У афишной тумбы «Поддержи фронт!» появились жандармы. Один, с рукой на кобуре, крикнул:
— Что тут происходит? Агитация?
Парень сразу же рванул бежать, но второй жандарм из подворотни ловко сбил его с ног. Разлетелись в разные стороны листовки, которые тащил с собой парень, упали в грязь. Толпа окружила лежащего.
— Смутьяна вязать будут…
Жандармы скрутили парня, пихнув в чёрную карету с Литейного.
— В охранку! — рявкнул старший.
Карета уехала. Толпа продолжила стоять в очереди за сахаром.
— Неспокойно нынче в Петербурге, — произнес доктор, глядя на произошедшее на улицу.
— Везде неспокойно, — ответила Антонина. — Война идет.
Они распрощались и каждый пошел по своим делам.
На сегодня было запланировано много мероприятий. Во-первых, еще одна, на это раз последняя лекция. Потом посещение медицинского музея. Далее — ужин.
В госпитале имени цесаревича Алексея, в Зимнем дворце, с утра гудела суета: санитары таскали носилки с раненными, сестры милосердия звенели шприцами — привезли на санитарном поезде раненых с фронтах и многим требовалась скорая неотложная помощь. Иван Палыч предложил и свои руки, но от помощи доктора мягко отказались и попросили пройти в зал. Просвещать — вот была его основная задача тут.
В лекторной было шумно. Дополнительный доклад Ивана Палыча, после успеха прежних, собрал полный зал — врачи, газетчики, офицеры с фронта. Даже легкораненые пришли, хотя и мало что понимали в инфекциологии.
После доклада, в ординаторской, его перехватил интерн Леонид Лебедев, подвижный как воробей и веселый.
— Иван Палыч, вы нынче герой! — по свойски хлопнул он по плечу доктора. — В «Вечернем Петрограде» пишут: «Земский Кулибин»! Ребята обсуждают, а я говорю, что знаю вас лично! Представляете какой ажиотаж был? Вот, принес вам выпуск. Почитайте. Да в Зарное отвезите, покажите — пусть село знает своих героев. Небось уже охота уже назад? Суета тут.
Артём улыбнулся.
В Зарное уже и в самом деле хотелось вернуться — скучал. И по больнице, и по Анне, и по остальным знакомым и друзьям.
— Охота, — кивнул доктор. — А ты как? Местный? Или тоже приезжий? В столице нет скуки?
Лебедев хмыкнул, присев на топчан.
— Скука? Война, госпиталь полный, раненых возят. Какая уж тут скука? Не до нее. Еще и шпионы…
— Какие шпионы?
— Самые обыкновенные. Засылают сюда. Для разных дел. И диверсии бывает устраивают. А что ты хотел? Время такое сейчас, не спокойное, — интерн пожал плечами. И вдруг, чуть подавшись вперед, тихо сказал: — Кстати, Иван Палыч, насчет времени. Вы осторожней будьте. Врачей сейчас на фронт гребут пачками. Вы земский доктор, могут и забрать.
Он тяжело вздохнул.
— Только вот мне не охота, чтобы вас забрали. Вы науку двигаете, прорывные методы изобретаете — а вас могут в окопы, к тифу с дизентерией. Таланты беречь надо!
Иван Палыч рассмеялся.
— Польстить решил?
— Нет! Я искренне, Иван Палыч! Хотите, подсуечусь? Знаю человечка в военном приказе, можно вопрос решить, чтоб в Зарном остались. Отсрочку выпишут.
Артём напрягся.
— Спасибо, Лёня, но не надо, — твёрдо сказал он, глядя в глаза Иванькову. — Будь как будет. Если судьба случится — поеду. А нет — останусь с больными.
Ивану Павловичу показалось, что так будет правильней. Ведь и сюда, в этот мир, попал он тоже не по собственной воле.
Леонид прищурился, покачал головой.
— Эх, какой вы, доктор! Выбор ваш уважаю, но скажу честно — вам тут надо быть, изобретать, придумывать. Ну, моё дело предложить. Он хлопнул себя по колену.
— Еще раз спасибо, — кивнул Иван Палыч. — И знаешь, я наверное на сегодня откажусь от посещения медицинского музея и ужина — устал. Да и есть еще дела, поважней.
Вечером с Антониной встретились у привычного уже кафе «Le Ange Jaune», откуда взяли фаэтон и куда-то долго ехали, через дворы и закоулки.
— Антонина Аркадьевна, куда направляемся? — Иван Палыч поправил воротник, оглядываясь. — Не тот маршрут, где Григорий Ефимыч живет. Или он с места на места? Чтобы недруги не выследили?
Фрейлина обернулась, улыбнулась.
— Ох, Иван Палыч, не торопитесь! Всё узнаете. Всему свое время!
— Что за тайны?
Антонина хмыкнула, отмахнувшись.
— Уверена, вам понравится!
Они свернули в подворотню, к доходному дому без вывески. Антонина постучала в дверь условным стуком. Дверь скрипнула, старуха в чёрном платье, не говоря ни слова, впустила их. Внутри пахло воском и ладаном, коридор тонул в полумраке. За тяжёлой портьерой слышались шёпоты.
— Где это мы? — доктор остановился. — Антонина, что за место?
Она обернулась, глаза блестели в свете свечи. Девушка чуть робела.
— Иван Палыч, я взяла на себя смелость и некоторую дерзость сделать вам небольшой сюрприз. Я видела с каким интересом вы к потустороннему тянетесь, к необычному! У вас прям глаза горели, когда вы с Григорием Распутиным разговаривали. Это место, куда я вас привела… тайное общество! И сегодня как раз будут проводить спиритический сеанс!
