Итак, первое, что я сделала, придя домой, приняла расслабляющую ванну, добавив в воду чуть больше английской соли, чем обычно. Я бы высыпала всю пачку, если бы полученный концентрат мог растворить мое желание вернуться в тот странный клуб. Вторым пунктом стал поиск любой информации о месте, которое хоть ненадолго освободило меня от земных забот. Имя владельца, разумеется, остается засекреченным, поэтому я предположила, что клуб используется для частных вечеринок, секс-практик или чего-то настолько же безумного, насколько взывающего к той части меня, о существовании которой я даже не подозревала.
Мне думалось, что самые темные желания уже одолевали меня, собираясь на поверхности сознания, но все оказалось куда более лиричным: загадочный мрачный герой явился и показал обратную сторону души, не скованную прошлым. Какая до боли смешная ирония, ведь, впервые оказавшись лицом к лицу с чем-то запретным и опасным, мне не хотелось бороться, чтобы ухватиться за контроль. Какую-то часть своей жизни я прикрывалась фасадом из дерзости, а там с ним, лишенная одного из важнейших человеческих чувств, беззащитная и уязвимая, просто сдалась. И это было так же прекрасно, как любое наивысшее чувство, возведенное в абсолют. Воин, сам того не ведая, пусть ненадолго, но подарил мне долгожданную свободу.
Провожу языком по внезапно пересохшим губам, вспоминая поцелуй, вызвавший в мозгу короткое замыкание, очевидно и ставшее причиной помутнения рассудка. Мои пальцы скользят по клавишам, распаковывая запароленное послание, по крайней мере, он не солгал, потому что через минуту на моем экране один за другим появляются файлы. Просматриваю первые два и замираю.
– Это… – не верю глазам. Чертова база данных ФБР удаленно загружена в мой домашний компьютер. Пачка сухих медовых крекеров, лежащая рядом со стаканом воды слева от меня, выглядит почти комично, когда с нее улыбается счастливая мультяшная пчела. Я только что распаковала информацию, собранную парнями из Куантико, просто сидя в пижаме и поедая свой нехитрый завтрак.
Вот почему я не могла отыскать следов, как не смогла бы сделать это, даже будь у меня доступ в архивы «Стикса». ФБР хранит свои секреты на защищенных серверах, многоуровневый доступ к которым имеют лишь единицы. Понятия не имею, как он проник через их фаервол, но губы подергиваются от осознания, что на документе, отправленном на этот компьютер, также стоит специальная программа, призванная обезопасить обнаружение утечки. Он скрыл меня от них, чтобы я могла копаться в данных сколько душе угодно, не заботясь о том, что в мою крохотную квартирку ввалятся вооруженные агенты.
Вот и еще одна причина, по которой мои колени становятся чертовски слабыми, едва удерживая вес тела, пока я расхаживаю вокруг компьютера целый час, ожидая окончания распаковки. А потом еще полтора пялюсь в окно, поедая вторую пачку крекеров в нервном напряжении, превышающем любой самый эпический психоз. У меня чешутся пальцы от желания взглянуть на то, что я так долго искала, и одновременно с этим я рассчитываю силы, прикидывая, хватит ли их, чтобы прямо сейчас выкинуть системный блок в это окно. Величайший подарок и самое ужасное проклятие одновременно. Прижимаюсь головой к стеклу в попытке утихомирить дыхание, закрываю глаза и напоминаю себе, почему вообще затеяла все это.
Странно, что вообще приходится напоминать, ведь на самом деле я никогда не забывала.
Унылая мелодия струнного квартета кружит в воздухе, создавая впечатление, что хлопья снега, мягко спадающие с неба, парят в вальсе, пританцовывая в такт. Ноги мерзнут, и я роюсь в верхнем ящике комода в своей новой комнате в поисках второй пары носков. Вообще-то мы не обязаны разуваться в этом огромном доме, но отполированные полы, устланные светлыми персидскими коврами, буквально требуют, чтобы на них не наступали в обуви.
Руми не вернулась после позднего разговора в кабинете миссис Пэрриш, и я уже начинаю волноваться. Ким закрылась в своей комнате, готовясь к ужину, поэтому мою скуку разбавляет лишь радио, это единственное развлечение, разрешенное за пределами общей гостиной. Хочешь посмотреть телевизор, поболтать с девочками или воспользоваться компьютером – спустись вниз. Только вот там всегда дежурят охранники, поэтому я предпочитаю сидеть у себя, читая книги, принесенные из библиотеки.
Прошло полтора месяца с тех пор, как нас привезли в новый дом, и мистер и миссис Пэрриш стали моими законными опекунами. Я не жалуюсь теперь, когда имею свою личную комнату с маленькой ванной и уютной кроватью, в моем шкафу есть различная одежда, а на кухне внизу всегда полно еды, и больше никто не контролирует, сколько я съем. Вот только там посреди прилавка стоит огромная ваза с фруктами, полная спелых яблок, но это ничего, обычно я просто избегаю спускаться туда, дожидаясь, когда нас соберут в столовой или прошу Руми захватить для меня что-нибудь на перекус.
