– А тебе, значит, такое нравится?
Женя поднимает руки в воздух, как будто сдается, затем резко дергает Есеню за ноги так, что она опять спиной оказывается на столе. Женя ныряет под юбку Есени.
– Ты меня не поймаешь!
Есеня смеется.
Этим же вечером на лестничной клетке на другом конце города, где живет Нестеров, хлопает дверь, и вниз, застегивая на ходу куртку, сбегает девушка-подросток, 13 лет, Нестеров выскакивает за ней на лестничную клетку.
– Я сказал, быстро вернулась и извинилась перед матерью! Я кому говорю?!
Развернувшись пролетом ниже, дочь Нестерова показывает отцу сначала один средний палец, а потом и второй. Она выбегает из дома и идет на детскую площадку. Возвращаться домой девушка не хочет, она злится на родителей и не замечает, как на улице темнеет. Уже продрогшая изрядно девушка сидит на качелях. Что-то постит в интернете через телефон. Переписывается с кем-то. Улыбается. Вдруг внезапно чьи-то руки обхватывают ее лицо сзади, приложив ко рту смоченный в чем-то платок. Она отбивается, но вскоре обмякает. Кукольник подхватывает ее на руки и уходит с ней в темноту. Пустые качели еще раскачиваются. Спустя несколько мгновений где-то вдалеке слышно, как заводится мотор.
Опрокинутая пустая бутылка водки на полу, через стекло – расплывчатый Ивашев. Допился до беспамятства. Просыпается. С дикого похмелья. Пытается сесть. Утирает пот со лба, не замечая, что оставляет на лице кровавую полосу, и вдруг видит кровь. Повсюду. На полу. На руках. Приоткрыта дверь в подвал. Ивашев, с трудом поднимаясь, идет к подвалу. Спускается и орет.
Рука трясет Меглина за плечо. Он резко поднимается, смотрит на Есеню испуганно. Она бросает ему одежду.
– Мне Ивашев позвонил. Это он. Ты тогда его отпустил – а это он. Кукольник.
Меглин, схватив одежду в охапку, бросается к двери. Фургон подлетает и останавливается у домика Ивашева. Меглин тут же стучится изнутри фургона, как только Есеня открывает – устремляется к хозяйственному домику.
– Скорей, скорей! Тут все не случайно, и он не случайно! Может, живая еще! И никому – мы первыми!!
Внутри все так же перевернуто, после вчерашнего обыска. Ивашев сидит у стены на полу. Поворачивает к ним испуганное лицо.
– Я не помню… Ничего не помню!..
Подвал завален хламом – доски, ведра, стройматериал… Поверх, как изломанная кукла, лежит дочка Нестерова. Она мертва. Как предыдущая жертва, она прошита нитками, но в отличие от Даши – она вся в крови, преступник торопился. Есеня быстро проверяет пульс, но девушка оказывается мертвой. Есеня бросается из подвала. Меглин чуть задерживается, изучая тело девушки. Она подлетает и хватает Ивашева за шкирку, встряхивает, а он с трудом мычит, разлепляя глаза.
– Ты что наделал?! Ты себе смертный приговор выписал, идиот!..
Подоспевший Меглин перехватывает ее руки.
– Не он!..
– Что?!
– Это не он! Подкинул. Подпоил.
Он, не раздумывая, бьет Ивашева по лицу.
– С кем пил?!
– С лучшим другом, Родион Викторович. …С самим собой… Добрый человек… водочки оставил… На пороге…
Есеня тянет наручники с пояса.
– Тут ведь все – подвал, убита так же…
– Не он! Им прикрылся! На дворника не купились, так? Там у него времени не было, этого – подготовил…
– Он в прошлый раз был в числе подозреваемых. Он говорил про пропасть. Ты слышал, что он говорил?
– Все не так! Торопился! Некрасиво!
Меглин пытается поднять Ивашева.
– Увести его надо… Вставай!.. Иди!..
Ивашев с трудом что-то бормочет – Меглину удается поставить его на четвереньки, но в этот момент откуда-то доносятся завывания сразу нескольких полицейских сирен.
– Не успели.
Есеня берет Меглина за плечо.
– Даже если ты прав – надо отдать его Нестерову.
Меглин смотрит на Есеню.
– Разорвут. Говорить не станут.
Сирены ближе. Есеня, приняв решение, встает.
– Выведешь, по моей команде.
Она быстро выходит. Меглин гладит Ивашева по спине.
– Вставай.
– Не могу.
– Будем блевать. Червей наружу – и на ноги чистыми.
Есеня ступает из хозяйственного домика, когда несколько машин полиции подъезжают к нему. Из первой появляется бледный Нестеров.
– Он там?
– Надо поговорить.
– Уйди с дороги.
Есеня кладет руку на пистолет в кобуре.
– Все должно быть по закону.
– Там моя дочь?! Нам позвонили. Сказали, слышали крики. Там моя дочь?!
– Успокойся…
– Бери своего идиота и уезжай!
Приехавшие с ним полицейские становятся с ним плотным рядом.
Есеня смотрит на них. На то, как некоторые тоже положили руки на пистолеты. Вытаскивает свое оружие.
– Я сама. Отвезу его в СИЗО. Отправлю рапорт в центральное управление. И если с ним что-нибудь случится… Мы разберемся.
– ТАМ – МОЯ ДОЧЬ?!!
Из хозяйственного домика выходит покачивающийся Меглин.
– В подвале.
