А вот и решение. Правда, мне будет не хватать этого прекрасного центра. Да и Виталия, чего уж скрывать. Но пока мне мужчин хватало. Со своими подопечными бы справиться.
– Нет, спасибо.
Улыбка погасла:
– Можно узнать, что вас не устроило? Мы сделаем все возможное, чтобы…
– Нет, что вы! Все прекрасно. Просто в силу личных причин я поа не могу продолжать тренировки. Но если решусь возобновить… выберу только ваш центр!
– Мы будем вам рады! – дежурная улыбка вернулась на место.
Ванесса меня убьет! Но… я не могу и не хочу рисковать.
Это оказалось последней каплей. Я села в машину и поняла: засыпаю. Веки налились тяжестью. Мыли стали бредово-ленивыми… Последнее, что успела сделать – набрать Монгола и отменить занятие.
20
Разбудил меня шум. Женщина стучала в стекло костяшками пальцев и что-то спрашивала. Я открыла окно.
– …все в порядке? Вам плохо? – во взгляде сквозила тревога.
– Все хорошо, – я зевнула. – И спасибо.
– Ну и слава Богу. А то вы так на руль упали… Синяк будет! – улыбнулась она и пошла по своим делам.
Синяк?
Зеркало отразило помятое, сонное лицо. На лбу отпечатался след оплетки.
– Совсем с дуба рухнула. Надо выспаться! – я набрала Ванессу.
Трубка ответила длинными гудками. Это настораживало, но сейчас у меня не было сил куда-то ехать, что-то выяснять… К счастью, Бронислав оказался в зоне доступа.
– Живой? Меня сегодня не будет.
– Хорошо, – в голосе звучала если не паника, то вселенская скорбь.
Я хотела спросить, чем помочь, но он уже положил трубку.
– Ну, значит, судьба такой, – я вырулила со стоянки.
Стоило войти в квартиру, как сонливость испарилась. Но я все-таки залезла под одеяло: сбитые ритм жизни до добра еще никого не доводил. Хотя, конечно, правильнее было бы вовсе не ложиться. Но… я слишком устала, а при мысли, что до вечера придется слоняться из угла в угол, становилось плохо.
И снова проснулась не сама. Осторожный, нежный поцелуй развеял дрему и позволил вынырнуть из мира грез неспешно и мягко.
– Пьер?
Он сидел рядом, в одних джинсах.
– Да?
– Когда ты вернулся?
– Часа четыре назад. Ты так сладко спала, что я не удержался. Прости!
Часы показывали, что до вечера еще далеко, но вылезать из кровати не хотелось. Тело ныло, требуя своего, суставы словно выворачивал кто… И я потянулась к Пьеру.
Ему хватило намека. Руки, губы… Они ласкали, заставляя забыть обо всем. К черту Габриэллу, и папашу туда же! К демонам клуби не берущую трубку Ванессу. Сейчас есть только я и Пьер. Я и… Думать тоже не хотелось. Мысли испарились, позволив властвовать чувствам.
Потом был кофе в постель, и ужин… И снова Пьер. Он соскучился гораздо больше, чем я, и мне стало неловко.
– Пьер…
Он замер. Спросил глухо:
– Что?
– Ты чего? Что-то не так?
Напрягшиеся плечи расслабились:
– Я испугался, что ты меня прогонишь. Скажешь, что надоел…
– Когда-нибудь так и будет, – я никогда не внушала своим мужчина ложную надежду.
– Знаю. Но пусть это будет не сейчас.
– Хорошо. Не сейчас. И не завтра. Но Пьер…
Его палец лег мне на губы:
– Не надо. Ничего не говори. Я знаю, что у такой женщины как ты не может быть одного мужчины. И я согласен с этим. Но… умоляю: молчи.
Осторожная страсть. Как бабочка, что кружит вокруг цветка и не решается присесть, испуганная внезапным порывом ветра. Пьер напоминал мотылька, летящего на огонь зная, что тот спалит его дотла. И все же у него хватило чувств понять:
– Что не так?
Не «что-то», а «что». И этот испуганный взгляд из-под длинных ресниц.
– Все так, Пьер. С тобой – все так…
Он поверил, потому что очень хотел верить. Но и я не лгала. К паршивому настроению Пьер не имел никакого отношения.
Но он все же сумел вытянуть из меня правду. И тут же дал совет:
– На войне все средства хороши. Ищи союзников!
Мысль дельная, но где их взять? За меня разве что Ванесса. Ну, и Бронислав. Чуть-чуть, пока мои интересы не идут вразрез с желаниями Габриэллы.
– А я? – Пьер даже сник. – Неужели меня ты союзником не считаешь?
– Ты – мой самый преданный паладин. Но… что ты можешь сделать?
– Пока не знаю. Подумаю, – он потянулся за поцелуем. – И придумаю! Но для начала ты должна сделать своими всех парней из «Обожгись!».
Благодушное настроение как рукой сняло:
– Ты сам подумал, что сказал? Их там у меня…
– Вот и перемани их на свою сторону! Ирма, солнышко… ну я же не предлагаю с ними спать! Они просто должны тебе верить и идти за тобой! Тогда никакие соперницы тебе не страшны!
– И как это сделать?
Я на самом деле не понимала.
Пьер вылез из кровати. Напряженный, гибкий, целеустремленный:
– Чем берет эта Габриэлла? Внешностью? Харизмой? Ирма, ты просто обязана обыграть её на этом поле. Понимаешь, если мужчина восхищен женщиной, он пойдет за ней на край света. И в этот момент другие будут казаться ему пресными, как капустный лист!
