В формулировке Теоретической модели УК все было правильно: лицо неспособно сознавать (в Уголовном уложении 1903 г. — несовершеннолетний не мог понимать) фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими и поэтому не отвечает за свои действия. В части же 3 ст. 20 УК РФ говорится о том, что лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. При таком отношении к своим поступкам лицо, как и в соответствии со ст. 22 УК, должно отвечать за свои действия.
Во-вторых, условием применения ч. 3 ст. 20 УК является отставание несовершеннолетнего в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством. А если отставание в психическом развитии усугублено психическим расстройством? Получается, что положение несовершеннолетнего в этом случае ухудшается, так как по прямому смыслу закона к такому лицу ч. 3 ст. 20 УК неприменима, и оно как ограниченно вменяемое в соответствии со ст. 22 подлежит уголовной ответственности. Несостоятельность такого положения очевидна. Изучение уголовных дел показывает, что органы предварительного расследования, несмотря на наличие психического расстройства (например, дебильности), нередко применяют ч. 3 ст. 20 УК. Е. Цымбал и А. Дьяченко, изучившие уголовные дела в отношении 100 несовершеннолетних, освобожденных от уголовной ответственности в связи с отставанием в психическом развитии, отмечают, что 57% несовершеннолетних из изученной группы находились на учете у психиатра и получали амбулаторную психиатрическую помощь, 56% из них лечились в психиатрических больницах, в том числе неоднократно, а некоторые имели инвалидность по психическому заболеванию[116].
Так, судебной коллегией Смоленского областного суда было установлено совершение Бабушановым покушения на изнасилование, предусмотренного ст. 30 и п. «в» ч. 3 ст. 131 УК РФ, однако от уголовной ответственности он был освобожден на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ. Прокурор в частном протесте поставил вопрос об отмене определения по тем основаниям, что обвиняемый достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, сознавал, что совершил преступление, по заключению эксперта психиатра, не вызывающему сомнения, он вменяем. Отклоняя частный протест, судебная коллегия указала, что по заключению экспертов, проводивших стационарную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, у Бабушанова имеются признаки врожденного умственного недоразвития в форме олигофрении в легкой степени дебильности с эмоционально-волевыми нарушениями и с учетом его личностных особенностей развития и поведения Бабушанов не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершенных им противоправных действий и не мог в полной мере руководить ими.
С учетом указанных данных, заключил Верховный Суд РФ, суд обоснованно пришел к выводу, что Бабушанов по своему психическому развитию не соответствует 14-летнему возрасту, и правильно на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ освободил его от уголовной ответственности[117]. Как усматривается из определения Верховного Суда РФ, психическое расстройство Бабушанова, выразившееся в умственном недоразвитии в форме олигофрении в легкой степени дебильности с эмоционально-волевыми нарушениями, не помешало суду применить ч. 3 ст. 20 УК РФ.
Изложенное приводит к выводу о необходимости внесения изменений в ч. 3 ст. 20 УК: исключить из текста слова «не связанном с психическим расстройством» и вместо слов «не мог в полной мере» включить слова «был неспособен».
Некоторые изменения внесены в Уголовный кодекс и в признаки, характеризующие возраст, с которого возможна уголовная ответственность. Так, не осталось неосторожных преступлений, по которым ответственность наступает с 14 лет: единственное неосторожное преступление — неосторожное убийство (причинение смерти по неосторожности, предусмотренное ст. 109 УК РФ), — по которому ранее была предусмотрена ответственность с четырнадцатилетнего возраста, исключено из перечня преступлений, по которым ответственность наступает по достижении 14 лет (ст. 20 УК РФ). Из этого перечня исключены также: причинение вреда здоровью в состоянии аффекта (ст. 110 УК РСФСР, ст. 113 УК РФ), при превышении пределов необходимой обороны (ст. 111 УК РСФСР, ст. 114 УК РФ), умышленное причинение легкого вреда здоровью (ч. 1 ст. 112 УК РСФСР, ст. 115 УК РФ), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 147-2 УК РСФСР, ст. 164 УК РФ). Эти изменения в уголовном законодательстве имеют обратную силу, т. е. лица, совершившие указанные преступления в возрасте до 16 лет и осужденные по УК РСФСР, подлежат освобождению от уголовного наказания. Вместе с тем включение в указанный перечень ст. 206 УК (захват заложника) обратной силы не имеет — по УК РСФСР ответственность за это преступление наступала с 16 лет (ст. 126-1 УК РСФСР).
