После короткой паузы отец кивает.
– Не я. Для этого есть люди. Закон – это главное, сынок. Но порядок – важнее.
– Получается – закон и порядок не одно и то же?
– Иногда. Об этом не должен знать никто. Никогда. Ты меня понял?
– Да, пап. М – это Меглин? Тот, к-кого я видел, – Меглин?
– Иди спать.
Рыжий парень, закрутив вокруг кулака красно-белый спартаковский шарфик, бьет Игоря спиной о стену. Закручивая еще, заставляет задыхаться.
– Чего ты на нее пялился, а?
Яна, симпатичная, немного вульгарная девушка лет четырнадцати, со скучающим видом жует жвачку позади них.
– Рома, харэ, у него отец мент!
– Че-то я его не видел, этого отца!..
Рыжий отпускает Игоря. Он сползает по стене. Тяжело дышит, пытаясь отдышаться. «Волга» отца подъезжает к школе. Игорь идет к машине. Фингал под глазом. Садится к отцу. Висит молчание. Григорьев оценил синяк, но не прокомментировал. Хотя Игорь ждет от него реакции.
– Ничего не спросишь?
– Если нужно, сам скажешь.
– Меня в школе бьют.
– Если я вмешаюсь, будет хуже. Ты большой парень. Должен сам проблемы решать. Если они сильнее – качайся.
– Не просто сильнее, пап. Их много!
– Одного вырубишь, другие не полезут.
– Как я его вырублю?..
– Сила не главное! Найди слабое место – и бей в него. Помнишь, о Меглине говорили? Он здоровый, по-твоему?
– Нет…
– Сирота, гнилой и дохлый. Но у него воля есть. И наглость. Это – главное. Поэтому он делает что хочет. И если ты чего-то захочешь по-настоящему – обязательно добьешься. Никто не помешает, понял?
Игорь задумывается. На уроке физкультуры десятиклассницы смотрят влюбленным взглядом на физрука.
– Главное – делать не много, а правильно. Коростелева, к снаряду…
Коростелева – девушка Рыжего – идет к турнику, словно по подиуму. Смотрит на физрука с улыбкой, он улыбается в ответ уголком губ, чтобы видно было только ей. После школы вечером, когда все уже разошлись и школа опустела, в объективе аппарата, с щелчками затвора застывают снимки: Коростелева и физрук идут к его машине. Он открывает ей двери. Движение тел в салоне. Он выпускает ее, поправляя одежду. Последний поцелуй – украдкой.
Рыжий гоняет в футбол-американку, отбивая мяч от стены с другими старшеклассниками. Его рюкзак сброшен с другими в кучу в нескольких метрах позади. Проходя мимо с конвертом в руках, Игорь опускается завязать шнурки. Он идет к метро и покупает сим-карту у подозрительных армян в спортивных костюмах, тусующихся возле намалеванного от руки объявления «КУПЛЮ ВАЛЮТУ, ЗОЛОТО». Он приходит домой, и от волнения его немного трясет перед тем, что он собирается сделать. Чтобы успокоиться, он прибегает к проверенному способу. Достает из отцовского бритвенного набора лезвие. Закатав рукав, режет кожу на руке. Белые полоски от заживших шрамов остались навсегда. Отложив лезвие, Игорь берет мобильный, набирает номер и обматывает нижнюю часть телефона с микрофоном – тем самым спартаковским шарфом. Рыжий ржет в компании старшеклассников у подъезда, когда звонит его мобильный.
– Алло?..
Из-за гогота компании ему ничего не слышно, приходится отойти в сторону. Игорь не может решиться сказать, на него нападает странная немота, но наконец он выталкивает слова из себя:
– Физрук твою телку пялит…
Рыжий оглядывается на подъезд, словно предполагая розыгрыш.
– Че?! Кто это?! Ты че гонишь!
– Конверт в твоем рюкзаке.
Рыжий снимает рюкзак. Достает конверт, вытаскивает из него фотографии, смотрит их – и без сил, словно из него вынули стержень, роняет их на землю. Плачет. Сигнал оборвался. Игорь снова набирает. Рыжий косится на телефон с ненавистью. Но берет трубку.
– Чего тебе?!
– Что теперь делать будешь?
– Твое какое дело?! Грохну обоих – вот что!..
– Ну и дурак. Сядешь. Есть получше вариант…
– Какой?
– Опустить его. На глазах у всех. Унизить. Пусть она увидит, как он опозорится.
Игорь сбивается на настоящий голос, но потом прокашливается и говорит нарочито грубо, низко, и в этом угадывается подросток, выковывающий в себе будущего ТМНП.
– Я тебе расскажу. Как все сделать. И не спалиться.
Спальный район на окраине Москвы. Рыжий идет по улице, выслушивая инструкции Игоря по телефону.
– Детская площадка рядом с аптекой, видишь?
– Да.
– Между лавочкой и мусоркой – большой камень. Копни под ним.
Рыжий выкапывает из-под камня пузырек, который игорь достал у отца из кабинета.
– Что это?
– Слабительное.
Рыжий пробирается в пустой спортзал и открывает бытовку тренера.
– Он с собой всегда термос носит. Добавь туда. Утром. Его прям на уроке пробьет.
Рыжий находит термос и выливает туда содержимое пузырька. На следующий день он в компании других старшеклассников бежит по кругу. Физрук короткими свистками останавливает их.
