– У нас нет доступа к телам. К уликам.
– Да есть он, есть!
Короткий хохот. Скорее, пугающий. Меглин хватает руль и выкручивает на поворот.
– Ты что?!
– Давай назад!
В опоясавшем многоэтажный дом кольце припаркованных машин нога Меглина сбивает зеркало с машины, и следом верещит сигнализация. Через минуту из подъезда на стоянку выбегает Антоныч, в торопливо наброшенной на пижаму куртке и домашних тапках.
– Здоров, Антоныч. Как сам?
– Родион?..
Из тени выходит Меглин. Антоныч нервно оглядывается.
– Вот что. Мы сейчас с тобой прокатимся кой-куда. Не против?..
– Не получится. У меня… все дома. Удостоверение, ключи..
– Ну так давай домой к тебе зайдем. С детьми познакомишь.
Антоныч медлит. Меглин коротко свистит – выходит Есеня с ребенком, и это удивляет Антоныча даже больше, чем визит Меглина. Он уходит домой и через пару минут выходит с ключами и документами. Антоныч за рулем. Есеня и Меглин сзади.
– Я всем говорил – это не ты!.. Не он… Вы Меглина не знаете… Он на такое не способен…
– Способен же. Ты знаешь.
– Родион, у меня дети. Есеня, ну ты ему скажи…
Машина останавливается у КПП. Меглин подается назад, в темноту салона, вытягивает руку – и в шею Антоныча со стороны подголовника упирается лезвие ножа.
– Тихо сиди. И ровно. Руки трясутся.
Антоныч опускает стекло. Из будки охраны выглядывает заспанный охранник.
– Ты чего ночью?
– Попросили… Срочно. Ты ж их знаешь…
Охранник недовольно мотает головой, почти не глядя, открывает ворота. Антоныч открывает молнию на мешке с телом. Есеня морщится, Меглин смотрит, как прикованный.
– Всех – так?
– У всех троих вырезаны глаза. Пробиты отверткой уши. Перерезано горло, от уха до уха. И разрезаны ладони, крест-накрест.
– Он делает их немыми. Они не могут видеть, слышать, говорить. Но почему ладони?..
Родион смотрит на тело тяжелым взглядом, словно в оторопи.
– Родион?..
– Я… где-то видел… Что еще там было?
Антоныч выкладывает на стол прозрачные пакеты с уликами и короткими записками на бумажных листках – когда и где изъято, номер дела. Меглин берет пакет с заляпанной кровью детской игрушкой и морщится, как от удара током, на мгновение оказавшись в прошлом – где струя крови падает на стену и свет лампы отражается в широком лезвии кухонного ножа. А в настоящем Есеня вдруг находит среди улик пакет с дешевой «Нокией». Смотрит на Меглина.
– Такой же был у Жени…
Она надевает перчатки, достает телефон из пакета, рассматривает. На задней стенке – царапины.
– Это не их телефон. Здесь пин-код.
– Мало ли, чтоб не забыть…
– Четыре единицы? Я думаю, он оставил его нарочно. Для нас.
– Включи.
Есеня включает телефон и сует себе в карман.
– Что еще есть? Колись, Антоныч, я же вижу, припас…
– Они снимали. Видео. В доме.
Меглин кивает. Покопавшись в компьютере, Антоныч запускает запись. Пока Есеня и Меглин поглощены записью, Антоныч открывает свой стол. Быстро находит в нем что-то маленькое по размеру, меньше спичечного коробка. И прячет в карман. Смотрит на куртку Есени, которую она сбросила и повесила на стул рядом с ним.
Две машины полиции едут по дороге. В передней – Худой. Он смотрит на дорожный указатель, установленный на краю дороги рядом с брошенной машиной таксиста и показывающий куда-то в поле. На указателе, поверх букв широкими аэро-зольными мазками – ТМНП. Худой смотрит на карандаш. Самарин рядом с ним.
– Такое уже было?
– Андриевич, два года назад… Родион Меглин. Главные хиты. Лучшее, любимое, только для вас… Зачем он повторяет все? По новой?
Самарин пожимает плечами. У него нет ответа, перебирает варианты.
– В момент первого убийства происходит импринт. Как во время первого секса. Яркое ощущение, которое убийца стремится повторить. Он повторяет свои ощущения. И отправляет весточку нам.
– Какую?
– Мы – закон. А он – справедливость.
К Худому подходит оперативник. Протягивает планшет. Худой просматривает, благодарит кивком. Кивает на труп.
– Дважды судим. Разбой и попытка изнасилования. Чем мы вообще занимаемся?
– Ищем убийц. Преступников.
– Нет. Преступников ищут – и наказывают – они. А мы так. Полицаи…
Самарин смотрит на него и усмехается, пока Худой этого не видит.
– Самосуд делает нас убийцами. А правосудие – людьми. Вот и вся разница.
От второй машины полиции к ним, не разбирая дороги, бежит полицейский с телефоном. Самарин и Худой смотрят на него тревожно. Подбежав, он протягивает телефон Худому.
– Их засекли!.. Мы знаем, где они!..
Комната в мотеле. Есеня моет Веру в ванной, пока Меглин без конца просматривает запись убийства в ноутбуке. Крики. Есеня выходит, закутав девочку в полотенце.
– Может, хватит?
Меглин смотрит на нее недоуменно, видит ребенка в руках.
– Она ничего не понимает.
– Но все видит.
Есеня продолжает смотреть на него. Меглин берется рукой за крышку ноутбука, собираясь закрыть, но замечает что-то.
