– Так почему же вы сразу не обратили на это внимания? – спросил следователь.
– Действительно, не обратил внимания. Просто потом я вспомнил, что Саша нагибался и шарил под сиденьем. Но тогда я был настолько возбужден – понимаете, это ведь большие деньги, а они достались нам очень тяжело… Короче, я не обратил внимания. Затем я проехал около километра, и меня остановили сотрудники ДПС. Стали производить досмотр машины. И тут они обнаружили пистолет. Вначале я не очень расстроился, потому что меня никто не задерживал, просто обнаружили пистолет. Меня отвезли в отделение милиции, там возбудили уголовное дело. Естественно, тут я догадался, что это работа муровцев, точнее, Крылова, который и подбросил пистолет. Поэтому обращаться к ним за помощью было глупо.
– А что было дальше?
– А дальше следователь сказал мне, что поскольку это пистолет газовый, то скорее всего я буду нести административную ответственность. Я все же постарался встретиться с ребятами из МУРа. Звонил Перевозчикову, звонил Крылову, но встретиться согласился только Перевозчиков. Естественно, он сказал, что версия, выдвинутая мной, будто пистолет подложил Крылов, недоказуема, что в этот момент Крылов был на оперативном задании и встречаться со мной не мог. И оперативники-муровцы готовы это подтвердить. Короче, он предложил мне, пока не поздно, переписать салон на них, точнее, на чьего-то родственника – то ли зятя, то ли двоюродного брата.
– А что было потом?
– А потом я явился на очередной допрос к следователю, и там мне предъявили результаты баллистической экспертизы, по которым газовый пистолет, переделанный для стрельбы боевыми патронами, был признан оружием. Тут же я был арестован. Потом сидел в Бутырке месяца четыре, пока шло следствие. Потом – суд, я получил четыре года.
– И что, – уточнил следователь, – вы за это время не пытались связаться ни с кем или хотя бы заявить, что вас подставили?
– А кому я мог заявить? Я говорил об этом на суде, говорил прокурору, но мне никто не верил. Они, муровцы, подложили еще доказательства – выдержки из оперативного дела. Оказывается, они на мой салон завели оперативное дело. Основанием для этого они посчитали то, что ранее в моих машинах два раза находили пистолеты. Но я же не знал, кто покупает мои машины, биографию не спрашивал. В общем, мне никто не поверил, и я получил четыре года. Уже потом через жену я узнал, что они наехали на моего партнера. Он оказался более слабым. Меня к тому времени уже посадили, и он, понимая, что то же самое может случиться и с ним, стал работать с ними вместе. Но они, по-моему, снизили ему процент до тридцати.
– А дальше?
– А дальше – я услышал из средств массовой информации, что раскрыто дело милиционеров, работников МУРа. Я знал, что Саша Крылов встречался с одним из тех, кого показали по телевизору.
– С кем именно?
– С Думиным.
– Вы можете утверждать, что Крылов входил в группу так называемых милиционеров-оборотней? – Следователь перечислил фамилии семерых оперативников, которые были задержаны 23 июня.
– Нет, я не могу этого утверждать. Но мне известно, что они друг друга знали. Естественно, они не делились информацией, какие совместные операции проводили, кому оружие подбросили. Я – единственная жертва того подброшенного оружия.
– У вас есть вопросы? – обратился следователь ко мне.
– Да, есть вопросы, – тут же ответил я. – Точнее, не вопрос, а ходатайство. В связи с тем, что открылись новые обстоятельства, я хочу, чтобы следственные органы выступили с ходатайством перед судом об изменении меры пресечения в отношении моего клиента с заключения под стражу на подписку о невыезде.
– Товарищ адвокат, тут небольшая неувязочка, – сказал следователь. – Во-первых, если будет доказано, что дело сфабриковано, ваш клиент как потерпевший вообще находится в заключении незаконно. Во-вторых, в настоящий момент, – следователь посмотрел на оперативника, – начинаются секретные операции по задержанию фигурантов по данному эпизоду. Поэтому нахождение вашего клиента на свободе подвергает его жизнь большой опасности.
Следователь отодвинул от себя папку с делом, показывая этим, что официальная часть допроса окончена.
– Подождите, но, насколько мне известно, сейчас уже начинает действовать программа защиты свидетеля.
– Ну, это вы фильмов американских насмотрелись, – усмехнулся следователь. – У нас нет денег на реальную защиту свидетелей. И я думаю, что самая лучшая защита – это стены изолятора Лефортово. Здесь его поймать не смогут.
– Но ведь мой клиент сидит незаконно. Зачем же он будет сидеть? – продолжал я наступление.
Вероятно, Ильдар понял, куда я клоню, и тут же вмешался в разговор.
– Можно уточнить? – спросил он.
– Да, конечно, – ответил следователь.
– Я понимаю так, что вы сейчас на основании моих показаний возбудите уголовное дело.
– Нет, дело уже возбуждено.
– По крайней мере, вы будете арестовывать фигурантов, так я понимаю?
Следователь пожал плечами:
– Может быть, и так…
– После того как вы их задержите, что будет? Меня снова в зону повезут?
– Нет, в зону вас больше не повезут. Вы останетесь здесь до определенного времени. Затем, когда будут окончательно собраны доказательства того, что вы – жертва фабрикации незаконного дела, естественно, состоится заседание суда, и суд на основании этого решения отпустит вас на свободу. Еще я должен сказать, что если мы задержим этих людей, то вы должны будете участвовать в очной ставке и обвинить их.
– Так вот что я хочу сказать, – продолжил Ильдар. – Я не буду участвовать в очной ставке до тех пор, пока меня не освободят.
– Хорошо, – сказал следователь. – Давайте вот что сделаем. Мы не будем устраивать тут торговлю, мы не на рынке. Состояние ваше я понимаю. Вы даете показания на очной ставке, а мы выносим постановление о направлении дела в суд на пересмотр по причине фальсификации данных уголовного дела. Если суд решит освободить вас, а я думаю, что решит, то мы вас освободим. Единственное – нужно будет продумать форму вашей защиты. Ведь пока эти люди будут находиться под следствием, то их друзья, а их немало, разве не захотят как-то повлиять на вас, чтобы вы отказались от своих показаний, или, не дай бог, конечно, просто убрать вас? Как вы считаете? – Следователь посмотрел на меня, ища поддержки.
Я кивнул головой:
– Да, они могут пойти на это.
– Знаете, сколько им светит? Двадцать – двадцать пять лет, если, конечно, мы докажем, что это была устойчивая преступная группировка, то есть подходящая под определение преступного сообщества. А там статья – от двадцати и выше. Вы думаете, они в этом случае не пойдут на крайние меры против вас?
Ильдар понимающе кивнул головой.
– Но и вы меня поймите, – сказал он. – Я незаконно осужден, я ведь ничего не нарушал, никакого оружия не перевозил. Почему я должен сидеть в Лефортове?
– Хорошо, – решил следователь, – я постараюсь в ближайшее время…
Тут Наиль поднялся со стула и, подойдя к Ильдару, неожиданно положил ему руку на плечо.
– Ильдар, – сказал он, – ты не волнуйся. В ближайшее время мы возьмем их тепленькими, отработаешь очную ставку с ними, изобличишь их, и все, гуляй, я тебе это обещаю! – И добавил что-то на татарском языке. Ильдар улыбнулся и кивнул.
– Хорошо, – проговорил он, – я тебе верю.
Я понял, что между Наилем и Ильдаром уже установились теплые отношения. Бог с ними, главное, чтобы клиенту было хорошо…
Вскоре допрос был закончен. Я покинул следственный изолятор.
Но я не был удовлетворен концовкой разговора. Мне необходима была ясность перспективы в отношении моего клиента. Я достал мобильный телефон и набрал номер Наиля.
– Наиль, ты скоро освободишься?
– Уже иду к проходной. Сейчас поговорим, подожди меня.
Вскоре из дверей КПП показался Наиль. Он подошел ко мне и положил руку на плечо.
– Что ты гонишь, не понимаю! Все будет нормально, я тебе точно говорю! – сказал он.
– Но совершенно очевидно, что мой клиент не при делах, что его нужно освобождать. А следователь говорит…
– А что может следователь сделать? Пойми, мы готовим серьезнейшую операцию, продолжение операции «Оборотни», можно сказать – «Оборотни-2». И мы сейчас никак не можем его выпустить. Представь – мы его выпустили. Думаешь, никто не узнает о том, что мы его выпустили? Да они сразу предпримут меры! Они и так уже все на дно залегли. Подожди несколько дней.
– Сколько ждать?
– Ты хочешь, чтобы я выдал тебе дату секретной операции? – Наиль пристально посмотрел на меня.
– Нет, что ты, мне этого не нужно…
– В ближайшее время, вот все, что я могу сказать. Мы тебя сразу же известим.
– Почему меня-то? Я что, ваш начальник? – улыбнулся я.
– Есть определенные планы, – загадочно произнес Наиль.
Эта фраза насторожила меня. Почему они хотят известить меня и к чему думают привлечь в дальнейшем? Это было непонятно…
– Кстати, – добавил Наиль, – я одного из этих ребят знаю. Хотя я работал в РУОПе, а не в МУРе, время от времени мы пересекались. А Крылова я знаю достаточно хорошо. Мы с ним участвовали в нескольких операциях.
– Мало ли, где вы участвовали… Может быть, он и хороший работник. Но в данном случае он совершил преступление, следовательно, его нужно арестовывать.
– Все это так, – утвердительно кивнул головой Наиль. – Ты, адвокат, погоди, не торопись. Все будет в порядке, я тебе обещаю!
Наиль хлопнул меня по плечу и уселся в серую «Волгу».
Глава 6
1 июля, СИЗО Лефортово, 14.00
К Лефортову я подъехал примерно в два часа дня. Поставив машину перед следственным изолятором, я подошел к двери, назвал свою фамилию, предъявил адвокатское удостоверение дежурному по КПП и стал ждать, пока он запишет мои данные в журнал посетителей. Через несколько минут дежурный предложил мне пройти в комнату ожидания и подождать там, пока меня не вызовут.
Минут через десять-пятнадцать в громкоговорителе прозвучала моя фамилия.