Здесь у меня нет телефона, чтобы связаться с Элси, это милая девочка, с которой мы подружились в предыдущей временной семье. Нас слишком быстро разделили, но я пообещала себе найти ее, как только представится такая возможность. Надеюсь, она попала в хорошее место и будет счастлива. Я также не теряю надежды, что мы с Руми и Ким сблизимся еще больше и станем настоящими сестрами. Кто-то мудрый говорил, что семья – это не только кровь, и я ему верю.
Помимо нас троих, у Пэрришей нет детей, поэтому они водят нас на благотворительные мероприятия и культурные вечера, представляя как своих приемных дочерей. Я все еще не фанатка навязчивого внимания, хотя после Генриетты и бесконечных конкурсов красоты позирование перед прессой не кажется таким уж сложным. Думаю, я смогу жить здесь.
Музыка прекращается, и диктор начинает читать отрывок из театральной постановки, где героиня испытывает муки совести, влюбившись в своего врага. Она рыдает так, что динамик дребезжит, и кажется, словно даже снежинки за окном теперь устроили хаотичное безобразие, ударяя в стекло, моля о пощаде. Героиня встречается с героем, чей голос пропитан тьмой и властью, она умоляет пощадить ее семью в обмен на свою жизнь, но пока еще не знает, что стала частью запутанной версии кошмара, в котором ей не удастся вырваться из лап смерти. Я слушаю эту историю почти каждый вечер перед ужином, по кусочкам собирая фрагменты сюжета, каждый раз мысленно умоляя героя поступить иначе. Но это не сказка со счастливым концом, а всего лишь написанная кем-то интерпретация реальной жизни, и прямо перед тем, как судьба героини решится, я выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь, притворяясь, что сегодня они будут счастливы.
Мои шаги не слышны, до ужина еще около сорока минут, в животе урчит, я бесцельно брожу по дому, периодически натыкаясь на охранников, патрулирующих поместье. Им не разрешено с нами разговаривать, поэтому я просто вежливо киваю, изучая картины на стенах и огромные канделябры, свисающие со вставок из камня, облаченного в массивные позолоченные рамки. Весь дом хоть и обставлен элементами роскоши, совсем не вызывает ощущения уюта. Здесь мало света и много тайн, и лучше бы Руми уже вернуться, потому что чем дольше я гуляю по коридорам, тем сильнее страх скручивается в моем животе, посылая мозгу тревожный сигнал.
Звук удара металла о металл привлекает мое внимание, а за ним раздается резкий хлопок, похожий на выстрел, и сдавленный крик отражается от стен где-то в глубине коридора. Прижимаю руку ко рту, отступая в темноту, скрываясь за большой вазой, установленной в стенной арке. Голоса почти не слышны, но я отчетливо различаю мужские крики и женский плач. Это Руми! Господи, что там происходит?
Ужас, вызванный неведением, парализует, не давая сдвинуться с места, поэтому просто стою, всматриваясь в темноту. Мне никогда не позволяли войти в кабинеты мистера Пэрриша, Руми начала знакомство с ним первой, лишь обмолвившись, что это часть ее нового обучения. Понятия не имею, в чем оно заключается, потому что она совсем ничего не рассказывает. Руми самая старшая из нас, недавно ей исполнилось семнадцать, она все еще под опекой, потому что у нее никого нет и идти ей некуда. Как и всем нам. Вот уже три недели после обеда она уходит на несколько часов, а потом запирается у себя и спускается только к ужину. Однажды Ким спросила ее, чем она занимается с миссис Пэрриш, но Руми просто сменила тему, она вообще скрытная, мы знакомы не так давно, но я почти уверена, что ее прошлое покрыто таким же слоем грязи, как и мое.
Я знаю, что у богатых свои причуды, и, познав худшее, вовсе не рассчитывала на семейные гимны, вечера пятницы за игрой в «Скраббл» или что-то такое же домашнее, но атмосфера в доме угнетающая, и это еще мягко сказано. Мы проходим школьную программу с частными репетиторами и никуда не выходим без сопровождения, а теперь сцена передо мной еще больше напоминает тюремные стены.
Дверь в конце коридора открывается, впуская полоску света в неосвещенное пространство, и я вижу, как глава службы безопасности Пэрришей по кличке Большой Бев тащит Руми за руку, удерживая чуть выше локтя. Его настоящее имя Саад Бовард, и он мне не понравился с первого дня. Этот мужчина страшный, как сама смерть, всегда грубый и смотрит на нас, как на ошметки грязи на своих армейских ботинках. А еще он всегда вооружен, при каждом удобном случае нарочно располагаясь так, чтобы мы видели пистолет, засунутый за пояс его брюк. Он мог бы не стараться так сильно, если хочет внушить страх, ведь тот уже присутствует в комнате, в которую Большой Бев входит, распространяя тяжелую удушающую ауру безысходности. Этот громила тянет Руми по коридору, я слышу ее всхлипы и почти хочу выйти из своего укрытия, чтобы спросить, что случилось, но злой рык убивает мою решительность.
– Заткнись! Пойди и приведи себя в порядок, – скрипя зубами, говорит Большой Бев, проходя мимо меня. Все еще темно, я не вижу лица своей подруги, но она совершенно точно расстроена и плачет. – Сегодня ты останешься без ужина. И держи свой блядский рот на замке. Поняла? – Он дергает ее безвольное тело, призывая к ответу.