Штольц! Откуда он здесь? Как? Зачем? И вид… Обычно — щеголь, а нынче же… Нынче совсем наоборот. Обрюзг, сутулился… И взгляд — как у затравленного волка! Да, да — волк. И очень опасный.
— Берёт извозчика! — ахнула Анна Львовна. — Сейчас уедет!
— Скорее, за ним! — доктор тут же подозвал «лихача». — Вон за тем фаэтоном. Плачу вдвое!
— Ты что… — удивилась Анна.
— Нельзя упускать! Ни в коем случае нельзя!
Поехали. Понеслись!
Замаячили по сторонам угрюмые домики городской окраины, покосившиеся заборы, кусты. Что дальше? Куда едет Штольц? Ясно, что из города… Здесь его ловят, здесь опасно. Но, куда он так мчит?
Переливалась зимней искрою дорога. Лошадка бодро мерила версты.
Вот и повертка.
— Любезный! Чуть поотстань…
— Господи! — Анна Львовна приподнялась в санях. — Это же Зарное! Вот те раз…
— Спокойно, Аннушка… — Иван Палыч взял учительницу за руку. — Едем за ним… спокойно выходим… Он ведь не просто так сюда. К кому? Если что, делаем вид, что никого не заметили. Не узнали.
Расплатившись с извозчиком, доктор помог девушке выбраться из саней:
— Отворачиваемся… идем к трактиру, потом — к ярмарке…
Прямо перед трактиром, на площади, развернулась небольшая рождественская ярмарка. Копеечные леденцы, пироги, сбитень. Всякие деревенские подарки — заколки, дешевые колечки, ленты. Не то, чтобы убого, но… Что поделать — война!
— Это мой шанс, Анна! — кусая губы, прошептал доктор. — Шанс оправдаться, восстановить своё доброе имя… Упустить его нельзя!
— Так, может, покричать? Навалиться всем миром… — нерешительно предложила девушка.
Иван Палыч улыбнулся:
— И что будем кричать? Держи шпиона! Так всем еще надо доказать, что он — шпион. Тем более, он, наверняка, вооружен, и откроет огонь без промедления! Вон, как глазами-то зыркает. Голодный, уставший, злой… Надо за ним… Не упустить! Эх, жаль, Гробовский в городе. А мы-то не успели предупредить, погнались. Но, пристав должен быть на месте… и урядник! Сообщить! Вместе возьмем… Анна…
— Я поняла. Я сбегаю…
— Нет! — доктор схватил возлюбленную за локоть. — Штольц сюда явился не зря. Рискует быть узнанным — но, пришёл! Почему? Значит, у него есть здесь сообщники… Вполне могут быть! Быть может, кто-то из раненых… За нами могут следить! Или — за домом пристава. Вот что, Анна… Давай-ка — на станцию, на телеграф. Адрес Алексея Николаевича я тебе скажу… его конторы…
Иван Палыч остановился, огляделся. Увидев как Штольц, оглянувшись, вошёл в трактир.
— Давай, Анна!
— Ага…
Учительница ушла, скрылась из виду, и Артём с облегчением перевёл дух. Аннушка, Анна… Теперь бы шпиона не упустить! Кто здесь, в Зарном, знает, что Штольц — шпион? Да, пожалуй, никто! Кроме самого доктора и полицейских. Ну, и возможных сообщников. Если они есть. Наверное, есть, иначе б зачем бежать из города на село? Только — надеясь на помощь!
Что же сейчас делать? Что делать-то, Господи? Думай, доктор, думай! Соображай, и, желательно, побыстрее…
Зачем Штольц зашёл в трактир? Ищет кого-то? Или просто — перекусить? Так он ведь съел уже что-то… пирог или ещё что…
— Господин доктор, — негромко произнесли сзади.
Иван Палыч резко обернулся.
Угрюмый мужик лет хорошо за тридцать, с узким небритым лицом и усталым взглядом. Поднятый воротник шинели с погонами младший унтер-офицера.