– Ты что-то придумал? – судя по тому, как он метался по спальне, в голове Пьра рождались идеи.
– Да! Для начала мы поменяем твой образ и… устроим фотосессию!
– Пьер! – еще не хватало, чтобы под видом помощи он меня под объектив своей камеры затащил.
– Что? Потом сделаем выставку в клубе. Для всех желающих. Поверь, перемены в давно знакомой женщине действуют, как глоток вина после долгого воздержания! Ну? Решайся!
Это было почти невозможно. Я… испугалась. И, как всегда, схватилась за телефон. Но мой якорь, моя палочка-выручалочка – Ванесса – снова не взяла трубку.
– Что-то случилось! – я откинула одеяло и села. Голова закружилась, пришлось упасть обратно на подшку.
– Ирма! Что… – испугался Пьер. Его побледневшее лицо подействовало на меня, как удар кнута:
– Ванесса целый день трубку не берет. А вчера… Я вспомнила вечер, встречи и заторопилась. – Ох, дура я дура! Надо было сразу к ней ехать!
– Да подожди ты! – Пьер прыгал по комнате на одной ноге, сторую пытался засунуть в штанину. – Может, дела у неё какие…
– Она всегда перезванивает! С Ваней беда! Эй, а ты куда?
– Думаешь, одну тебя отпущу? В таком состоянии…
Он легко вел машину, держа руль одной рукой. Второй – сжимал мою ладони. Так почти и не отпустил, пока мы не подъехали к дома Ванессы.
Консьерж, давным-давно получивший указание пускать меня в любое время дня и ночи, записал о визите в свою амбарную книгу и снова замер, уткнувшись в кроссворд. Очки на кончике носа слегка поблескивали, когда он наклонял голову.
Перед дверью мне стало страшно. В голове роились нехорошие мысли. Картинки рисовались одна страшнее другой: окровавленная Ванесса лежит в коридоре, так и не дождавшись помощи… Или сидит, привязанная к стулу скотчем. О том, что попасть не то, что в квартиру – в подъезд не так просто, я не думала.
– Ну?
Звякнули ключи – мы с Ванессой давно обменялись комплектами. Но открыть дверь я не решилась. Пьер протянул руку и утопил кнопку звонка. Он жал на неё снова и снова, пока из квартиры не послышалось раздраженное:
– Иду! Иду! И нечего так трезвонить!
Дверь распахнулась.
На пороге, кутаясь в желтый халатик, стояла Ванесса.
– Ты…
Я замерла. Всегда безупречная подруга выглядела так, словно… Я даже слов подобрать не смогла. Стояла, глотая воздух и смотрела то на взъерошенные, спутанные волосы, но на припухшие глаза, то на…
– Что стряслось? – недовольный голос подруги вывел меня из ступора.
– Ты… трубку не берешь… – я не говорила, мямлила и сама это понимало.
А тут еще за спиной Ванессы появился мужчина.
– И еще столько же… не возьмет! Ну и подружки у тебя, Вань! Из-под земли достанут!
Игорь, закутанный в простынь, как в тогу, выглядел божественно. Я невольно залюбовалась: он очень отличался от парней из клуба. Не уступал им ни в чем, но был… другим. Хорошо прокачанные мышцы скрывались под тонким слоем подкожного жира, отчего кубики пресса мягко выступали, сводя с ума.
И голос. Довольный даже гордый… В отличии от Ванессы, которая страшно смущалась. Я видела, как она прячет неуверенность за вздернутым подбородком и излишне громкой речью.
– Ну.. – не стала мешать, – Мы пойдем! А ты в следующий раз включай автоответчик!
Щелкнул замок закрывшийся замок, а я сползла по стене:
– Пьер… Я тут подумала, что было бы, не позвони ты в дверь. Я ведь и открыть могла!
Ох хмыкнул и подхватил меня под руку:
– Тогда… Пошли, заедим эту неприятность?
21
Нашел куда вести! Жевать салатик, когда вокруг все наслаждались жареной курочкой, нежнейшими капкейками и воздушным мороженым походило на мазохизм. Но я упорно игнорировала предложения заказать мне что-то покалорийнее:
– И кого тогда фотографировать будешь? Корову?
– Ну… – обиделся Пьер, – Дамы в теле весьма колоритны! А ты сейчас на себя наговариваешь!
Он не льстил. Жесткая диета и тщательно подобранные нагрузки принесли плоды. Я почти вернула свой идеальный вес и даже смогла влезть в юбку, котрую носила лет семь назад. Конечно, хранить вещь так долго сродни безумию, но тут я ничего не могла с собой поделать: любимые тряпочки лежали на специальной полочке в шкафу и доставались время от времени для ощупывания, осматривания и тяжелых вздохов о былой форме. Когда джинсовый костюмчик сел, как влитой, я скакала по комнате, пугая соседей восторженными воплями.
А может, Пьер на самом деле прав? Он прекрасный фотохудожник, на его снимках я должна выйти прекрасно!
– А знаешь… давай! Делай свою выставку! Только… если мне не понравится результат, ты удалишь все фотографии!
– Согласен! – он рассмеялся, как ребенок. Громко, открыто, ничуть не смущаясь посторонних.
Пьер отрывался. Что такое работа модели, я испытала в полной мере. А начиналось все вполне невинно:
– Нужно совместить приятное с полезным. Подобрать под антураж клуба… Пожарные ведь мужчины, да? А значит, на стенах их берлоги вполне уместны пикантные фото.