То, чего я действительно хочу, находится прямо передо мной, но это не кофе. Не знаю, как возможно с каждым днем становиться все более и более повернутым на одном человеке, но мои границы расширяются в геометрической прогрессии. Тянусь к ее губам, запечатлевая самый нежный поцелуй из возможных.
– М-м-м, – стонет Нао, немного отстраняясь, – мне это нравится.
– Что именно?
– Мы вот такие, без секретов и притворства.
Я не говорю этого вслух, но, несмотря на то что я впервые почувствовал искру, когда она стрельнула в меня злым взглядом, эта версия нас тоже моя любимая. Мне нравится, что мы можем быть собой, все как она и хотела, даже если открывшиеся части нас сломлены или местами ужасны, они идеально подходят друг другу, складываясь в нечто удивительное и прекрасное.
Решив, что это отличный момент, чтобы показать еще немного себя, я в последний раз целую ее и отступаю в сторону, перепрыгивая через перила.
– Хочу тебе кое-что показать. – Шагаю в дом, проверяя, идет ли она следом. Конечно, она идет, быстро перебирая ногами в огромных белых носках, которые стащила из моего шкафа. Не собираюсь ограничивать ее доступ к моему гардеробу, на самом деле я делаю мысленную пометку почаще портить ее одежду во время секса, чтобы у нее просто не оставалось другого выбора.
– Неужели еще остались вещи, которые я бы не видела? – шутит она, очевидно намекая на вчерашнюю бурную ночь.
– Конечно, красавица, мы ведь только выбрали персонажей и разобрались с управлением, тебе предстоит целый увлекательный мир из множества оргазмических квестов, – подмигиваю, подходя к нужной двери.
– Господи, ты такой ботаник. – Заливаясь смехом, она легонько ударяет меня кулаком в плечо. – Если за дверью окажется какое-нибудь извращенное дерьмо, как в «Пятидесяти оттенках», я ухожу.
Понятия не имею, о какой степени извращенности мы говорим, но есть вероятность, что она все-таки струсит, поэтому, приложив палец к сканеру, на всякий случай обхватываю ее талию своею рукой, чтобы она не пустилась наутек. Раздается тройной щелчок, и дверь открывается.
Я немного отступаю за спину Нао, давая ей возможность первой войти и оглядеться, она делает шаг, затем второй и громко выдыхает:
– Вааау! Ты что, косплеишь Тора?
Стена перед нами подсвечена люминесцентными автоматическими лампами, срабатывающими при открывании замка, на держателях висит более трех десятков различных топоров, несколько видов ножей и огнестрельного оружия. По левую сторону открытые вешалки с тактической экипировкой, необходимым снаряжением, карабинами, веревками и отдельная секция для запасных приборов слежения.
Нао подходит ближе, проводя рукой по рукоятке раритетного экземпляра.
– Это полэкс, подарок Уэйда, этому примерно три века, но есть и гораздо старше. – Становлюсь рядом, протягивая руку и снимая топор с держателя. Нао неотрывно наблюдает, как лезвие касается моей ладони, длинный металлический шип имеет гравировку, как и рукоятка, покрытая кельтскими узорами. – Такие использовали в сражениях и на турнирах. – Возвращаю оружие на место, ожидая вопросов.
– А какой твой любимый? – сразу же выдает она, оглядывая стену. – Нет, стой! Я угадаю.
Серые с нефритовыми вкраплениями глаза сканируют одно орудие за другим, это чертовски возбуждает, как и все в Наоми. Просто видеть ее здесь, не кричащую от страха, абсолютно завораживает, чистейшее совершенство.
«Абсолютно. Совершенно», – повторяю слова в своей голове. Они пришли на замену тиканью.
Она пропускает трубчатый томагавк, рукоятка которого служит для курения растительных смесей; не удостаивает даже мимолетным взглядом алебарды и бродаксы, подходит к левой части экспозиции и замирает. Ее рука тянется к старому дереву, испещренному сотнями зарубок, мне приходится задержать дыхание в попытке замедлить сердцебиение. Я тщательно чищу свое оружие от следов крови и того, к чему руки Нао никогда не должны прикасаться, но почему-то этот момент все равно заставляет меня чувствовать себя провинившимся слабаком.
– Как он называется? – спрашивает Наоми, поворачиваясь, чтобы встретиться со мной взглядом. В нем нет осуждения, только жгучий искренний интерес и трепет, насколько я могу разгадать.
– Секира, – говорю, прочищая горло, она все еще ведет рукой по зарубкам, их больше тысячи, но дерево прочно, как сам металл, из которого сделано лезвие в форме полумесяца. Рыжеватая рукоятка местами выцвела, узоры на ней давно стерлись, а дерево впитало в себя огромное количество человеческой крови. Это кровь всех тех ублюдков, что сеют зло по всему миру, и каждый раз смывая ее, я убеждаю себя, что поступаю верно. Но считает ли так же Наоми?
– Ты не плохой человек, Линк, – мягко говорит она, будто прочитав мои мысли и видя слабый проблеск раскаяния в моих глазах. – Думаю, это и есть твой любимчик. Мне он тоже нравится. – Она возвращает свой взгляд к топору, и мне совсем не по душе то, что я вижу. Словно она прикидывает, как сорвет секиру со стены и отправится завершать свой так и не начатый крестовый поход.