– Что там?
– Может, ничего. Но он… камеру поправил. Чтоб по центру. И свет. Это сцена. Он актер.
– Неудачник…
Меглин смотрит на нее, сощурившись, спрашивая взглядом – как она поняла?
– Ладони. Все жертвы – зрители. Они не замечали его. Не слышали. Не кричали «браво». Не аплодировали.
– Я его знаю… Я знаю…
Резкий телефонный звонок аппарата, который они взяли у Антоныча, заставляет их вздрогнуть. Меглин и Есеня смотрят друг на друга, решая, кому взять. Берет Меглин.
– Да?..
– Немедленно уходите, за вами едут.
– Откуда…
– В куртке – жучок. Быстро!
Гудки в трубке. Есеня бросается к своей куртке, роется в карманах, находит кнопку GPS-трекера. Смотрит на Меглина. Паника в глазах.
– Я так и знал!.. Так и знал, как я проглядел!
От двух полицейских машин к мотелю бросаются вооруженные полицейские. Мимо краденого «Ниссана» Есени, у которого остается один из полицейских. Полицейские рассыпаются по холлу. Выводят сотрудников. Поднимаются по лестнице – почти в полной тишине. Мотель оцеплен, но основная масса штурмующих – в здании, снаружи остались единицы. Молодой полицейский в оцеплении видит на стоянке у мотеля какое-то движение. Слышит короткий плач ребенка. Полицейский идет туда.
– Эй!.. эй, покиньте территорию, полицейская операция…
– Пистолет на землю! Руки!.. Живо!..
Полицейский опускается вниз, выбрасывает пистолет к ногам Есени, заводит руки за голову. Есеня поднимает пистолет, держа полицейского на прицеле. Меглин колдует с проводками под рулем в машине с выбитым стеклом. На заднем сиденье закреплено кресло-переноска с Верой, которой Есеня успела дать соску. Меглин заводит машину. Полицейские выбивают дверь и рассыпаются по номеру. Никого. На кровати – жучок. Меглин за рулем.
– Садись, быстро!..
Есеня запрыгивает на заднее сиденье машины, Меглин бьет по газам. Машина, визжа шинами, отъезжает от стоянки. На помощь товарищу наконец подбегает второй полицейский, на ходу расстреливает всю обойму вслед машине, дырявя капот. Пуля разбивает заднее стекло машины, вторая ранит Есеню, она с криком закрывает собой Веру.
– Быстрее!..
Меглин выжимает из машины все, на что она способна. Он согнал машину с дороги, забрасывает ее ветками. Есеня держит Веру на руках, девочка плачет.
– Ее чуть не убили… Мы не можем дальше так рисковать!
– Уходи. Я сам.
А его трясет уже серьезно.
– Куда ты сам, на себя посмотри!..
У Меглина дрожит рука, он понимает правоту слов Есени, но выбирает не реагировать.
– Ты сказал – знаешь его. Кто он?
– Знаю. Но не помню. Это как имя. Или слова из песни. На языке вертятся. А вспомнить не могу.
Звонит телефон ТМНП. Меглин принимает вызов.
– Почему помог нам?
– Потому что это наше дело. Между мной и тобой.
– Между нами нет дел.
– Ошибаешься. Мы встречались. Ты меня знаешь. И она знает.
– А чего ты хочешь-то?
– Мести.
– За что?
– Покопайся в прошлом.
– Я б с радостью, да не помню!..
– Конечно, это удобно. Ты не хочешь вспоминать, но придется.
– Как?
– Посмотришь в себя – увидишь меня.
– Но я не…
Гудки в трубке.
– Я должен вспомнить… Должен вспомнить!.. Должен!! Вспомнить!!
Он бьет себя по голове, раз-другой, третий, и это страшно, и Вера плачет, и Есеня прижимает ее к себе.
– Стой!.. Родион, стой, я знаю, что делать!..
Он останавливается. Смотрит на нее дикими, больными глазами.
– Ты можешь все вспомнить.
Меглин пытается вспомнить. Картинки бегают перед глазами. Из клуба доносятся отзвуки музыки. На пороге курят девчонки. С ними дурачится подвыпивший Женя. Рядом припаркованы машины, среди них – Женина, спортивная. Он идет к ней. Открывает. Роется. Достает из-под сиденья пакет травы, прячет в карман.
– Думал, ты эти тусовки ненавидишь.
Женя резко оборачивается. Силуэт в темноте.
– А вы. Простите. Что за хрен с горы?
– Друг. Возможно, твой единственный.
– Слышь, изврат, а ну иди отсюда…
Человек достает телефон и набирает номер. В бардачке Жени звонит телефон. Дешевая «Нокия».
– Игорь?!
Женя обнимает его. В это время на улицу с группкой по-дружек выходит покурить Есеня.
– Это Стеклова такая выросла?
– А-ха.
И смотрит с видом победителя.
– Ты с ней?.. Молодец. Мужик, поздравляю…
– А ты с отцом своим…
– Не виделся пока. Рано. Не готов. Ты тоже никому не говори, что меня видел.
Женя понимающе кивает.
– Базара нет. Ну что, может, поедем куда-нибудь, бухнем? Вспомним прошлое. Здесь че-то совсем тухло…
– Здесь сейчас интересно будет. Поверь мне.
Он видит приблизившегося к зданию и замершего в тени у стены человека.
– Еще один знакомый. Пять минут.
Самарин уходит к человеку. Женя провожает его веселым, радостным взглядом – друг вернулся. Праздничный убийца смотрит на Самарина с любовью – к