О да, я хочу, но не в том смысле, в котором она думает. Мне приходит в голову идея, как избежать встречи лицом к лицу, и я печатаю.
Я: Здание на пересечении Аль-стрит и Ратленд, завтра в полночь. Без опозданий. Надень что-нибудь вызывающее.
Это та часть опасного взаимодействия, когда тобой сделана комбинация в игре, и, если соперник примет ее, вы оба окажетесь за чертой, которую не должны были пересекать, но, ведомые азартом и адреналином, все же пересекли. Теперь привычные правила перестают действовать, остаются лишь слепые инстинкты и желание дойти до конца.
Точки на экране все не появляются, полагаю, последняя часть сообщения выбила Наоми из колеи, заставив усомниться в правильности своих действий или увериться, как она выразилась, что это все лишь «розыгрыш Ботаника». Что ж, я не позволю ей выйти из системы, когда за столько лет это, пожалуй, единственный достойный противник; Дункан не в счет, он ни черта не смыслит в стратегии, его орудие – грубая сила и долгие психологические наставления. Я провожу с ним в тренировочном зале по три часа ежедневно, но это больше не помогает избавиться от потребности схватиться за топор.
Другое дело – Наоми, она хороша в бою, не имея ни грамма мышечной массы и навыков нанесения ударов. Потому что я говорю о том виде боя, где интеллект выходит на передний план, заставляя меня сложить привычное оружие, чтобы запастись упорством и повысить свои духовные качества, развить ловкость, хитрость и подключить немного магии. Возможно, так я даже заставлю ее поверить, что она ведет…
– Линк, задержись, – говорит Уэйд, когда все начинают подниматься со своих мест, собирая вещи. Закрытое собрание закончилось, а я даже не заметил. Дверь за последним человеком закрывается, и взгляд моего друга в мгновение сменяется с незаинтересованного на серьезный, такой, который видят лишь единицы из нас. – Где твои мозги, дружище? – Шутливое выражение исчезло с его лица.
– Все еще здесь, – постукиваю указательным пальцем по виску.
– Мне нравится Наоми, Линк, и, что бы ты ни задумал, пожалуйста, сделай одолжение, не проеби одного из лучших сотрудников.
Я усмехаюсь, не уточняя, откуда он знает, что я что-то замышляю, и уж точно не спрашиваю, почему он считает Наоми одной из лучших. Это гребаный факт, и мы оба об этом знаем.
– Я лишь немного прокачаю ее скилл, обещаю, Маленькая Всезнайка вернется целой и невредимой. – Театрально подмигиваю в его собственной манере, на что Уэйд лишь закатывает глаза.
– Проваливай, идиот, – бубнит он мне в спину, снова начиная бросать этот дурацкий мяч.
Тик-так, тик-так…
Наоми
Успех в достижении цели слишком редко идет рука об руку с неосмотрительностью и беспечностью, почти никогда, тем не менее я осознанно иду на риск. Помните, я спрашивала, как далеко отчаявшийся человек может зайти в стремлении получить желаемое? По всей видимости, настолько далеко, насколько способны видеть глаза, и даже когда силы начнут покидать, он не перестанет идти, а если потребуется – поползет. Начинает казаться, что все мои убеждения рассыпаются в прах, и после нескольких лет тщетных поисков и двух месяцев упорного копания в секретных данных почти не важно, каким тернистым окажется путь, если я смогу добраться до конечного пункта. Я почти смирилась с провалом, но не перестаю пытаться.
Очередное нелепое видео на компьютере издает фоновый шум, пока стою перед зеркалом в своей маленькой спальне, перебирая одежду, разложенную на кровати. В отражении девушка с влажными короткими волосами смотрит на меня осуждающе, скептически осматривая полупрозрачную ткань черного лонгслива, приложенную к груди. Она почти не скрывает черное кружевное белье, и я задаюсь вопросом, достаточно ли вызывающе выгляжу и какого черта вообще делаю.
Когда под утро после свадьбы Элси и Джоша пришло сообщение с незнакомого номера, я ожидала увидеть на экране имя подруги, взволнованной предстоящим свадебным путешествием, или может быть Боба, потому что мы с ним теперь вроде как друзья и обменялись телефонами. Ну что ж, я ошиблась, чуть не упав с кровати при виде всего четырех слов.
Неизвестный: Говорят, ты искала меня.
Тогда я больше не смогла уснуть и целый день собирала силы для ответа.
Сейчас меня трясет от понимания, что если я смогу подобраться к этому парню ближе, получить доступ к необходимым мне данным и выяснить местоположение людей из своего списка, тогда…
Что тогда?
Раздумывая над своим планом, я всегда видела лишь две его опорные точки: обнаружение и чувство очищения после завершения всего. Но еще ни разу не представляла себе в деталях, как смогу уничтожить кого-то собственноручно, и даже мысль о том, что Рыцарь Смерти смог бы сделать это за меня, пугает до дрожи. Я не убийца. Я лучше, чем Нора, Генриетта, Маркус и Линда Пэрриш, Генрих Хольцман, Саад Бовард, Хит Моро, Джеймс О’Нилл и Сара Риверс.