— Что⁈ — не смог сдержаться доктор. — Спиритический сеанс? Ну что за чушь⁈
— Ах, Иван Палыч, вы еще ни разу ту не были, чтобы так отзываться об этом! Пойдёмте, давайте для начала хотя бы зайдем.
Доктор не хотел заходить, но Антонина ловко подхватила его под руку и повела по коридору в комнату.
В самом салоне, освещённом свечами, сидели люди — дамы в вуалях, мужчины в сюртуках, старик с тростью. На столе — хрустальный шар, рядом — блюдце с буквами.
«Ну что за пошлость⁈» — подумал доктор.
В углу, у занавеси, стоял высокий мужчина с бородой, в чёрном фраке, глаза его сверкали. Все здесь отдавало такой наигранной театральностью, что Иван Палыч невольно сморщился.
Однако же остальные, кажется, воспринимали все вполне серьёзно.
Антонина коснулась локтя доктора, шепнула:
— Иван Палыч, не робейте! Тут знатные люди — графы, фрейлины, тайный советник из Сената. Все ищут… за гранью.
— Что ищут то? — не смог сдержать улыбки доктор.
— Истину, — многозначительно ответила девушка.
— Так ведь… истина где-то рядом! — зловещим шёпотом ответил врач, вспоминая любимый сериал. И сам не смог сдержать улыбки — хохотнул.
— Пойдёмте, познакомлю вас с главным человеком общества.
Она повела его в угол, где стоял высокий мужчина с вьющейся бородой и загадочным взглядом.
— Медиум! — с ноткой важности прошептала Антонина и многозначительно показала пальцем в потолок.
Медиум был худ, в чёрном фраке, с длинными пальцами, унизанными перстнями. Лицо его, бледное, с резкими скулами, казалось мраморным, глаза, выцветшие, рыбьи, смотрели на всех с грустью и тоской.
На шее медиума висел медальон с каббалистическим знаком. Трость с набалдашником в виде змеи в руках старика шибко смахивала на ярмарочный реквизит, и Артём еле сдержал ухмылку.
— Иван Палыч, позвольте представить, — произнесла Антонина. — Это Евграф Порфирьевич Вельяминов-Небожин, верховный адепт ордена Лунного Света, теософ, спирит, последователь Блаватской! Он говорит с иными мирами. Евграф Порфирьевич, это доктор Иван Павлович Петров, из Зарного. Очень известный доктор, о нем, между прочим, газеты писали.
Сдержать улыбку было очень сложно.
— Простите, а вы самый верховный адепт ордена Лунного Света? Или над вами кто-то еще есть? — переспросил доктор.
Вельяминов-Небожин склонил голову, перстни блеснули.
— Чувствую в вашем вопросе сарказм, — промурлыкал он.
— Не сочтите за грубость, но я правда очень скептически отношусь к спиритическим сеансам, потому что…
— И зря! — перебил его медиум. — Очень зря. Прошу вас остаться и увидеть все собственными глазами. И тогда вы разубедитесь во всем сами.
«Цирк да и только!» — подумал Артем.
— Иван Палыч, я прошу вас — остаться, — сказала Антонина.
— Ладно, Евграф Порфирьевич, поглядим, что ваши духи наболтают, — нехотя согласился доктор.
Медиум прищурился, будто учуял насмешку, и указал на стол. Антонина подтолкнула доктора к стулу.
— Иван Палыч, не сомневайтесь! Евграф Порфирьевич отличный медиум! Садитесь.
Расселись за огромным круглым столом. Лица у всех напряжённые, ждущие.
Сеанс начался.
Евграф Порфирьевич долго водил руками над свечом, потом тряс головой.
— Входит в транс, — пояснила Антонина.
— Духи — явитесь! — гробовым голосом произнес медиум и все замерли. — Чувствую контакт! Явились! Кто первый?
Пожилая женщина в черном вздрогнула, дрожащим голосом произнесла:
— Мой муж… полковник Вячеслав Игоревич… погиб в Галиции. Прошу, вызовите его!
Она протянула ему десять рублей одной купюрой, медиум привычным быстрым жестом спрятал деньги в карман. Потом закрыл глаза, прошептал:
— Дух полковника, явись к нам…
Повисла тягучая пауза, было слышно только как потрескивают свечи. Вдруг за портьерой послышался шорох, кто-то зашаркал ногами. Все замерли. Скрипучий голос, словно из могилы, протянул:
— Ма-а-рия…
Вдова ахнула, побелев, и едва не сползла со стула.
— Он! Это он! — всхлипнула она.
Старик с тростью перекрестился.
— Теперь верите? — одними губами прошептала Антонина, сжав руку Артёма.
Артём прикрыл рот платком — чтобы не захохотать в полный голос.
«Шарлатанство! Помощник за занавеской шепчет в трубу. Хоть бы дым какой-то для пущей убедительности пустили. Топорная работа. Блаватская бы такого адепта в цирк отправила!»
Вельяминов-Небожин, заметив его движение, прищурился, глаза сверкнули злостью.
— Духи не терпят сомнений! — рявкнул он, вставая. Переигрывая, он воздел руки выше, голос задрожал: — Полковник, говори громче! Назови врага, что тебя сгубил!
Он закатил глаза, перстни звякнули, трость со змеёй упала на пол. Гости ахнули.
«Ну и актёр! Станиславский бы поверил!»
Но тут Вельяминов-Небожин замер, лицо исказилось. Он схватился за сердце, хрипло выдохнув: