С высоты открывается лучший вид на людей внизу, и я уже собираюсь потянуться к сумочке, чтобы достать телефон и написать сообщение, посмотрев, кто из присутствующих достанет свой гаджет, как чья-то рука накрывает мою дрожащую.
– Не оборачивайся, – тихий шепот согревает ухо, и капля пота скатывается по моей спине, усиливая мурашки, вызванные грубым прикосновением и горячим дыханием. – Иначе нашей сделке конец. – Нотки предупреждения парят в сгустившемся воздухе.
– Мы не заключали никакой сделки. – Не слышу собственный голос из-за шума вокруг и стука пульса, отдающегося в барабанных перепонках.
– Ты пришла сюда, значит, подписалась на соглашение, – говорит он все тем же ласкающим шепотом, как мурлыкающий кот, создавая вибрацию в пространстве между своим ртом и моей шеей. И, может быть, я сошла с ума, но теперь хочется согласиться с любым заявлением, как бы нелепо оно ни звучало. – Какую цену ты готова заплатить за информацию о семье Пэрриш, Наоми?
От неожиданных слов застываю на месте.
– Откуда ты… – начинаю вопрос, но потом понимаю, что это излишне, полагаю, он провел кое-какую домашнюю работу, изучив меня вдоль и поперек. У него есть то, что мне нужно, а может быть, гораздо больше. – Чего ты хочешь?
– Вопрос не в этом, а в том, что ты готова отдать, – шепчет он, вставая чуть ближе, опираясь руками на перила передо мной.
О черт, это он!
Грубые рисунки покрывают кожу его предплечий, я узнаю их, потому что теперь они снятся мне, руки, которые принадлежат Воину. И почему-то теперь осознание, что это и есть Рыцарь Смерти, не пугает так сильно, оно будоражит нервные клетки, восполняя чувство потери, которое преследовало меня в стенах «Стикса» всякий раз, когда я пыталась ощутить его присутствие, проходя мимо случайного парня. Сейчас мне кажется, что его хватка, прижимающая меня к металлу, больше похожа на объятие, и сердце успокаивается, замедляясь, пульсируя совсем в другом ритме.
– Все, – глядя на людей внизу, произношу, догадываясь, чего он попросит.
– Даже свою гордость? – спрашивает он с капелькой веселья в голосе.
Я отдавала и большее, разница лишь в том, что в эту минуту он дает мне свободу выбора, другие брали что хотели, без спроса, без согласия.
– Даже ее…
Его дыхание прерывается на одно едва уловимое мгновение, а потом он отстраняется, и пелена закрывает мне обзор, когда что-то мягкое ложится на глаза. Это повязка. Сердце усиливает бег, ноги подкашиваются, и мое собственное дыхание учащается.
– Не бойся, – говорит он мягким тоном, который теперь кажется немного знакомым. – Ты всегда можешь уйти, достаточно просто сказать.
– Но тогда нашей сделке конец, верно?
Он хрипло смеется сквозь музыку, кружащую людей там внизу в хаотичном ритме. Я не вижу их, но то, как дребезжат перила под моими ладонями, воспроизводит потоки хаоса, вызывая зрительные образы, обостряя восприятие и усиливая накал внутри моего живота.
– Заставь меня передумать.
Он разворачивает меня, и я не успеваю вздохнуть от резкости движения, прежде чем моя поясница прогибается, прижатая к опасному краю падения, а горячие губы впиваются в мои. Это обжигающе, почти больно и смертоносно. У меня больше нет сомнений, что этот человек способен не только сокрушить кого угодно, но и сломать саму меня целиком, опустошить и разрушить, потому что в этот момент я полностью забываюсь, стоя в объятиях незнакомца, жадно исследующего мой рот.
Спустя время я понимаю, что отвечаю на поцелуй не потому, что хочу получить услугу, а потому, что мне нравится ощущать, как его губы касаются моих, а язык скользит внутри моего рта, заставляя низ живота сжиматься. Почти уверена, что мое белье сейчас промокло насквозь, и в другие времена это повергло бы в шок и панику, заставив отпрянуть, но я хватаюсь за его одежду, сжимая ткань, обтягивающую тугие мышцы, потому что не хочу возвращаться к реальности. Мужчина передо мной снова разворачивает меня, разрывая поцелуй, и я не вижу ничего, но чувствую, как руки проводят по моему телу, задирая юбку до талии.
Думаю обо всех этих людях там внизу, гадая, кто из них в этот момент случайно решил поднять взгляд вверх и обнаружить разврат, который мы здесь устроили. Музыка не дает услышать ничего, кроме моего шумного дыхания.
– Хочешь, чтобы я продолжил? – спрашивает он, снова давая мне выбор. Не знаю почему, но мое сердце сжимается так, что становится почти больно дышать. Это не то, чего я ожидала от хладнокровного убийцы, все что угодно, но только не милосердие и забота. Тяжело сглатываю, благодарная за то, что он не видит моих глаз и боли, которая в них отражается. Дезориентированная и лишенная зрения, я слушаю ощущения в своем теле, и ответ на его вопрос слетает с губ легко, как если бы он был перышком.
– Я хочу, чтобы ты заставил меня забыть.
Не уточняю, что именно, потому что знаю, что он гораздо более проницателен, чтобы почувствовать мое смятение. Он уже знает, что сила, которая привела меня к нему, слишком велика, и я лишь надеюсь, что его мощь окажется в тысячу раз больше, чтобы не только оставить после себя смерть и кровь, но и забрать из моей души их отголоски.
– Помни, что отказалась от гордости, Наоми, – последнее, что он говорит, когда ткань моих колготок, а за ними и трусиков разрывается, позволяя прохладному воздуху ласкать возбужденную плоть. Он проводит пальцем по моему телу от живота до шеи и обхватывает горло, слегка сжимая, но не причиняя боли. Это форма контроля, заявление, а может быть, способ показать, что я в его власти.
Крепче сжимаю перила и задеваю ногой что-то мягкое, пытаюсь вспомнить, куда подевалась сумочка, должно быть, это она, эта мысль отвлекает, и реальность снова врывается в мозг, но глаза по-прежнему не видят, так что остаются лишь навязчивые непрошеные мысли. Едкие гадости голосом Норы позвякивают в ушах, как монеты, мое тело теперь слишком худое, лишенное сексуальных изгибов и женственной привлекательности. Там столько людей, а я тут устраиваю шоу… Неосознанно начинаю сжиматься в размерах, озираясь по сторонам, но повязка мешает, а руки заняты тем, чтобы удержать мое тело вертикально.
Теплые пальцы сдвигаются на моей шее, касаются подбородка, слегка поглаживая, заставляя откинуть голову назад, как если бы я хотела заглянуть ему в глаза.
– Здесь только ты и я. – Он словно знает, что чьи-то насмешливые глаза до сих пор преследуют меня в сознании. – Ты можешь быть кем угодно.
– Что, если я просто хочу быть собой? – шепчу в ответ и знаю, что он улыбается, потому что веселье слышно в его тоне, когда он отвечает:
– Это идеально.
Его слова подталкивают меня отбросить все дурные мысли в сторону. Вот как выглядит слепое доверие на самом деле. Нам не обязательно знать человека целую жизнь, чтобы почувствовать связь, которая обволакивает тело спокойствием и теплом. Жар его взгляда ложится на мое лицо и плечи, и я забываю, зачем вообще пришла, а значит, его магия сработала.
Я снова забываю.
– Ты такая красивая, – говорит он, больше не шепча, но из-за басов в колонках его голос теряется в воздухе. Гадаю, не солгал ли он, что, если мы не одни? – Раздвинь ноги. – Он отступает и проводит рукой по моему бедру, и адреналин в теле гудит сильнее, чем здравый смысл.
К черту это!
Прогибаю спину, разводя ноги шире и полностью открываясь его взгляду, я не чувствую его так, как раньше, но знаю, что он смотрит. Проходит несколько долгих мгновений, начинаю чувствовать себя идиоткой, и мой злой рот уже готов выдать что-то грубое в стиле «не хочешь ли сделать фото», когда язык без предупреждения появляется на моем теле. Он проводит им по всей задней поверхности бедра, а потом погружается в мои складки, и я стону так громко, что отстойная музыка, звучащая с потолка, теперь, может, и не такая оглушительная.
Искры взрываются перед глазами, и темнота лишь усиливает ощущения, которые вспыхивают во всем теле, не важно, что он прикасается ко мне лишь там внизу, я чувствую его повсюду. Мои пальцы болят от того, как сильно стискиваю металл, а бедра непроизвольно толкаются навстречу его ритмичным движениям.
Не знаю, как долго это длится, потому что счет времени замедлился и ускорился одновременно, мои стоны такие же отчаянные, как его желание довести меня до предела, я чувствую, как его руки, удерживающие мои бедра на месте, сжимаются сильнее, будто он тоже на грани и вот-вот взорвется.
А потом я кончаю так сильно, как никогда в своей жизни, и почти падаю вниз, теряя ориентацию в пространстве, но руки ловят меня, прижимая к твердому, как скала, телу, пока мое собственное содрогается от удовольствия. Это такой абсурд, но мне абсолютно плевать, потому что, несмотря на всю странность произошедшего, ничто из этого не кажется неправильным. Я должна чувствовать себя использованной, но ощущаю только легкость и головокружительную эйфорию. Впервые не думаю о своей мести.
Аккуратным движением он спускает юбку обратно на бедра, и я открываю глаза, понимая, что повязка с моих глаз уже исчезла. Передо мной пустое полутемное помещение, и только огни стробоскопа и оставленная в спешке посуда напоминают о том, что совсем недавно внизу была вечеринка. Он не солгал; эта мысль, как теплое одеяло, согревает все внутри, но гораздо теплее его объятия, которые кажутся пугающе комфортными, чтобы к ним привыкнуть. Моя голова покоится на его плече, хочу повернуться, но знаю, что это только все усложнит.
– Водитель отвезет тебя домой, прими ванну, – шепчет он над моей макушкой, я так расслаблена, что не сразу ощущаю, как его тело покидает мое, а когда наконец оборачиваюсь, его уже нет.
Наоми
Мой мир перевернулся с ног на голову. Почти истеричный смешок слетает с губ, когда следующим утром получаю письмо с инструкциями. Он назвал это сделкой, а я мечусь между такими понятиями, как «безумие» и «отчаяние», иначе зачем я опустилась до орального секса с незнакомым парнем, лица которого даже не видела. Тщетно взываю к совести, мирно дремлющей где-то на задворках моего распутного сознания. Итак, стало быть, я окончательно рехнулась, раз мысли о прошлой ночи теперь преследуют меня по всему дому, и я даже не включаю свои любимые фоновые видео, чтобы ненароком не заглушить его фантомный голос, ласкающий мое сознание через воспоминания о лучшем за всю жизнь оргазме.