– Одиннадцатый Бэ, в шеренгу по одному…
Пока школьники выстраиваются, физрук, пользуясь паузой, выпивает из термоса. Идет на середину зала. Смотрит на учеников. И вдруг кашляет, хватается за горло, падает на колени и растягивается на полу. Изо рта пена, руки и ноги дергаются в агонии. Визжат девчонки. Парни в растерянности, кто-то бежит к физруку, кто-то – за помощью из зала. Рыжий с ужасом начинает осознавать, что сделал. По коридору школы пробегают взволнованные директор и врач. Из классов выглядывают дети – что за шум?
– Вернись в класс! Григорьев!
Игорь с мрачным удовлетворением смотрит в конец коридора, туда, где скрылись врач и директор. Уроки закончились. Потрясенный Рыжий, оглядываясь, уходит от школы. Звонит его телефон. Он не берет. Телефон продолжает звонить. Наконец Рыжий не выдерживает.
– Да!..
Игорь наблюдает за Рыжим с пожарной лестницы многоэтажного дома – в меру заплеванной, с росписью окурками по стенам и пустыми бутылками. Он снимает его на видеокамеру и записывает свой голос.
– Ну супер все прошло..
Рыжий останавливается. Он в бешенстве и одновременно растерян.
– Слышь, урод! Я все расскажу ментам, ясно?.. Ты на меня не повесишь, это ты меня подговорил!..
Игорь наблюдает за Рыжим без улыбки, спокойно, словно изучая насекомое.
– Что ты им расскажешь, интересно?
В его голосе появилась ровная властность, уверенность в своих силах и нескрываемое превосходство над собеседником.
– Что кто-то, чьего имени ты не знаешь, дал тебе яд и заставил отравить физрука? Думаешь, поверят? Ты бы сам поверил?.. Никуда ты не пойдешь. Теперь ты мой раб. И сделаешь все, что я тебе скажу. Или я позвоню ментам и скажу, чтоб пальцы твои проверили, у тебя же мозгов не хватило – термос протереть?
– Я тебя найду!.. Я тебя поймаю, урод!!
Игорь улыбается. Выключает камеру. Качает головой.
– Нет. Ты меня не поймаешь…
И отключает связь. Он видит окурок на полу. Поднимает его и выводит на стене, между МЯСО ЧЕМПИОН и АНЬКА ДАЕТ ВСЕМ короткую непонятную надпись – ТМНП, шепча:
– Ты… Меня… Не поймаешь…
Старый минивэн на обочине. В кабине темно, в кузове слабый огонь. Подобие гримерки. Свет, зеркала, вещи развешаны и разбросаны на небольшом пространстве. Макс приклеивает к лицу бороду. Зоря – в косухе наподобие Есениной, в штанах-комбатах. Смотрят друг на друга.
– Есеня…
– Родион…
Макс тянется к Зоре, целует ее. Она отвечает.
– Как тебе? Наш спектакль?
– Я только сейчас живу по-настоящему.
Она берет с полки пистолет и приставляет к его голове. Он улыбается. Продолжает целовать ее.
– Если нас поймают… Просто уйдем. Обещаешь?
– Нас не поймают.
– Мне все равно. Я не боюсь, я готова, это будет отличным финалом…
Макс берется за пистолет в ее руках, кладет его обратно.
– Знаешь, как они работают? Мотив. Почерк. Улики. У нас нет мотива. Нет почерка. Мы не оставляем улик. И у нас есть козырь.
– Какой?
– Человек. На той стороне.
– Ты хоть раз его видел?
– А ты?
– Нет. Только по телефону. Какой он?
Макс смеется, сразу не может подобрать слово.
– Самый долбанутый из всех, что я в жизни своей видел. А я видел многих.
– Включая тебя?
– Включая меня.
Он привлекает ее к себе. Касается своим лбом – ее.
– Ну, давай. Ты и я…
– Против всего мира.
Их фургон трогается по ночной дороге. Фары в темноте освещают серое полотно дороги впереди. Есеня с Меглиным сидят в машине на обочине леса. Меглин, очнувшись от сна, начинает диалог.
– Убивает не он. Его наши.
– Значит, у нас нет мотива. Они убивают, как… Они инсценируют чужие убийства. Нет почерка. Доступа к уликам тоже нет. Может, жертвы? Как он выбирает их?
– Никак, любой подойдет.
– Не любой. Он ищет тех, кто в чем-то виноват.
– А других и нет. Без греха. В том-то и дело. Все виновны. Это он пытается сказать. Все люди виновны, что он такой.
– Как он находит? Помощников?
– Они сами идут. Всегда. Ты их просто видишь. На улице. Везде. Ошибка думать, что маньяки – это они. Маньяки – это мы. Все.
Заплакала Вера. Есеня приняла к обочине.
Свет компьютерного монитора в темноте. Где-то у кровати горит светильник, кутая комнату в полумрачный теплый свет. В мессенджере запущена программа искажения голоса. Идет вызов.
Человек, сидит на кресле у письменного стола. Он обнажен до пояса. Лезвие в его руках. Сигнал вызова.
– Мы на месте.
– Начинайте.
Связь обрывается. ТМНП проводит лезвием по руке, прочерчивая красную черточку, проваливается в воспоминание и нервно щиплет себе руку, глядя в радостном предвкушении, как отец смотрит его запись. Она заканчивается. Отец выключает камеру. Старается не смотреть на сына. Игорь чует неладное.
– Ну… что скажешь?
– Кому-нибудь еще показывал?
– Нет.
Григорьев достает из магнитофона кассету, достает из нее другую, пленочную, размером поменьше, вытаскивает пленку. Поджигает в пепельнице, пленка чадит.