– Зачем?!
– Переживали за тебя! Хотели понять, каких от него ждать сюрпризов…
– А от тебя мне каких ждать еще сюрпризов? Что ты мне еще не говоришь?
– Есень, я понимаю, тебе сейчас тяжело, но ты подумай… что я мог тебе сказать? Что бы я ни сказал о Меглине, ты сразу в штыки – защищала его, не хотела слушать…
– Теперь я во всем виновата?
Две слезы прочерчивают дорожки на щеках Есени, хотя лицо остается спокойным.
– Можешь быть спокоен, я Меглина больше покрывать не буду. Я найду его и …
Женя бросается к Есене, берет ее за руки.
– Не, не, не, Есень, стоп, стоп, стоп… Хватит. Это он тебя такой делает. Ты не такая. Ты нормальная. Мы найдем его и посадим. Мы все сделаем правильно.
Есеня садится на диван. Прижимает ноги к груди.
– Весь последний год. Весь долбаный год. Он хотел, чтоб я его простила. Я говорила – я не злюсь, пап. А сама злилась. Просто… я хотела, чтоб он понял… а теперь поздно!
Она плачет. Женя обнимает ее.
– Он тебя любил. А ты его. Это главное.
Заплаканный парень лет одиннадцати, рот заклеен скотчем, руки связаны веревкой, смотрит в камеру, трясясь от ужаса. Его снимают на камеру мобильного телефона, изображение трясется.
– Ну, может, скажешь что-нибудь? Типа, прощай, жестокий мир. Не?.. Точно?.. Ну, как хочешь.
В кадре появляется рука снимающего и толкает мальчика в грудь. Дернув ногами, он падает, а камера выглядывает за ним с мостика эстакады, и снимает – лежащее внизу тело, разбившееся об асфальт с высоты семидесяти метров.
– Не твой день, братюнь.
Снимающий переводит камеру на себя. Лицо до глаз закрывает бандана, капюшон худи спущен на глаза в темных очках. Снимающий жестикулирует в стиле блогеров.
– Кем он был? Никем. Как его звали? Какая разница? Мы делаем это не для себя. Мы делаем это – для вас. Встал с утра пораньше – убери планету. Шер, репост, лайк – если хотите еще.
Худой заканчивает показывать эту жуткую запись. Она остается висеть на мониторе. Худой уменьшает окно видео. И рядом разворачивает второе, тоже на стоп-кадре – запись с убитой женщиной.
– Оба во Владимире. Первое пять дней назад. Второе сегодня. Ночью. Множественные удары ножницами в глазницу… Ролики выложили в сеть.
– Кто?
– Кто-то. Оригинал отследили до даркнета, сейчас спецы пытаются там работать, но скорее всего – нереально. Гасят по всей сети, но, сама понимаешь, это как пожар лесной. В Поволжье в августе. Просмотров уже под миллион. Людям нравится.
Худой поворачивается к Есене. Двигает тонкую папку к ней.
– Я веду дело отца.
– Нет.
– Почему?
– Сама знаешь. Не положено. Этический конфликт.
– А не поздно про этику думать? После Меглина?
– Стеклова! Бери новое дело, или заявление на стол!
Есеня молчит.
– План оперативно-разыскных действий?
– Поднять статистику по схожим убийствам по региону. За последние годы.
– Уже. Ничего похожего.
– Найти связь между жертвами.
– Нету связи. Что еще скажешь? Мне тебя уговаривать?
Есеня прогоняет запись. Всматривается. Останавливает. Указывает на монитор.
– Действовал быстро, продуманно, без остановок, при этом записывал. Значит, у него был план. Продолжит.
– Выезжай.
Есеня выходит с вещами из дома, катит чемодан к машине. Женя идет за Есеней с Верой на руках и говорит дочке:
– В интернете читал – девяносто процентов курильщиков начали курить, потому что родители курят. И с бухлом та же картина.
Есеня смотрит на него. На девочку.
– То есть теперь ты тоже волнуешься за ребенка?
– И за тебя волнуюсь.
Есеня молча кладет чемодан в багажник.
– Если ты не хочешь уходить с работы, давай я уйду.
– Ты серьезно?
– Найду другую. Перебьемся. Нас же теперь трое. Как-то надо в эту сторону думать.
Есеня подходит к нему и обнимает.
– Возьмешь его – сообщи. Просто хочу знать.
– Договор.
Быстрый поцелуй. Быстро прижалась к мужу. Шепнула на ухо:
– Спасибо.
Есеня садится в такси. Машина отъезжает от дома.
– Ну что, погуляем? Воздухом подышим?
Вдыхает. Кривится. Нюхает ребенка.
– …ну или попозже.
Уходит с ребенком в дом.
Отделение полиции во Владимире. По коридору проходит начальник отделения, Зуев, достаточно крепкий мужчина, сорока двух лет. Напряженно жует пластиковую палку от чупа-чупса. В противоходе сталкивается со следаком, местным сотрудником.
– Она здесь с шести утра сидит…
Зуев заходит в один из кабинетов, по-хозяйски открыв дверь. Внутри на столе разложены фотографии из дел, это скрины из роликов. С Есеней пара сотрудников отделения.
– Это вы? Приехали. Учить нас. Уму-разуму.
– Я. У вас проблемы с этим?
Зуев пожимает плечами – нет.
– Ну и что? Что-то нашли уже?
– Да. У вас серия.
Зуев меняется в лице. Смотрит на доску.
