— Сядь нормально, ведешь себя как портовый грузчик, — принялась воспитывать племянницу Маэйра.
Ольгу удивляли их с Крис отношения. Сама Ольга, получи она столько упреков и одергиваний, давно растеряла бы последнюю уверенность и окончательно замкнулась бы в себе. Кристина же, напротив, поглощала все эти взрыкивания как манну небесную, с каким-то мазохистским удовольствием и трепетом…
Пришла швея. Служанки принесли платье, натянутое на безголовый манекен и поставили посреди комнаты. От вида белого среза искусственной шеи Ольге стало жутковато. Неприятные ассоциации с ночью Кровавой Луны пронеслись в голове вороньей стаей, растревожили и исчезли.
— Великолепно, — коротко похвалила работу Маэйра, жестом велев Ольге наряжаться.
Служанки помогли: зашнуровали корсет, расправили подол, отошли, чтобы развести пошире полуприкрытые шторы и позволить солнечному свету пустить по ткани волшебные переливы.
Прекрасное платье! Лазурно-небесное, в тон огромным Ольгиным глазам, облачное, под стать легкой копне белых волос…
Маэйре все понравилось, и она дала добро на завершение образа:
— Принесите чулки и туфли.
Принесли, надели. Потом Ольгу усадили в кресло, принялись наводить марафет: бледная пудра на вздернутый, с золотыми веснушками нос, дымчатые тени на веки, блестящая помада на аккуратные губки и легкий, собранный в искристой, душистой капле, аромат лесных цветов на мочки ушей.
Пришла парикмахерша, достала расческу и ножницы. Увидев, как она примеряется к Ольгиной шевелюре, Маэйра насторожено уточнила:
— Волосы только завить.
— Завить? Как можно! Она ведь не старуха, — грубовато возразила парикмахерша, которая оказалась бойкой дамой, и всей душей радела за дело. — С таким длинными нельзя. Мода, знаете ли, своего требует. Ладно бы просто так для настроения причесаться, а то — губернаторский бал! Тут во всеоружии надо быть. Да и все современные девушки…
Пока парикмахерша неуклюже возмущалась, Маэйра взвесила все за и против и милостиво кивнула.
— Ладно, стригите.
— Прекрасное решение, — тут же просияла парикмахерша и, вдохновенно щелкнув ножницами, добавила шепотом. — Говорят, один из сыновей волчьего альфы без ума от коротких причесок.
— Серьезно? — глава Мантидай заинтересованно вскинула бровь. — Откуда такие познания относительно вкусов оборотней?
— О, госпожа, сейчас все девушки одержимы оборотнями.
— Что не взаимно.
— Раньше так и было, а теперь изобрели специальные любовные амулеты и зелья, позволяющие влюбить в себя любого, даже оборотня.
— Откуда такая информация?
— Люди говорят.
— Ах, говорят… — скептически усмехнулась Маэйра, — так говорят много всего. Ну да ладно, — она довольно оглядела Ольгины волосы, превратившиеся под умелыми руками мастерицы в красивый «боб», — нам пора торопиться на бал.
Экипаж Маэйры Мантидай плыл в мреянии вечерних огней, прорывался сквозь тугие потоки уличного движения туда, где под пудряно-бледной сенью губернаторского дворца спорили за места извозчики и кучера. Лишь несколько глянцевых паровых авто — пока особая даже для столицы роскошь — стояли прямо на газоне, спешно выгороженным под стоянку.
— Ну вот, мест нет, — ворчливо прокомментировала ситуацию Кристина. Она недовольствовала из-за того, что ей не позволили надеть любимые сапоги, заменив их классическими туфельками с тонюсеньким мыском и каблучком-рюмочкой.
Маэйра проигнорировала комментарий. Элегантным движением покинув экипаж, она обратилась к паре кучеров, ругающихся из-за места:
— Здесь встанет моя карета, — глава незаметно отщелкнула переключатель на скрадывающем амулете на слабый уровень, так, чтобы люди смогли интуитивно почувствовать присутствие высшего существа.
Ей уступили.
У людей имелась странная особенность — гораздо сильнее ощущать присутствие иного создания, чуять его сильнее самих оборотней. Замечать и при этом не осознавать, что происходит, благоговеть в непонимании и страхе…
Переключатель вновь вернулся на максимум.
Ольга и Кристина спрыгнули на гладкую серую плитку.
— А теперь будьте крайне внимательны и осторожны, — предупредила глава.
Девушки понимающе кивнули.
Губернаторский дворец плыл в волнах цветущей сирени. Фиолетовые, розовые, белые цветы качались от легкого вечернего ветра и летели, оторванные, похожие на кружевной разноцветный снег. Они устилали беломраморные ступени, ведущие туда, где за дубовыми, в два людских роста дверями гремел бал.
Маэйра остановилась перед входом и, пропустив вперед благоухающую пару, обратилась к Ольге.
— Надень вот это.
Морщинистая ладонь раскрылась. В ее центре скромно блеснула небольшая подвеска на серебристом жгутике-шнурке.
— Что это?
— Амулет, лишающий мужчин разума.
Подвеска перекочевал на Ольгину шею, обожгла холодом кожу.
— Тот самый, про который болтала тетка из салона? — с любопытством спросила Крис.
— Почти, — сдержано пояснила Маэйра. — За исключением того, что этот — не дешевая подделка.
— Проверим его в деле, — Кристина в предвкушении потерла руки и взглянула на Ольгу с нескрываемой завистью. — Везет же некоторым.
