[11]cборы?» — «А я сама не знаю! — заразительно рассмеялась Анна. — Какие-то тренировки?..») — и нынешней ночью, в одиннадцать или в начале двенадцатого, автобусы с лыжницами отправлялись в Москву.
— Представляешь спортивную сборную? Да, я тоже не представляла, мне мальчики описали: в одном автобусе лыжницы — лыжи, палки… В другом автобусе тренеры, массажисты, врачи, все такое. В третьем автобусе спонсоры. В четвертом друзья спонсоров. В пятом подруги спонсоров. В шестом подруги друзей… В общем, дивизия! Караван! Отличные комфортабельные автобусы абсолютно бесплатно…
— Бесплатно?..
— Ну я же тебе говорю-у! — Перегнувшись через подлокотник, Анна слегка шлепнула Федю по лбу. — Илья нас берет с собо-ой! Он правая рука Прозорова, за ним вообще всегда самолет присылают, но ты же знаешь: Женева закрыта, Лозанна закрыта, Цюрих, вообще все закрыто — поэтому только автобусом! Когда будут подъезжать к Берну, Илюша нам за часок-полтора подтвердит — мы подскочим в «Викторию», и — прямой наводкой в Москву! Тебе надо в Москву? М? Бесплатно? В хорошей компании? Места есть! А что? Ну подумай! Ну ладно. Тогда — коротаем последнюю ночку…
Тут до Феди дошло, что уже этой ночью они с Лелей останутся во всей гостинице — одни.
— Кста-ати! — Анна снова пришлепнула по его подлокотнику. — Ты мне хотел показать фотографии! Что-то старинное, летопись?
— Летописный фрагмент. Да, да, летопись… — Феде послышалось наверху движение. — Дайте адрес — я вам брошу le lien… ссылку, ссылку…
— Бросишь льян? — ласково улыбнулась Анна, показывая остренькие симпатичные зубки и будто не замечая Фединой торопливости и раздражения. — А я думала, ты-ы мне прочтешь… как-никак, наша последняя ночка…
— Нет, сейчас не могу.
— Ты уходишь?
— Не ухожу.
— Очень занят?
— Да! Нет…
В этот момент зазвенели ступени: по лестнице стали спускаться серые угги.
— Тогда почему же не можешь?.. — улыбнулась Анна еще умильнее, и Федя наконец догадался, что она прекрасно все понимает. — Ах, жалко… Ну что ж поделать, тогда запиши адресок… — Пока Леля спускалась по лестнице, Анна медленно диктовала адрес: — …джи-эм-эй-ай-эл точка си-оу-эм. Бонсуар, — она приветливо кивнула Леле, проходившей мимо по направлению к кулеру.
— А вам, юноша, — вполголоса, не снимая улыбки, обратилась Анна к Федору, — будет наука на будущее… Жекам нельзя давать обещания — ни-ког-да, никаких обещаний… — («Когда же, — подумал Федя с тоской, — вы наконец уберетесь отсюда!») — но если пообещал — то изволь выполнять. А то крупно можете по-жа-ле-еть…
В это время Леля вернулась к камину с пластиковым стаканом воды.
— Водичка! — воскликнула Анна. — Отличная мысль. Федечка? принеси мне водички.
Федор взялся за подлокотники, но не для того чтобы встать, а как будто наоборот: как если бы посторонняя сила тащила его из кресла, а он захотел удержаться… но тут же подумал, что если сейчас он откажется выполнить невинную просьбу, это будет выглядеть перед Лелей каким-то глупым и вызывающим хамством и вызовет еще худшие подозрения… и в нерешительности поднялся. Глупо, глупо! как глупо все!..
— Хочешь? — Он чуть было не бросился к Леле, — Я тебе тоже… могу еще принести?..
— У меня есть, — пожала плечами Леля.
— Да, Федечка! Только возьми стеклянный бокальчик. Пожа-а-алуйста!..
«Ну нет!.. — задыхаясь от ярости, подумал Федя. — Нет! Вот уж — нет!.. Не получишь… Что, без конца думаешь издеваться?..»
Оторвав от перевернутой пирамидки мягкий, мнущийся пластиковый стакан (и чувствуя, что расчленяет что-то суставчатое, почти живое), Федор набрал — чуть больше чем наполовину — холодной воды и, вернувшись, шмякнул этот стаканчик так, что несколько капель вылетели на стол.
Анна едва взглянула в Федину сторону: она успела придвинуться к Леле и что-то показывала ей в айфоне, весело щебеча. Не прерываясь и даже почти не глядя, она промокнула мокрое на столе бумажным платком.
— Я просила стеклянный, — сказала она брезгливо. — Ты не расслышал.
«Ты не расслышал» было произнесено без знака вопроса — как констатация: мол, «какой ты тупой и неловкий». Даже не пригубив из стакана, Анна обратилась к Леле — судя по всему, в завершение разговора:
— …и даже не думай! Вообще не проблема. Ну что? Пойдем перекурить это дело? —
И когда Леля помедлила, Анна, к огромному удивлению Федора, ухватила ее за запястье и потащила из кресла, как будто они были закадычными подружками:
— Подём-подё-ом!
К еще большему Фединому изумлению, Леля послушно, понуро последовала за ней.
«Что она ей сказала?.. В принципе… Нет, что такого она могла ей сказать?..
Стоп! — вдруг осенило Федю. — Леля не курит.