– Что значит – серия?
– Повторяющиеся убийства.
– С видеороликами? Может, просто совпадение? Или один сделал, другой посмотрел, повторить решил?
– …Возможно. В любом случае будут еще.
– О-па. Битва экстрасенсов. Обоснуете? Или чисто на чутье?
– Ему нужен отклик. Лайки. Он решился на убийство ради них. Если мы его не возьмем – смысл останавливаться?
– Не радуете.
– Не ставлю целью.
– Что еще вам чутье подсказывает?
– Молодой. Судя по жертвам, не очень силен физически, выбирает тех, кто заведомо слабее. Детей. Женщин пожилых…
– Ножницы.
– Что ножницы?
– Ударил несколько раз, а там бы одного за глаза. Простите за каламбур. Можно было бы на гнев списать, но чувак в остальном спокойно работал, так что… не Шварценеггер.
– Что объединяет жертв? Нашли что-нибудь?
– Ничего, мы проверили на десять раз. Разные районы города, не пересекались даже через знакомых. Она вообще тихо жила, учительница на пенсии, общалась мало с кем. Пацан из неблагополучной семьи, из школы выгнали, жил под теплотрассой…
– …ну а как же ничего общего. Школа …
– Школа?.. Ну, только том в смысле, как она нас всех объединяет, все учились понемногу. Но он не в той учился, где она преподавала…
– Связь может быть не такой очевидной. Надо оперативников отправить по школам, выяснить случаи смерти в последнее время, угрозы, вообще нештатные ситуации…
Зуев усмехается невесело, качает головой.
– Что?..
– Ну, это московская ваша тема – оперативников, по школам. Я здесь знаю все. Случай такой один в последнее время. Там и смерть. И угрозы. И ситуация внештатная. Поехали…
Аккуратная кружевная салфетка на столе. Часы с красивым циферблатом. Работает телевизор. Меглин спит. По телевизору идут новости.
– Следственный комитет проводит во Владимире проверку по факту появления в интернете роликов с записями якобы реальных убийств. Мы обратились за комментариями к пресс-службе СК по Владимирской области…
Меглин резко садится на кровати. Телевизор смотрит Софья Зиновьевна. Женщина пьет чай.
– Родя, как ты?
– Лучше…
Он смотрит на таблетки, оставленные Софьей Зиновьевной на столе. Она ловит его взгляд.
– Уезжай. Далеко. Чтобы никто не знал, где ты. Я чтоб не знала. Подальше от всех. И от нее. Ладно? Хватит других спасать, Родион. Сам спасайся.
На экране пресс-секретарь Владимирского СК отвечает на вопросы телевизионщиков. За ее спиной на втором плане проходят к машине Зуев и Есеня.
– Телефон дашь?.. – Меглин спокойно смотрит на женщину.
Женя бросает на стол Худого папку. Тот смотрит на него удивленно.
– Карта Меглина. Медицинская. Он калека, считай. Как ходит – уже загадка!
– Порадуемся за него?..
– Как он может столько дней. Без дома. Без друзей. Без дозы. Он или сдох и где-то валяется, гниет…
– Вариант, кстати…
– Или кто-то помогает ему…
– Сам говоришь, друзей нет.
– Не друг. Товарищ по несчастью. Наш. Так он их называл.
Худой поводит плечами – и что, мол?
– Не поверю никогда, что вы его без слежки выпустили. Ага. Есене доверили. Серийного убийцу с сорванной кукушкой. Не в вашем стиле поступок, вы сто пудов перекрылись.
– Ты наглеешь, потому что увольняешься?
– Можете и уволить, конечно. Но кто вам тогда поможет?
– Первую неделю их вели. Никто к нему не ходил. Кроме этой, учительницы. Но ты же ее проверил, говоришь.
– Плохо, значит, проверил. Исправлюсь.
Софья Зиновьевна выходит из подъезда, почти сразу ее берут под руки двое крепких мужчин. Один оказывает корочки:
– Побеседуем?
Второй быстро проверяет ее сумочку. Вытягивает ключи.
– И за квартирой присмотрим.
Ей не дают возразить – усаживают в ждущую машину, которая тут же увозит ее. Мужчины с ключами направляются к подъезду. Они входят в квартиру. Оружие наготове. В глубине квартиры работает телевизор. Мужчины обмениваются знаками и продвигаются по квартире. Заходят и направляют оружие на кресло – стоит спиной ко входу. На блюдце конфеты. Чашка с чаем.
Один обходит кресло. Пусто.
– Запускайте экспертов – пусть пальцы ищут.
Женя заходит к Софье Зиновьевне.
– Извините, что заставил ждать. У вас в квартире, кстати, телевизор не был выключен.
– Выключили?
– Да.
– Слава богу. Спасибо. Возраст…
Женя улыбается вежливо. Встает. Ходит за спиной женщины, она не видит его, но чувствует его присутствие.
– Интересная у вас квартира. Эксперты осмотрели ее. Тщательно. И ничего не нашли. Буквально. Идеальная чистота. Каждый день убираетесь или каждый час?
– У меня ОКР. Обсессивно-компульсивное расстройство. Знаете, что это? Вот у вас воротник рубашки несвежий, и вам ничего. А мне плохо. Как, знаете, камешек в туфле.
– Меглина зачем прятали?
– Юноша, я телевизор не выключаю. Я если кого и спрятала, то забыла уже. А вы до такой уже степени отчаяния дошли? Пенсионеров хватаете?