– Помнишь, я сказал, что позабочусь о тебе? – спрашиваю, поворачивая ее лицо обратно к себе.
Нао слабо кивает, дрожание ее подбородка под подушечкой моего большого пальца говорит от том, что она подавляет эмоции. Это тоже часть ее борьбы, как аутоагрессия, которая тесно связана с желанием причинить себе боль, что заставляет ее избавляться от еды. Эта хрупкая девушка наказывает себя за прошлое, но я не собираюсь оставлять все как есть.
– Обо мне никогда никто не заботился, – тихо говорит она, не глядя на меня. Это та часть правды, которая разбивает сердце.
К черту это все!
Я иду к другой стене и нажимаю на еще один сканер, открывается панель управления, через которую вхожу в свою систему. Мне требуется около четырех минут, чтобы вывести на мониторы все необходимое, включая трансляцию с улицы, где живет Генриетта Морган, при виде ее входной двери Наоми ахает.
– Ты меня взломал. – Она протискивается мимо, вставая у экрана.
– Виноват, – пожимаю плечом. – Но, прежде чем обрушишь на меня праведный гнев, выслушай. – Проще показать, чем рассказать, но я все равно открываю рот. – Твой визит в «Долину безмолвия» – как бы это сказать… в общем, я не мог просто смотреть, как ты едешь туда одна, поэтому отправился следом.
– Но ты звонил мне из Бостона, – отрывая взгляд от экрана, недоуменно говорит она. Я отрицательно качаю головой, Нао поджимает губы. – Ну, отлично сыграно, мистер Рыцарь Вранья. Что еще я упустила?
Я делаю самый глубокий вдох на свете, набираясь мужества признаться:
– Может быть, в промежутке с того звонка до этой минуты я прикончил парочку человек из твоего списка, – выдавливаю кислую улыбку, видя, как лицо Нао краснеет от возмущения.
– Ты не имел права, Линк! Это была моя месть, мое искупление, а ты все испортил! – цедит она сквозь стиснутые зубы.
– Детка, послушай. – Я подхожу к ней, положив руки на хрупкие плечи. – Есть огромное множество вещей, в которых я готов уступить, но не это. Прости, что вмешался в твой план, уверен, с годами ты сумела бы его завершить, но смогла бы ты жить с их кровью на руках? Помнишь, вчера ты сказала, что не хочешь быть, как они? Вот она – твоя правда. – Беру ее руки в свои ладони, растирая, а потом подношу к губам и целую каждый палец. – Эти руки должны оставаться невинными, без следов крови, но на моих ее и так слишком много. Если бы ты уподобилась им, они бы победили, так?
– Это нечестно, – шепчет она сквозь боль. – Я не могу просить тебя о таком, ты ведь не просто так оставил все это. – Она оглядывает мой секретный кабинет. – Знаю, я просила обо мне позаботиться, но не так…
– Меня не нужно просить, это будет огромной честью, поверь. Когда решил отойти от дел, думаю, я просто потерял часть себя, но у меня была уйма времени, чтобы все взвесить. Я выбираю все это, не ты. Просто позволь мне забрать этот груз.
Она качает головой, глядя на меня с внезапной решительностью:
– Нет, если мы делаем это, то делаем вместе.
– Неужели ты думаешь, что я хоть на милю разрешу тебе подойти к этим выродкам? Если так, то ты глубоко заблуждаешься, – говорю с нажимом, отрубая любые возражения.
– Да, но всем оперативникам нужно прикрытие, а я, хоть ты этого и не признаешь, самая одаренная из твоих подчиненных. – Говоря это, она прикусывает губу, и у меня возникает желание оттрахать ее, перегнув через панель управления.
Широкая улыбка расползается по моим губам.
– Ты не просто одаренная, ты гениальная Маленькая Всезнайка и Техномаг. – Я целую ее в губы. – В мире нет ни одного человека, чьи навыки я ценил бы превыше твоих, – говорю это искренне, абсолютно уверенный в каждом слове.
Наоми улыбается в ответ, и мое сердце делает очередной кульбит. Такими темпами мне придется встать на учет к кардиологу, потому что иногда у меня возникает чувство, что оно вот-вот разорвется.
– Я сделаю себе футболку с такой цитатой и буду носить ее на собрания в «Стиксе», – произносит она, и я снова смеюсь. – Так какой у нас план? – Она снова смотрит на экран, и я начинаю рассказывать, кого из сукиных ублюдков уже удалось вычеркнуть и что у меня на уме. Нао внимательно слушает, изредка соглашаясь или корректируя вводные, и за все годы работы это лучший напарник, а самое незаменимое в нашем взаимодействии – ее доверие.
– Ну все, на сегодня достаточно. – Время близится к обеду, и мой желудок урчит, а она и вовсе не завтракала. Мы приведем наш новый совместный план в действие, как только я позабочусь о ней другими известными мне способами. И начну, пожалуй, с шоколадных блинчиков и того, что зароюсь глубоко в ее киску.
Линкольн
Долбаный агент Дрейк что-то сосредоточенно пишет в своем блокноте, мой взгляд устремлен в окно прямо поверх его плеча, обтянутого серой тканью пиджака. Шариковая ручка скребет по бумаге, вызывая у меня желание ударить придурка головой о стол. Поэтому сосредотачиваюсь на спортивной площадке через улицу: желтый значок на фонарном столбе выглядит убого даже на фоне еще более обшарпанного металла.