— Пытай, — спокойно ответил Гэривэлл и нахально подмигнул волку.
Тот опешил на миг, зарычал, оскалился и злобно рванул кочергу из рук у нерасторопного Юстаса. С пытливым злорадством Эдриан окунул ее в огненное чрево камина, подержал, позволив раскалиться как следует, а после, смакуя момент, поднес к боку пленника.
— Настаиваешь? И что ты скажешь теперь?
— Ничего, — улыбнулся Гэривэлл. Его глаза вдруг закатились под веки, подернулись желтоватой мертвенной мутью. Голова неестественно свесилась набок, а губы разъехались в жутком оскале.
— Получай! — Волк с наслаждением и непониманием ткнул в могучий гиений торс раскаленным железом.
Полыхнула ткань. Запахло паленой кожей. Ольга еле слышно вскрикнула: «Гэривэлл».
Никакой реакции. Лишь свешенная к плечу голова чуть заметно мотнулась от сильного тычка. Пленник будто умер или уснул. Эдриан озадаченно выругался, взглянул на остальных, но те лишь плечами пожимали. Он хотел повторить попытку, но в этот момент в момент в подземелье спустился леопард. Заметив распятого на стене гонца, сердито фыркнул:
— Какой идиот додумался пытать? Можешь содрать с него шкуру, он даже не пикнет. Это гиена! Есть у них мерзкая уловка впадать в транс и не чувствовать боль, когда все становится слишком хреново. Не трать время, — Хила стремительно приблизился и грубо стукнул волка по руке. Кочерга гулко выпала на пол. — Смотреть тошно, как ты напрасно тратишь время. Однажды я полчаса душил подобную тварь — так и не смог прорвать ей глотку. Чертовы гиены! Слишком крепко слажены да ладно скроены… Так вот, я душил подобного гаденыша полчаса, бросил мертвого в кусты, а тот поднялся! Ожил. Бессмертные, дьявольские твари… Погоди-ка, — оборотень впился желтыми глазами в Ольгино лицо. — Я не ослышался? Девка пискнула его имя? Ты знаешь его, маленькая дрянь?
— Нет, — хрипло простонала Ольга, ощущая, что кровь леденеет в жилах, но обмануть проницательного Хилу не вышло. Леопард посмотрел сперва на девушку, потом на Гэривэлла.
— Думаю, они знакомы. А если и нет, что помешает нам проверить гипотезу? — Зверь черной тенью навис над жертвой, стянул с шеи свой амулет и качнул его перед Ольгиным лицом. — Ну, рассказывай, все что знаешь про него, или высушу тебя, как твоих сестер.
— Эй-эй, ты полегче только, поаккуратнее, — заволновался Эдриан, — девчонка мне еще пригодится.
— Помолчи, волк, — огрызнулся Хила, — поверь мне, я знаю что делаю…
Он не договорил. Раздался громкий лязг цепей — прикованный к стене пленник шевелился. Выглядело это жутко, будто оживал мертвец: белые глаза дергались в орбитах, тело судорожно вздрагивало — так бывает иногда перед оборотом. Перекошенные губы разомкнулись, выпуская слова, непонятные, страшные:
— Пылайте, горны Сумаоро… Теки по венам металл, слушайся господина своего — кузнеца…
— Что с ним? Он бредит? — Эдриан уставился на пленника злыми глазами. Между лопатками сползла слезинка холодного пота. Что за тварь? Что он делает? Что несет? Мысли в смятении бились о виски, как вспугнутые птицы о прутья запертой клетки. — Эй! Я спрашиваю тебя? — волк сердито дернул леопарда за локоть, отчего тот чуть не выронил артефакт.
— Тише ты, помолчи! — шикнул Хила, а сам принялся настороженно наблюдать за гиеной. — Ты чего там бормочешь? Неужто думаешь, что людское заклятье тебе поможет? Сумаоро — царь кузнецов, владыка людей, он не помогает оборотням.
Гонец молчал. Что-то громко капнуло на пол, зашипело. На четверть минуты подземелье оцепенело в молчании.
— Они плавятся… Цепи плавятся, — разрушил безмолвие пораженный голос Эдриана. — Что происходит, Хила? Какого демона тут происходит?
Хила не отвечал и не слушал. Спешно вернув артефакт на шею, он пятился к двери, неотрывно следя за гонцом. А тот провисел пару секунд на одном недоплавленном браслете, пока не освободился окончательно, тяжело рухнул на пол и тут же поднялся. Зверем.
— Что стоите, волки! Не упускайте его! — выкрикнул леопард, прежде чем стремительно скрыться за дверью.
Легко сказать «не упускайте!» — на Эдриана из-за происходящего напал такой ступор, что он застыл статуей и потерял дар речи. Перед мысленным взором зависла статичная картинка — луна и на фоне ее отцовский протез. Пустота. Пустота! Пустота…
Гэривэлл не смотрел на волков. Его взгляд буравил дверь, за которой скрылся Хила.
— Ты плохо знаешь Сумаоро, — рычал он себе под нос.
Справившись с параличом, Эдриан пришел в себя. Он дома, в конце концов. Хозяин. Рядом почти два десятка волков. Молча стоять нельзя! Сын альфы предусмотрительно отступил к ближайшей клети, планируя, если что, моментально запереться в ней от врага. Заметив передвижение главного, Юстас медленно поднял с пола кочергу. В коридоре затопали ноги и лапы — расторопный Хила отправил вниз подкрепление.