От всех этих имен кружится голова и немеют кончики пальцев, тогда я вспоминаю еще два, те, которые навсегда закреплены в моей памяти, висящие под красивыми позолоченными рамками с портретами двух юных девушек – Кимберли Вайс и Руми Беннет. Они стоят всего, за что я борюсь, и уж точно всего, против чего выступаю.
Новая решимость вспыхивает в теле, и я натягиваю откровенный верх, подбирая к нему короткую черную юбку и черные колготки в мелкую сетку, обувая грубые ботинки на шнуровке. Мой образ в меру распутный, но не кричащий, так что чувствую себя более-менее комфортно.
Понятия не имею, куда направляюсь; я пробила здание по всем источникам, но, судя по полученной информации, это просто ночной клуб. Странный выбор места для заключения деловых сделок, но заброшенный склад или кладбище были бы куда более пугающими. Полагаю, сегодня вечером там будет много людей и охраны, а значит, мне не придется переживать за свою безопасность, да и вряд ли Уэйд позволил бы одному из своих подчиненных причинить мне боль. Верно?
Ровно к полуночи я добираюсь до указанного места, проверяя газовый баллончик, который перед выходом закинула в маленькую сумочку. Охранник на входе смотрит на меня всего секунду, после чего выдает:
– Это частная вечеринка, мисс, у вас есть приглашение?
Мои глаза пробегают по его дорогому костюму и начищенной обуви, а потом возвращаются вверх, останавливаясь на пистолете, торчащем из-под распахнутого пиджака.
– Меня пригласил мистер… – замолкаю, не зная, что ответить.
Рядом останавливается эффектная блондинка в платье на три размера меньше, чем следовало бы, и лицо охранника озаряется улыбкой, когда она машет перед его лицом черной карточкой с выбитыми золотом инициалами. Охранник кивает, отходя в сторону, и девушка проводит по гладкому хвосту, перекидывая его через плечо, когда, виляя задом, проплывает мимо меня, исчезая за бархатной шторой.
Собираюсь развернуться, чтобы уйти и по дороге написать очень длинную злую тираду мудаку, что решил посмеяться надо мной, но в этот момент рация у охранника шипит, и тот нажимает на кнопку.
– Пропусти ее, Гейб, – говорит неразборчивый голос. Осматриваюсь по сторонам, находя камеру, направленную прямо на меня.
– Понял, босс, – говорит Гейб, отступая к стене. – Приятного вечера, мисс. – Его улыбка уже не такая пластиковая, как та, что была подарена блондинке.
– Это совсем не странно… – рассуждаю вслух, делая шаг вперед.
Как только штора передо мной распахивается, весь воздух вылетает из легких с громким вздохом.
Святые небеса!
Здесь все в черно-золотых тонах, роскошно, дорого и совсем не безвкусно, даже наоборот. От каждого стеклянного сооружения, служащего столиком, веет современным искусством и разборчивостью. Ноги буквально отказываются идти дальше, я почти на грани, чтобы развернуться и унестись, сверкая пятками, но с момента, как переступила порог, попав под лучи стробоскопа, меня не покидает ощущение, что за мной наблюдают.
Тихая музыка льется откуда-то с потолка, спадая на головы посетителей так называемой частной вечеринки. Некоторые из них в масках и изящных вечерних нарядах, другие практически оголены и ведут себя вызывающе. Блондинка, что вошла минутой раньше, уже восседает на коленях какого-то парня, засунув язык в его глотку, другой парень сидит позади нее, запустив руку ей в трусики, и все это на виду у других гостей, которые ни капли не смущены происходящим.
Низкие кофейные столики украшены свечами и хрустальными вазами с угощениями, официантки в строгих, но слишком коротких платьях флиртуют с посетителями, а на официантах мужского пола нет рубашек, только бабочки, и все они словно слеплены из камня. У меня пересыхает во рту.
– Чего-нибудь желаете, мисс? – спрашивает один из служащих, указывая на поднос с несколькими видами разноцветных шотов.
Мне удается лишь неуверенно покачать головой.
– П-простите, чья это вечеринка?
Смеющиеся глаза официанта устремляются куда-то под потолок.
– Моя, ваша. – Он озирается, изящно крутя подносом. – Всех этих прекрасных людей. Наслаждайтесь!
С большим трудом поднимаю челюсть с пола, осматриваясь. Несколько пар глаз изучают меня, как диковинку, и это не просто неловко, а в крайней степени чересчур. Кручу головой, водя взглядом по всему помещению, пытаясь понять, откуда исходит энергия, заставляющая мой позвоночник выпрямиться струной. Тело буквально вибрирует от интенсивности взгляда, который острее всех остальных, но я не нахожу его обладателя, как бы сильно ни старалась всматриваться в толпу.
Музыка становится громче, у барной стойки, расположенной в центре просторного помещения, раздается звон бьющегося стекла и смех. Несколько человек начинают танцевать, устраивая шоу для всех остальных, я вижу приоткрытые черные шторы вдоль стен, скорее всего ведущие в другие помещения, но отказываюсь знать, что происходит по ту сторону.
Решаю подняться на второй этаж по винтовой железной лестнице; здесь жарко, и я скольжу рукой по прохладным перилам, почти успокаиваясь, но все еще дрожа в неясном беспокойстве, смешанном с трепетом.