Она это говорила — и даже подчеркивала…»
В ту же секунду — как будто он не подумал это, а произнес вслух — Анна обернулась к нему и ослепительно улыбнулась, показав ряд белых зубок с остренькими выступающими клычками.
39. Рассказ про обиду, армрестлинг и про коня Каракуша
Это было два года назад, двадцать третее февраля, помню все как сегодня. Я еще в Москве месяцев три — вся еще с открытым ртом ходила… Пока Москва мне уроки не дала.
Какие уроки?
Первый урок был, что этот азербайджанец начал меня на зарплате обманывать. За копейки работала — и все равно обманули.
Второй урок был, когда у меня из кармана выручку утащили. И телефон утащили.
Третье было, что мы на квартире жили с людьми — я зарабатывала, собирала маме отправить, двенадцать тысячи собрала… нет, обманула: двенадцати не было. Одиннадцать было с копейками. И украли эти одиннадцать тысяч. Я вся в слезах, в горести…
Соседи украли?
Девочка, с кем я жила. Я дома выросла так: если вместе живешь, один хлеб делишь — это уже как член семьи. У меня дома двери не закрываются! В большой селе, две тысячи население в одной селе — никогда двери не закрываются. Я родилась там, где самая высокая гора, Эльбрус!..
Как называется ваше село?
Джингирик. Я сама карачаевка. Но по предкам — грузинка. У меня Абашидзе предки. Если взять до семи поколений. У нас своих предков положено знать: дед, прадед положено знать, хочешь не хочешь. Это любой нормальный человек должен знать, правильно?
Если есть такая возможность…
Значит, вы родились на Кавказе, все детство там провели?..
Свое детство я вспоминаю всегда с отцом. Вот сейчас у меня одна мать — но детство я всегда помню только с отцом: лошадя…
Вот я вам ситуацию расскажу. Один раз — я была в седьмом классе — отец новую необъезженную лошадь привез, говорит: кто сядет на нее — я этот лошадь той подарю. Брат не захотел сесть — а я села! Я знала, что не смогу объездить, потому что лошадь был очень дикий. Но все равно я села. Он побрыкался-побрыкался, я упала. Она меня хотел топтать в огороде! Но этот лошадь уже был мой все равно. Я стремилась всегда — если, например, мой брат сделает что-то для папы, чисто мужское, — я старалась сделать в два раза лучше его! Я не знаю почему, я всегда с ним напоперек хотела идти…
Как назвали коня?
Каракуш.
Это значит —?
Черный орел. Он был черный: вот черный прямо, блестел! Я ему всегда чи-истила, всегда корми-ила, всегда вот такими кубичками сахар давала, конфеты давала, я этот лошадь больше всего любила!
А почему вы старались делать, вы говорите, «чисто мужское»?
Не знаю, но я старалась всегда за мальчиками ходить. Я с ними дралась в детстве, я с ними ругалась… Вот у нас в селе горка есть, мы зимой меряли, у кого санка дальше покатится. Если у меня санка дальше не шло, я всегда нервничала, всегда ругалась: «вы подтолкнули!» — ну не по правилам, одним словом… Их побить — это для меня в детстве первое место было! Я вообще сама мастер спорта бывшая по ручспорту…
По какому спорту?
Ручспорт, армспорт, ну армрестлинг…
Вот это да!
Да. Но я не любила свой спорт, я признаюсь. Мне хотелось на бокс, карате, а отец не пускал на карате. Он меня записал на ручспорт…
Потом я приехала с тренировок — я от города недалеко живу, три-четыре километра — домой зашла: у меня дома люди. Говорят: у твоего отца инсульт. Это был, наверно, самый большой шок в моей жизни…
Отца не стало.
Но он очень хотел — мой отец всегда очень хотел! — чтобы я была мастером спорта. Поэтому я старалась тренироваться. Но каждый день не давали тренироваться — давали через день только. Потому что тяжелый спорт: кисти качаешь, мышцы качаешь… в основном верхняя часть тела качается. Вы, наверно, видали, да? Железный столик вот так, там две ручки и два… как подушки: вот моя сторона и ваша сторона. Рукой можно держаться. Ногами можешь упираться…
А борются стоя?
Конечно стоя! Там сидя никак нельзя: раз! — и все, даже не обернешься! Ручспорт — такой моментальный вид спорта: не успеешь глазом моргнуть, что тебя уже поставят…
Что значит «поставят»? положат руку?
Ну да, да, положат! Когда начинаются схватки вот на замок, или вот грудевое, к груди вот так — это чисто по силе идет: а в основном — быстро, по резкости!.. Вот осетинки: они что мальчики по борьбе, что девочки по ручспорту, — они резкостью больше берут, чем силой. Мне одна девочка сделала срыв: мы в Архызе участвовали, собирались на абсолютное ехать в Питер…
Абсолютное первенство?..
России первенство. Мы боролись, у нас был один-один. И последний раз — у нас обмотали руки — уже три, четыре минуты, в последний момент она поняла уже, что я не с резкости, а я просто силой, весом хочу ее поставить, — и она вот так встала, привстала и рукой хоп! и мне с плеча руку выдернула!
Нарочно?
Не нарочно! наоборот… ну как вам сказать… и нарочно и не нарочно. От нервов.
Ну там уже на операцию надо было, чтоб ковшик на место поставить, чашечку… После этого я оставила спорт.
Мне тренером предлагали, я не захотела. Не знаю. То, что могла, я все сделала. Может, так было угодно Богу, что мне пора было остановиться.