Шафиров! Бывший мастер с Путиловского. Рабочая аристократия. Последний из раненых, из тех, кто долечивался в больнице. Вернее — на постое в доме местного воротилы Игната Устиныча Феклистова, нынче прибравшего к рукам и трактир.
Трактир! Так, может, Феклистов…
Но, что нужно Шафирову? Может, насчёт выписки?
— Здравствуйте, Кузьма Ильич.
— Господин доктор… — поправив фуражку, Шафиров втянул голову в плечи и понизил голос. — Я только что видел Штольца. Помните — ротмистра?
— Ну… да… — осторожно отозвался доктор, жалея, что не попросил у того же Гробовского револьвер. Впрочем, а тот дал бы? — И что — Штольц?
— Я знаю, кто он! Видел сегодня листовку на станции… Опасный преступник и дезертир!
Господи! Мысленно перекрестился доктор. Наконец-то, контрразведка сподобилась на облаву! Хотя бы приметы вывесили.
— Ротмистр — сам себе на уме, — унтер нервно пригладил усы. — Еще раньше, младшего нашего, Королькова, сманивал на какие-то дела. Хорошо, я отговорил, иначе б пропал парень… Доктор, Штольц опасен! У него за поясом — револьвер. Поверьте, я в таких делах понимаю. И… хорошо, что Анна Львовна ушла. Брал у нее как-то книги, брошюры… хорошая она женщина.
Шафиров неожиданно улыбнулся и поправил воротник.
Кажется, он говорил вполне искренне… Хм… Анна Львовна… брошюры… опять агитирует. Надо бы с ней на этот счёт переговорить! Но, позже, позже… Сейчас же…
— Кузьма Ильич, можно вас попросить?
— Говорите, доктор!
Иван Палыч повел плечом:
— Надо, по возможности незаметно, найти пристава… или урядника… ну, этого, молодого, знаете… Найти и предупредить о Штольце! Сказать, что Штольц — здесь, в Зарном! Они поймут… Сделаете?
— Не очень-то я люблю жандармов, — поежился унтер. — Однако, ради дела… Всё сделаю! Но вы… вы зря не рискуйте! Вам под пули не надо лезть. Пусть лучше пристав — у него служба такая.
Кивнув, Шафиров тут же ушел. Сгинул, растворился в собравшейся на площади толпе.
— Надеюсь, я в нём не ошибся, — прошептал про себя Артём.
Рассматривая лежавшие на лотках рождественские подарки, селяне ругали власть, войну и спекулянтов. Буквально с каждым днём жить становилось всё хуже, дороже и безысходнее. И выхода впереди не виделось никакого. По крайней мере, с этой властью… Кстати, точно так же считали и в Думе! Мало того — и в армии. В воюющей армии!
Из трактира Штольц так еще и не вышел. Что же, и вправду — обедал? А почему бы и нет? А, может, просто снял комнату на втором этаже — отдохнуть, отоспаться… Если так — очень хорошо!
Всё же решившись, Иван Палыч загляну в трактир, благо народу у прилавка толпилось много. Повезло, обязанности полового нынче исполнял Андрюшка! Ну, а кому же еще? Дядька ж теперь здесь — хозяин…
Доктор окинул быстрым взглядом залу. Штольца там не было! Чёрт! Неужели, упустил?
— Андрей! — улучив момент, негромко позвал доктор.
Подросток тут же подскочил, улыбнулся:
— Здрасьте, Иван Палыч! Тоже на ярмарку?
— Ага… Андрей, ты Штольца не видел? Ну, помнишь, раненый?
— Да помню… Видал, — покивал половой. — Только что у дядьки про Сильвестра Петровича спрашивал. Потом горестно так вздохнул и на двор вышел. Верно, в уборную…
— В уборную… Чемодан при нём был?
— Да. Старый такой. Потёртый.
— Андрей! А со двора можно в село выйти?