— Эй ты, боуда! Тебе не сбежать. Ты один против стаи! — гордо выкрикнул Эдриан, надежно захлопну решетчатую дверь. Выдохнул — уф-ф, и тут же снова напрягся. Что если чертова гиена расплавит его убежище так же, как собственные кандалы?
— Я не бегу, — через плечо ответил ему Гэривэлл. Звериная пасть не слишком-то приспособлена к людской речи, но слова прозвучали вполне отчетливо, — и я не один.
В подтверждение своих слов он вытянул мощную шею, что длиной своей в точности ровнялась передним лапам, и глухо, раскатисто завыл. Звук вихрем прошелся по коридорам, сквозь распахнутые окна пролился наружу. И тут же в ответ на этот клич донеслось из-за окружающего логово парка басовитое, многоголосое «оууу-ыын».
Гонец больше не ждал, жестом позвав с собой Ольгу, двинулся в коридор.
Там собралось штук десять волков-переярков. Количеством они, безусловно, выигрывали, но каждый в отдельности были еще слишком худыми и легкими. За двадцать человечьих лет не накопили равных матерому зверю веса и мощи. Уверенности тоже не нажили. Поэтому, когда широкая, в полкоридора, зверюга поперла вперед, пыхая из пасти печным жаром, благоразумно рассыпались по сторонам.
Снизу крикнул Эдриан — ободряюще громко отдал приказ атаки и закрылся в каземате.
Теперь страшный боуда был заботой младших волков и братьев. Рядом угрюмо выдохнул Юстас — долг обязывал его броситься в бой, но здравый смысл полностью оставался на стороне сына альфы. Бойкий Димми, как только пленник освободился, быстро нырнул за железный лист и притаился там…
Гэривэлл снова завыл. Ему ответили — близко, почти за окном, что светлело в конце ведущего из подвала коридора. Проходя мимо ощетинившихся волков, несколько раз клацнул зубами. Предупредил:
— Я за леопардом, вы мне не нужны. Не тратьте мое время!
Ольга неслась за гонцом, не чуя ног. Долго вились коридоры логова, пока не выпустили беглецов наружу. Гэривэлл иноходью пересек ухоженный парк, остановился возле черного входа. Дверь была заперта. Тяжелый засов пискнул под ударом озаренных светом зубов.
Дверь распахнулась, а света стало меньше. Тысяча Гэривэлловых солнц гасла одно за другим — сила его тратилась на мощную магию. Ольга надеялась, что не напрасно. Подмога ведь рядом? Сколько их тут еще, могучих боуд?
Ее резко вытолкнули на улицу. Там аккуратная вымощенная плиткой тропа шла через сиреневые заросли к главной, ведущей от парадного въезда дороге.
— Уходи, — короткое и безотлагательное требование, — пока они не догадались, что я один здесь.
— Один? — Ольга в недоумении обернулась. — А как же…
Ответ сам выбрался из кустов. Гиена. Обычная и знакомая. Та самая, что катала Ольгу в парке.
— Парнишка из зверинца сдержал свое обещание. Он открыл вольер с гиенами и выпустил их мне на подмогу. Теперь они бегают вокруг волчьего имения и кричат.
Блеф. Ольгу будто ледяной водой окатили. Она-то думала! А тут, просто блеф. Это значит, что помощи ждать неоткуда. Победа — иллюзия. Да и какие они победители — просто ловкие беглецы.
— Билл, подойди, — приказал Гэривэлл гиене, та приблизилась.
Гонец поднялся в рост, на ходу обернувшись человеком. Не тратя силы на сохранение лишней одежды, он остановил только брюки и стоял теперь перед Ольгой голый по пояс, босой, угрюмый. От привычной улыбки не осталось и следа.
— Беги из Ангелиополиса, пока у тебя есть такая возможность. Садись на спину Биллу — он отвезет тебя на безопасное расстояние отсюда. Дальше решай сама, но лучше уезжай из столицы.
— А ты? Ты со мной?
— Нет. Я еще здесь не закончил.
Свет таял на глазах. Только сейчас Ольга заметила, как мало его осталась. Заклятие Сумаоро расплавило цепи, но выпило слишком много гиеньей силы. Что нужно для ее восстановления? Солнце? Оно взойдет только завтра, а сейчас одна Кровавая Луна жадно смотрит с небес, ухмыляется…
— Садись и уезжай, — поторопил Гэривэлл.
— А как же ты? Они ведь убьют тебя. Там целая стая и если…
— Не убьют, — ответ был коротким, но очень убедительным. — Мы еще встретимся, если так будет угодно судьбе. Лежать, Билл.
Дрессированный зверь послушно рухнул на брюхо. Ольга залезла ему на спину, вцепилась в гриву, стиснула бедрами бока. Билл взволнованно взвизгнул, поднялся и побежал. Похожий на ночного призрака, промчался по тропинке мимо сиреней, пересек главную дорогу и скрылся в роще озаренных алым светом тополей по другую сторону главного волчьего пути.
Скрадывающий артефакт работал на полную. Волк не потрудился отбирать его. Зачем? Его не пугали магические безделушки подобного сорта. На Ольгино счастье! Силы хватило, чтобы прикрыть себя и «скакуна». Так, в дымке морока, полузримый, нечеткий, Билл пронесся по улицам Ангелиополиса. Он принес Ольгу туда, где ждал его хозяин. В зоопарк.
Фургончики смотрителей прятались за клетками, обшарпанные, пахнущие колесной смазкой и незамысловатой едой.
Позволив наезднице спешиться, Билл принялся кричать и биться у двери. Послышалась возня. Мальчик-мулат высунулся в приоткрывшийся проем. Увидев Ольгу, он тревожно огляделся и пригласил ее внутрь фургончика.