— Меньше слов, — глава заговорщически прижала палец к губам. — Будьте внимательны и осторожны, как никогда.
Люди, люди, люди — нескончаемое море людей. Зеркальный зал, наверное, бесконечен. Как иначе в нем умещается столько гостей? В центре осенними листьями кружатся пары. Сегодня у модников и модниц высшего света в фаворе оттенки огня. Пламенный шелк, рыжий атлас, золотая парча. Издали все кажутся молодыми: дамы очаровательны, кавалеры бравы и статны.
Вблизи начинаешь понимать, что это иллюзия. Вроде бы все ничего, но вот-вот да надтреснет на хорошеньком личике юной прелестницы уложенная в несколько слоев пудра или выбьется из украшенных цветами волос седой локон. То же и с мужчинами: вблизи на выбритых лицах некоторых из них слишком ясно заметны следы нездорового образа жизни. Да и на фигурах тоже — не зря на пик моды поднялись широкие пояса, которыми очень удобно утягивать рыхлые животы.
Ольга разглядывала окружающих с любопытством и опаской. Она еще не бывала на приемах подобного масштаба. Бал оказался слишком громким и ярким. Музыка, лампы, быстрые переливы длинных, метущих пол подолов, кружащиеся пары, щекочущие нос частички пудры в воздухе — в первые минуты Ольга растерялась. Заметив это, Кристина взяла ее за руку.
Маэйра жестом велела воспитанницам следовать за ней. Минуя водоворот танцующих, она двинулась вдоль стены. Глава то и дело здоровалась с встречными людьми, те отвечали вяло и дежурно улыбались. Ольга знала — объяснением тому была особая маскирующая магия, созданная могущественной бабкой Маэйры и названная «вуалью серой дамы». Вуаль не скрывала от чужих глаз, наоборот, создавала у смотрящих иллюзию, будто они давно знают Мантидай, мило общаются и даже живут по соседству. Подходящий вариант для высшего света, где хорошие связи ценятся превыше всего.
Первым пунктом бального паломничества стала ложа губернатора.
Губернатор Ангелиополиса и его супруга были слишком стары и тучны, чтобы танцевать с молодежью и теми, кто тщательно ею прикидывался. Они восседали на бархатном диване, оживленно беседовали, предаваясь чревоугодию. Заметив Маэйру, губернаторша отложила в сторону внушительный кусок кремового торта, отставила тяжелый бокал с вишневым вином, ласково улыбнулась полными губами и снисходительно произнесла:
— Здравствуйте, дорогая, как ваше ничего? Повар, которого вы мне советовали, превзошел все ожидания, жаль, на сегодняшнем приеме воспользоваться его услугами не получилось. Он заболел вроде бы…
Последовал длинный и несвязный поток сбивчивых рассуждений, щедро перемеженный зевками и резкими паузами. Маленькие сонные глазки губернаторши смотрели сквозь присутствующих, кажется, она бредила и не видела Мантидай в упор. Действие чар вуали набирало мощь.
— Ладно, дорогая моя, я рада, что вы пришли. А это кто? Ваши дочки? Очень хороши…
Маэйра с готовностью представила девушек и деликатно откланялась, уступив место рядом с хозяйским столом другим гостям. Теперь ее путь лежал к тенистому оазису из пальм в каменных вазонах, под которыми в кружевах света и тени прятались две резные лавки и маленький столик. Рядом мелодично журчал фонтан. Идеальное место для начала охоты!
— Ну что? Приступим к поиску? — нетерпеливо зашептала Кристина, полосуя хищным взглядом веселящуюся толпу.
— Не торопись, — осадила воспитанницу Маэйра.
Она сплела пальцы узлом — признак легкой нервозности — надежно установила их под подбородком. Глаза, как прицелы, заскользили по лицам и фигурам. Вот тяжелый, мясистый судья Кикстон заправляется пятой или шестой чашкой охлажденного кофейного напитка. Вот вдова Эллиот, владелица паровых заводов в Северном районе, выхватывает из сверкающей очереди бокалов с шампанским центральный и неловким движением рушит весь строй. Она, кажется, уже пьяна в стельку. Пьяна и счастлива. Ее можно понять: неожиданная гибель мужа не только избавила эту хваткую, моложавую даму от супружеской тирании, но и сделала единственной владелицей огромного состояния. И вот теперь, укрыв лицо черной траурной вуалью, госпожа Эллиот ликует и безбожно пьет. Для тех, кто не в курсе истинного настроения закутанной в черную шаль сорокалетней красотки, ее непристойное поведение выглядит со стороны безутешным вдовьим безумием. Те, кто не в курсе, ей сопереживают и сочувствуют… А вот известный опереточный певец флиртует со стайкой юных модниц. Он единственный, чьего имени Маэйра не может назвать, так как не запоминает его принципиально из-за предвзятого отношения ко всем без исключения представителям артистической профессии…
— Где же волки? — устав от молчания, поинтересовалась Кристина.
— А ты их разве не видишь? Присмотрись-ка хорошенько.
И, верно, волки были. Тенями скользили в сияющей толпе. Двигались решительно, стремительно и плавно, как положено хищникам. Среди расписных, напомаженных, набриолиненных, надушенных представителей человеческого высшего света волки-оборотни выглядели дорого и одновременно скупо. От них исходили особые волны — природное, волнующее притяжение. Необузданная, первородная тьма таилась в черных зрачках звериных глаз. Из-под губ чуть заметно выглядывали острия длинных клыков.