— Да запросто! Там ворота только на ночь и закрываются…
— Мм…
Выругавшись, Иван Палыч выбежал на улицу. Конечно же, Андрюшку поблагодарить забыл — не до того стало!
Чёрт! Всё-таки упустил! Ну, как же так? Как же…
Да так! Он же врач, а не сыщик! Его дело лечить, а не за немецкими шпионами гоняться.
Упусти-ил!
Отчаяние охватило доктора, в глазах потемнело… Правда, ненадолго. Выйдя на улицу и чуть отдышавшись, Иван Палыч быстро взял себя в руки. Да, Штольц сейчас ускользнул… Но он — в Зарном! А Зарное — не город, надолго не спрячешься. День — два, шпион обязательно выдаст себя. Или соседи еще раньше заметят.
Что ж теперь? В больницу! Вернуться к непосредственным своим обязанностям. Кстати, именно там, в больничке, и будут искать доктора пристав с урядником… Да тот же Гробовский! И Аннушка, возвращаясь со станции, вряд ли пройдёт мимо.
Впереди, за присыпанным снегом зарослями рябины, показалась больница… Что-то вдруг затрещало…
Мимо доктора, поднимая позёмку, пронёсся…
…родной мотоцикл «Дукс»!
В седле сидел…
Чёрт! Да Штольц же! И чемодан с ним… старый, потёртый… привязан к багажнику бельевой веревкой.
Нет… не может быть…
Теряя по пути шапку, доктор опрометью бросился в больницу… Еще теплилась надежда, что…
Нет! У крыльца мотоцикла не было. Остались одни следы…
Господи! А если та же Аглая пыталась задержать шпиона, и он её…
Дверь вдруг резко распахнулась, и на крыльце показалась… собственной персоной Аглая, живая и здоровая!
— Иван Палыч! — приподняв брови, девушка всплеснула рукам. — А я ж думаю — вы уехали! Слышала, как мотоциклет завели… Еще обиделась — чего же не зашли-то?
Ну-у… хорошо, хоть так…
— Штольц! Ты его не видела? Не заходил?
— Штольц? — Аглая удивилась ещё больше. — Да нет, не видала уж его целую вечность… Ой, к нам, кажется, пристав! И урядник с ним, Прохор… на коне!
Шафиров не обманул, всё исполнил, как надо. Конного урядника тут же отправили на станцию — телеграфировать обо всем. Лаврентьев же с доктором уселись в смотровой и стали держать совет.
— Мотоцикл! — не в силах сидеть, Иван Палыч взволновано мерил шагами комнату. — Теперь понимаю… Последняя его надежда! Все дороги нынче — его! И, знаете, все казачьи разъезды шпиона спокойно пропустят. Он же, наверняка, поедет под видом испытательного пробега… Ну, помните? Как тот убитый мотоциклист…
— И сразу — к линии фронта, — покивал Лаврентьев. — Хитёр. Или просто повезло — воспользовался тем, что имелось. Как бы то ни было, а надо ловить! Эх, жаль, у нас телеграф-то еще не везде… А дорог… это у нас мало, а чуть западнее — так полным-полно! И все хорошие, расчищенные! Кати — не хочу. А фронт — вот он, считай, что уже рядом.
Останавливаясь у окна, Иван Палыч угрюмо потер переносицу:
— Думаете, может уйти?
— Как говорят шулера — как карта ляжет, — хмыкнул пристав. — Может и уйти. А, может — и нет. Тут от везения много зависит. Ещё — от нашей расторопности. Разъезды мы организуем, народ известим… А дальше уж не только от нас зависит! Контрразведка пускай тоже пошевелится!
— Вот именно. Контрразведка…
Тяжко вздохнув, доктор глянул в окно… и присвистнул, увидев въезжающие во двор шикарные сани, запряженные двумя гнедыми. В гривы коней были вплетены праздничные разноцветные ленты — Рождество! — нарядно одетый кучер выглядел, как министр.