энциклопедические познания и эклектические вкусы автора, тех читателей, кто уже знаком с трудами Ньюмана, не удивит то, как мастерски он соединил легендарного головореза и зловещие уличные беспорядки в Лос-Анджелесе в рассказе о мифическом оборотне…
Угнетение — благодаря самой своей сущности — порождает силу, которая сокрушает его. И поднимается на борьбу защитник — защитник угнетенных.
— Стью, — начал Гарсиа, — как насчет такой вот классной идеи?
Эта идея так и выпирала из-под его полицейской фуражки, превращая внутреннюю сторону ветрового стекла в серебристо-черное зеркало.
— Есть два копа в Восточном Лос-Анджелесе, парень… — Гарсиа ухмыльнулся полисмену по имени Скочмен, не отрывавшему глаз от дороги, а рук — от руля. — …и они на самом деле оборотни… — Полицейский Гарсиа, наполовину испанец, развернулся на переднем сиденье патрульной машины. Вывернув шею, он оглянулся на Стюарта, довольно поблескивая недобрыми черными глазками. — …а называется вся эта фигня…
Патрульная машина перевалила через «лежачего полицейского», и желудок Стюарта, расстроенный после перелета сквозь несколько часовых поясов, сжался.
— «Патрульная машина».
Может, это был вовсе не «лежачий полицейский». Может, что-то другое валялось на дороге.
Гарсиа хихикал над этой своей отличной идеей, твердя предполагаемое название, словно мантру. Стюарт пожал плечами в сумраке своего заднего сиденья, но сидящие впереди копы его практически не видели. Бесстрастное отражение лица Скочмена скользнуло по ветровому стеклу, когда машина проезжала под одним из редких горящих уличных фонарей.
Когда Гарсиа в первый раз представил ему второго полицейского, Стюарт решил, что он сказал: «Шотландец, мужчина». Наверняка Скочмен[108] подумал, что его ненормальный напарник-киношник, да к тому же еще прибывший из Англии — просто придурок.
— Как тебе это, Стью? Как думаешь, пройдет это в Пеории?[109]
Стюарт снова пожал плечами. За прошлую ночь Гарсиа выдал ему идеи для доброй дюжины фильмов. Фильмов про копов.
— Забирай ее для «Нью фронтир», парень, — настаивал Гарсиа. — «Патрульная машина», парень! Кино про копов-оборотней. Это будет круто. Можем писать на пару. Коллаборация, парень. Доход пополам.
Гарсиа завращал глазами, словно комический чикано,[110] которого он строил из себя, когда никого не бил. Потом завыл на луну. Она этой ночью была почти полная, до правильного диска не хватало лишь узкой полоски.
Коп носил усы, как у Чича Марина,[111] но он был куда более щуплым, чем Чич и Чонг. Ручищи у него были огромные, как у Попая.[112] Лишь в кевларовом пуленепробиваемом жилете тело его выглядело пропорционально сложенным и могучим, как у Шварценеггера.
— Кино про копов-оборотней, парень. Истории про человека-волка все любят. Особенно когда тот воюет со святошами. Вот это класс, парень. Скочмен, а на тебя полнолуние действует?
Скочмен скосил на него глаза и вновь уставился на дорогу. Его отражение в стекле было срезано тенью, и лишь глаза сверкали на затемненной верхней части лица. Он был похож на Бэтмена.
Или на Зорро.
Волосы его были собраны на затылке в конский хвост, как у Стивена Сигала, и тот, казалось, так стянул кожу, что лицо стало плоским и неподвижным, будто морда ящерицы. Полицейский старался выглядеть как можно страшнее. Ему довелось хлебнуть горя и испытаний и, как говорится, побывать на дне.
Это была вторая ночь из трех недель, которые Стюарту предстояло провести вместе с Гарсиа и Скочменом, патрулируя их район. У полиции Лос-Анджелеса были хорошие отношения с «Нью фронтир»; и Рэй Калм, так называемый директор студии, сумел организовать эту стажировку без всякого труда.
Как обычно, у всей встречающей делегации отвисли челюсти, когда английский писатель оказался чернокожим, но это быстро прошло. Большинство встретившихся Стюарту до сего времени копов были или неграми, или латиноамериканцами, или азиатами. Шефом городской полиции только что впервые был назначен японец Ясугиро Рюи. Белые, лосанджелесцы действительно европейского происхождения, были в меньшинстве, они забаррикадировались в безопасных анклавах, укрывшись за табличками «Стой, стреляю», понатыканными посреди газонов.