В ряде случаев новым Уголовным кодексом уточнена ответственность посредством описания признаков, характеризующих специального субъекта. Так, ранее судебная практика была противоречива при квалификации действий медицинских работников, вследствие небрежности или преступной самонадеянности которых погиб человек либо причинен вред его здоровью. Теперь ч. 2 ст. 109, ч. 2 и 4 ст. 118 УК РФ прямо предусматривают ответственность за причинение смерти либо тяжкого или средней тяжести вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Также введена ответственность за заражение другого лица ВИЧ-инфекцией вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей (ч. 4 ст. 122 УК РФ). Ответственность за указанные преступления по УК РФ предусмотрена более суровая, чем по ст. 106 (неосторожное убийство), ч. 1 и 2 ст. 114 (неосторожное тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение), ст. 172 УК РСФСР (халатность), по которым ранее квалифицировались подобные преступления, вследствие чего такие действия, совершенные до 1 января 1997 г., не могут квалифицироваться по УК РФ.
В некоторых случаях законодатель конкретизировал признаки должностного положения лица, сузив круг специальных субъектов и смягчив тем самым наказуемость деяния. Так, ч. 3 ст. 173 УК РСФСР предусматривала ответственность за получение взятки должностным лицом, занимающим ответственное положение. Согласно Постановлению № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» вопрос об ответственном положении должностного лица, обвиняемого в получении взятки, решался судом с учетом занимаемой этим лицом должности, важности осуществляемых им служебных обязанностей и функций, прав и полномочий, которыми оно наделено, а также характера организации, в которой работает виновный.
В ч. 3 ст. 290 УК РФ вместо указанных оценочных критериев говорится о получении взятки, совершенной лицом, занимающим государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, а равно главой органа местного самоуправления. Действия лиц, осужденных по ч. 3 ст. 173 УК РСФСР по признаку получение взятки лицом, занимающим ответственное положение, могут переквалифицироваться на ч. 3 ст. 290 УК РФ только если они занимали должности, указанные в ч. 3 ст. 290 УК РФ. Действия остальных лиц, признанных занимающими ответственное положение и осужденных по ч. 3 ст. 173 УК РСФСР, при отсутствии других квалифицирующих признаков должны быть переквалифицированы на ч. 1 ст. 290 УК РФ. Если же другие квалифицирующие признаки имеются и они указаны в формулировке обвинения приговора, действия осужденных следует переквалифицировать на соответствующие части ст. 290 УК РФ.
Следует отметить, что если в действиях лиц, осужденных по признаку получение взятки лицом, занимающим ответственное положение, имеются такие квалифицирующие признаки, как получение взятки группой лиц по предварительному сговору, либо неоднократно, либо с вымогательством взятки, либо в крупном размере, совершенное этим лицом преступление подлежит переквалификации не на ч. 3, а на ч. 4 ст. 290 УК РФ. Основанием такой переквалификации является то, что санкция ч. 4 ст. 290 УК РФ является более мягкой в сравнении с санкциями ч. 2 и 3 ст. 173 УК РСФСР.
В новом УК нередко используется в качестве квалифицирующего признака такой характеризующий специального субъекта признак, как неоднократность преступлений, под которой согласно ч. 1 ст. 16 УК признается совершение двух и более преступлений, предусмотренных одной статьей или частью статьи Уголовного кодекса. Как усматривается из ч. 2 ст. 16 УК, под неоднократностью понимается также прежняя судимость за аналогичное преступление. В тех случаях, когда этот квалифицирующий признак, введенный в норму нового УК, не был предусмотрен в соответствующей норме УК РСФСР, он, естественно, не может применяться при рассмотрении дел о преступлениях, совершенных до 1 января 1997 г. Это относится к таким составам преступлений, как «Похищение человека» (п. «б» ч. 2 ст. 126 УК РФ, ст. 125-1 УК РСФСР), «Терроризм» (п. «б» ч. 2 ст. 205 УК РФ, ст. 213-3 УК РСФСР), «Захват заложника» (п. «б» ч. 2 ст. 206 УК РФ, ст. 126-1 УК РСФСР) и др.
В литературе нередко подвергается критике ст. 16 УК РФ, и в частности, ч. 3 этой статьи, согласно которой в случаях, когда неоднократность преступлений предусмотрена УК РФ в качестве обстоятельства, влекущего за собой более строгое наказание, совершенное лицом преступление квалифицируется лицом по соответствующей части статьи УК РФ, предусматривающей наказание за неоднократность преступления. Приводится много примеров, когда квалификация преступлений в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 16 УК РФ и назначение возможного наказания лишено здравого смысла. Так, М. А. Кауфман пишет, что грабеж и совершенную затем кражу следует в соответствии с ч. 1 ст. 17 УК РФ квалифицировать как совокупность преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 161 и п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ с возможным наказанием согласно ч. 3 ст. 69 УК РФ до 10 лет лишения свободы (6 + 4 года лишения свободы), тогда как совершение двух грабежей в соответствии с ч. 3 ст. 16 должно квалифицироваться по п. «б» ч. 2 ст. 161 УК РФ с санкцией до 7 лет лишения свободы. Вносятся предложения исключить из УК РФ понятие неоднократности преступлений.