Оттолкнув Есеню, Меглина, Нестеров бросается в хозяйственный блок. Меглин прислоняется к стене, у двери. Следом за Нестеровым внутрь бросаются несколько полицейских. Есеня смотрит на Меглина. Но тот лишь покачивает головой. Изнутри доносится вопль Нестерова. Меглин выглядит спокойным.
– Все же правильно. Как бы помешала. Никак. Разорвали бы на части. А что дальше-то? Что нам с частями делать?..
Еще пьяный, но уже приходящий в себя Ивашев переваливается через ограду и пускается бежать прочь, не разбирая дороги.
Антоныч изучает тело дочери Нестерова. Нестеров сидит в углу, на стуле, закрыв голову руками.
– Нитка та же. Но торопился. Работал неаккуратно. Говорите, он был пьяным, когда нашли его?
Есеня кивает. Нестеров поднимает на нее взгляд.
– Проваливай.
Меглину снится сон. Окровавленные тела двух подростков у ног. Руки в крови. Темная фигура приближается и протягивает руку… Кто-то трогает Меглина за плечо. Он открывает глаза: мальчик, сидит рядом на кровати.
– Тут никого. Все чисто.
Меглин проверяет – Есени и Софьи нет в комнате. Он садится.
– Надо разобраться. Он думает, играет со мной. А я подыграю. Высунется, а я зубами в холку…
– Он же тебя не на пирожки заманивает. На слабости взять хочет. Когда соображать перестанешь.
– Значит, нельзя перестать.
Мальчик, пожав плечами, скидывает баночку с таблетками на пол, загоняет ее ногой под кровать. Меглин встает, поводит плечами, ежась. Идет к окну. Стоит, смотрит вниз.
– Заманивает. Куда? Что – там?..
Мальчик становится рядом, в ту же позу, смотрит вниз.
– Ты знаешь, что современные биологические наблюдения существование мортидо не подтверждают?
– Ты сам-то понял, что сказал?
Мальчик пожимает плечами:
– Нет. А ты?
Есеня встретилась с Самариным на обычном месте, в парке. Они прогуливались вдоль пруда. У Самарина и Есени в руках стаканчики с кофе.
– Если Меглин тогда ошибся…
Самарин отпивает кофе.
– Он больше не будет неприкасаемым. Для службы внутренней безопасности, по крайней мере. Учитывая его метод… Его уничтожат.
– От него и так немного осталось.
– И что ты чувствуешь по этому поводу? Злость, бессилие?
– Я хочу его защитить.
– …И поэтому позволила ему отпустить подозреваемого? Если это окажется Ивашев…
– В подвале у него нашли банки с формалином. У Ивашева. Жертва, которая пережила нападение Кукольника – тогда, много лет назад, – помнит только резкий запах. Как будто больничный.
– Многие считают, что формалин пахнет смертью. Это, конечно, чисто субъективное впечатление…
Самарин говорит спокойным, ровным голосом.
– Нужно быть готовой упасть, Есеня. Это поможет смягчить последствия.
Есеня отпивает кофе.
– Угадал?
– Да, с корицей. Спасибо.
После встречи Есеня на фургончике подъезжает к ангару – на улице ее поджидают Софья Зиновьевна и Меглин. Меглин взвинчен, его бьет озноб, взмокший от пота лоб – машет рукой подъезжающему фургону, и как только Есеня останавливается, тут же рвет на себя задние дверцы.
– Все по дороге!
Есеня вопросительно смотрит на Софью Зиновьевну.
– Что? Да, таблетки не давала. Он тогда ничем не поможет.
– Он же умереть может!
– Ну, мы все рано или поздно…
Есеня с опаской смотрит на Софью Зиновьевну. Меглин продолжает зло дергать дверцу фургона на себя.
– Давай на трассу, и сто двадцать, сто тридцать! Бегом!
Есеня садится за руль, захлопывает дверь.
Самарин протягивает руку Есене через стол. Есеня потеряла ход времени. Ей кажется, что допрос длится бесконечно.
– Помнишь, мы говорили о стокгольмском синдроме? – Самарин задает вопрос.
Есеня пожимает плечами.
– Люди в массе своей ошибочно считают, что он основан на страхе. Ты настолько боишься террориста или насильника, что выступаешь на его стороне, лишь бы его не разозлить.
– А это не так?
– Нет. Это любовь.
– Любовь?!!
Самарин кивает.
– Когда ты видишь человека, решившего преступить закон. В том числе моральный. Когда ты проводишь с ним время. Ты понимаешь, почему он это сделал. Ты понимаешь его правду. Ты видишь, что он решился на этот шаг от отчаяния. Ты видишь его одиночество против мира. Ты его понимаешь, а понять – значит, полюбить. Скажи, ты любила Меглина?
Есеня продолжила рассказ. Фургон проносится там, где была найдена первая жертва. Меглин припал к окошку с другой стороны, прижался лицом.
– …Ивашев не случайно. Ивашев был всегда. Его прошлый раз загребли. Он его тогда заметил!
– Для чего Кукольнику Ивашев?
– Прикрытие. Когда понадобится. А чтобы все поверили – нужны доказательства. А что у него есть? Что – у него?! Ни у кого больше нет – чего?!
– Трофеи?.. Он мог бы подкинуть…
– Нет!.. Работает тщательно. Ни одну не нашли!
– Он… прячет своих жертв? Как? Кладбище? Закапывает?
– Под землей – не видно! Он их любит, любуется. Кто ж картины закапывает!
– Чтобы хранить тела, нужен холод. Морозильная камера. Ивашев работал на мясокомбинате… У него остался туда доступ?