Артем конечно, чувствовал, что столица способна удивить, кого угодно. Но, чтоб та-ак!
«Госпиталь имени Его Императорского высочества Наследника Цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича» (именно так именовалось заведение) располагался не где-нибудь, а в Зимнем дворце! На первом этаже разместились подсобные помещения, аптека и приемный покой. Палаты для раненых располагались на втором этаже, Петровский зал был отдан для послеоперационных больных. Все было рассчитано на тысячу раненых!
…Всё прошло хорошо. Иван Палыч даже был несколько шокирован сложившейся благожелательной обстановкой. Никто на него не «наезжал», не задавал ехидных, с подковыркой, вопросов, не пытался задавить авторитетом. Спрашивали, уточняли, все больше по делу — про глюкозу, про температурный режим…
Потом речь плавно перекинулась на другие проблемы: на сифилис, на «чахотку»-туберкулез… Артём, конечно, не хотел хвастать… Но, все же не смог удержаться, рассказал про искусственный пневмоторакс.
Тут все прямо набросились!
— Меха, говорите?
— В сельской кузнице?
— Ваш кузнец — прямо Кулибин!
— Да! Так оно и есть, господа.
Набежали и газетчики… «Санкт-Петербургские ведомости», «Вечерний Петроград», «Новости» и даже какой-то «Домострой».
Выспрашивали про Зарное, про жизнь доктора в глубинке, про народ, про земство.
— Да, живем, чего уж… Нет, нет, электричества нет!
Иван Палыч едва успевал отбиваться от вопросов. Впрочем, особо каверзных и здесь не было. Разве что спросили про выезд…
— Вам ведь положены сани с лошадью?
— Вместо того и другого — мотоциклет марки «Дукс»! — от души расхохотался доктор. — С приставными лыжами.
— А бензин где берете? У Нобеля?
— А чем занимаетесь вечерами?
— Косный ли народ? Каковы настроения?
— А невеста у вас есть?
— А…
Насилу вырвался. Хорошо, Лебедев помог.
— Господа журналисты! У нас сейчас небольшое чаепитие! Чисто личное.
— О! Банкет!
— Какой банкет, вы в уме ли? Ведь война! Сказано же — чаепитие!
Во время скромного застолья Иван Палыч познакомился со многими светилами медицины, весьма известными не только в столице. Некоторых он даже читал, о многих слышал… и нынче всех видел в первый раз. Наверное, и в последний.
Один из таких, с аккуратной бородою и восточным лицом, все расспрашивал доктора о народной медицине, о травницах… Представился Петром Александровичем…
— Доктор Бадмаев! — чуть погодя, с придыханием пояснил Лебедев. — Самого государя — врач! И всей августейшей семьи.
Артем лишь растерянно пожал плечами. Вот ведь, прихотью судьбы вознесло на самые верха. Из сельской больнички — к особам, близким к самому государю!
Кстати, еще одна особа имелась… Тоже, из самых верхов…
— Леонид, здесь есть телефонный аппарат?
— Конечно! Ммм… жжж… — куратор быстро дожевал пышку. — Говорю — в секретариате и в ординаторской.
— Я могу позвонить?
— Прошу, Иван Палыч! Пожалте…
Куратор лично проводил доктора в небольшое, вытянутое в длину, помещение. Изящные диванчики в стиле рококо, такого же типа столик, ширма с японским рисунком… А вот топчан — обычный, такой же, как и в Зарном! Наверное, именно на таком уколы делать сподручнее. Ничто не отвлекает.
— Вот!
Следа от дверей, на круглом столике, сверкал черным эбонитом и хромом изящный телефонный аппарат — настоящее произведение искусства. Рядом приткнулось резное полукресло…
Поблагодарив Иванькова, молодой человек уселся в кресло и, сняв трубку, покрутил ручку аппарата.
— Телефонная станция! — отозвался звонкий девичий голосок.
— Здравствуйте! Девушка… мне, пожалуйста, номер…
Вытащив из кармана бумажку, доктор продиктовал номер.
— Улица Гороховая, дом… Квартира господина Свидерского? — уточнила телефонная барышня.
— Да, да! Так.
— Соединяю…
Похоже, трубку взял лакей. Выслушав, вежливо попросил подождать.
Иван Палыч ждал минуту три. В трубке слышались чьи-то отдаленные голоса, музыка… А вот и шаги! Шелест…
И нежный голосок:
— Да! Алё, алё! Слушаю…
— Антонина Аркадьевна? — на всякий случай уточнил доктор.
— Да, это я. Говорите!
— Вас беспокоит э… по поручению вашей подруги…
— А, Ксюшечка! — собеседница явно обрадовалась. — Да-да, она телефонировала, предупреждала… Давайте встретимся в бистро! На Екатерининском, у Казанского… Там такой чудесный французский кафе-шантан, «Le Ange Jaune» — «Желтый Ангел»… Знаете?
— Найду!
— Вот туда и подъезжайте. До встречи, любезнейший господин доктор!
Как лучше добраться до места встречи, молодой человек уточнил у куратора.
— Правда, мне еще надо сначала домой… ну, на Сенную…
— Домой мы вас доставим, — приложив руку к сердцу, заверил Леонид. — А оттуда недалеко. Раньше могли бы поехать на автобусе за девять копеек. Остановка как раз напротив вашей парадной. Увы, линия закрылись давно… Война.
Забежав на квартиру, немного отдохнул — время позволяло — и, прихватив заветную баночку — выскочил на улицу, ловить «лихача» или даже, черт с ним, «ваньку». Рядом, у булочной собрался народ: интеллигентного вида мужчины в котелках и пальто, дамы в изящных шубках, но без излишеств. Средний класс. Впрочем, вот подошли и двое парней вполне рабочего вида — в картузах и полушубках.
Никто не молчал, все о чем-то говорили, видать многие здесь были хорошими знакомыми.
— Вы были вчера на премьере? О, это шарман!
— Знаете, вчера закрылась моя любимая кондитерская! Там, на Большой Морской.
— Так что вы хотите — война! Скоро все закроется…
— Говорят, что…
— А вот в газетах пишут…
— Господа, как вам Милюков? Опять ведь учудил в Думе!
— О, господа! Мне кажется, господин Керенский способен куда как на большее, нежели господин Милюков!
— А вы слышали, что Распутин…
— Извозчик! Э-эй!
— Куда изволите, барин?
Доктор назвал адрес. Погнали…
Сойдя у Казанского, Иван Палыч повернул направо и, немного прошагав вдоль канала, обнаружил искомое кафе. «Le Ange Jaune» — «Желтый Ангел».
Совсем рядом с Банковским мостиком.
До встречи еще оставалось время, и Артем с удовольствием прогулялся до Невского. К вечеру распогодилось — ветер почти утих, потеплело, за пеленой нежно-палевых облаков угадывалось скромное петербуржское солнце.
Конечно же, молодой человек устроился к кафе пораньше. Заказал газету и кофе. Сделал горячий глоток, а вот газету развернуть не успел.
— Иван… Павлович?
К столику подошла очаровательная девушка лет двадцати, в узкой длинной юбке и приталенном модном пальто с меховым воротом. Ярко-голубые глаза, изящная прическа, вуаль, зимняя шапочка с синим пером и брошью.
— Да, я… — вскочив, неуклюже поклонился доктор. — А вы — Антонина Ар…
— Тсс! — присаживаясь за столик, девушка приложила палец к губам. — Не надо говорить лишнего. Мы ведь с вами друг друга узнали.
— Что угодно мадемуазель? — неслышно подкрался официант.
— Гм… — барышня наморщила лобик. — Пожалуй, чашку шоколада… и пышки!
Так вот она какая — фрейлина! — восхищался про себя Иван Палыч. Придворная дама. Знатная из знатнейших. Особа, приближенная к императору… точнее — к императрице! Ох, доктор, доктор — куда же тебя занесло? Смотри, не опали перья!
Официант принес шоколад.
— Знаете, что? — повернула голову фрейлина. — А принесите еще и мадеры! Что-то зябко.
Доктор про себя присвистнул. Зябко ей! Мадеры! Ого.
— Прошу, мадемуазель!
Кивнув, барышня сделала глоток… зажмурилась… и неожиданно улыбнулась:
— Мадеру — это Он меня пить научил. Мой друг… Впрочем, не только мой, но и… — барышня закатила очи к потолку. Намек был вполне прозрачен.
После второго глотка, Антонина Аркадьевна оживилась, а после третьего уже болтала, не хуже той же Аглаи! Смеялась, и все больше расспрашивала о Ксении — как она да что?
— А жених у нее есть? Вы видели? Да ну, не может быть, чтоб не было! Вы, Иван Павлович, не хитрите, горите, как есть! Что-что? Как, говорите, фамилия? Штольц… Из остзейских баронов… Не Бог весть, что… но, для Ксюшки… И все же — надо б проверить! Ксюша такая наивная! Всегда была такой…
Так же легко они и расстались. Баночку с вареньем доктор все же не забыл передать.
— Мерси! Знаете, что? — прощаясь, улыбнулась фрейлина. — Вы мне телефонируйте завтра. Где-то после трех. Номер вы знаете.
Все последующее утро Иван Палыч вновь провел в госпитале. На этот раз набирался ума сам — присутствовал при осмотре больных, на операциях.
В три часа позвонил.
— Ах, доктор! Я едва дождалась!
Трубку взяла сама фрейлина, и голос ее был весьма взволнован.
— Срочно приезжайте на Гороховую, дом… Это недалеко…
— А что случилось-то?
— Вас хочет видеть один… человек… Ему рассказал о вас доктор Бадмаев. Ничему не удивляйтесь и ничего не бойтесь! Вы — со мной…
Нечего сказать — утешила… Однако, что за тайны Мадридского двора начались?
Снова извозчик…
— Поехали, барин!
Антонина ждала на углу, нервно кусая губы.
— Приехали? Хорошо. Идемте. Вот этот дом… В подворотню…
Двор-колодец. Полутемный подъезд. Какие-то сомнительные личности вдруг принялись кланяться фрейлине.
— Пришли… — девушка покрутила ручку звонка.
Дверь отворила женщина в глухом темном платье.
— Кто? Кто там? — из глубины квартиры послышался звучный голос.
Женщина обернулась:
— Тонечка пришла. И с ней…
— Знаю, кто с ней! Зови! Зови!
— Эвон, туда проходите…
Просторная комната пахнула электрическим светом. Роскошный диван, кресла… Заставленный бутылками и яствами стол.
На диване — смуглый бородатый мужик с черным цыганистым взглядом, словно бы уже знакомый лицом.
Куда пришли? Зачем? Иван Павлович все оглядывался и никак не мог понять.
— Ну, гостюшки… Заходите, храни вас Бог! — зычным густым басом произнес хозяин.