– А я опираюсь на факты и доказательства, – пожимает плечами Алижа. – Поэтому открою дело, отправлю в архивы Академии своего человека, но чудес не обещаю.
– И не надо, – соглашаюсь я. – Появятся результаты – дай знать, ладно?
***
– Теперь я понимаю, – замечает Корэлл, когда мы покидаем здание и выходим на центральную площадь Эрноса. – Между официальным вызовом во дворец Главы Службы Правопорядка и визитом к подруге, чтобы лично представить ей нового архимага, огромная разница. Ни тебе подозрений, ни вопросов и слухов.
– Не могу сказать, чтобы мы были особо близки, – отвечаю ему откровенно. – Но у меня вообще мало друзей. Алижа преподавала целительство в Академии, когда я там училась, была руководителем моей дипломной работы. После выпуска мы сохранили дружеские отношения. Я ей доверяю, а вам придётся тесно сотрудничать. Глава Службы – правая рука архимага, ваши ноги, глаза и уши.
– Госпожа Валлэйн, – некромант чуть встряхивается, как проснувшийся кот, – мне кажется, что я поступаю не совсем честно, пользуясь вашими связями и идеями. Всё же наш спор предполагает раздельное расследование.
– Пока что это я пользуюсь вашими идеями – про архивы Академии, например.
– Уверен, вы бы и сами пришли к этой мысли. Сведения от госпожи Шаллар я приму с радостью, однако дальше я хочу двигаться сам.
– Вы первый день в Эрносе? – в лоб спрашиваю я.
– Второй.
– Знакомы здесь с кем-нибудь? Заручились поддержкой? Говорили с Далайном?
– Нет – на все три вопроса. Но вы тоже, насколько я в курсе, в столице только месяц.
– Я здесь родилась и училась, господин Корэлл. Почти тридцать лет. Многие мои сокурсники сейчас занимают видные должности, один из них, кстати, король Лэргалла! Какая тут честность?
Смех некроманта распугивает стайку воробьёв, суетящуюся между лап статуй.
– Начинаю завидовать вашему мужу! И всё же позвольте мне доказать, что я достоин быть вашим архимагом, Ваше Величество!
Улыбаюсь ему от души.
– Прекрасно, господин Корэлл! Если б не это треклятое вышивание… Но вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.
Мою протянутую руку крепко пожимают.
– Благодарю, госпожа Валлэйн!
Оставшись в одиночестве, я какое-то время любуюсь городом. Эрнос красив в любое время года, у Храма на магически подогретых клумбах пышно цветут розы – белые и ярко-алые. Пройти чуть дальше по улице – и откроется вид на Академию, огромное пятиэтажное здание в виде многолучевой звезды. Весна, время экзаменов… Мы с Далом занимались, с головой уйдя в науки, но как-то раз всё же сбежали с последней пары и до утра бродили по древним улочкам столицы. А потом лучший студент Академии, словно отъявленный хулиган, сорвал для меня розу с клумбы, и надо же было именно в этот момент выглянуть храмовнику! Интересно, сейчас он гордится, что отчитал будущего короля?..
Пусть я подозрительна и мнительна, маг, под прикрытием чужой ауры влезший в королевский дворец, вряд ли прятался там от ревнивой невесты из Левезворда. Что бы он ни замыслил, это касается Далайна, слишком молодого, властного, решительного, жёсткого сына Сертуга. У которого до сих пор нет наследников, продолжающих род Валлэйнов.
Завещание отца Дал получил в моём присутствии. Прочитал и с ледяным выражением лица разорвал пополам; мне пришлось сращивать бумагу, чтобы разобрать уверенный чёткий почерк покойного короля. Сертуг признавал Далайна Фарллэна своим сыном, оставляя ему королевство. Вмиг из талантливого перспективного судебного мага, которому прочили блестящее будущее, Дал превратился в Его Величество Валлэйна.
Но что, если кто-то не знал о бастарде? Не подозревал о завещании? Мать Далайна – уникальная женщина из очень знатного, но обедневшего рода, втрое старше своего любовника, умела держать язык за зубами и не хвасталась связью с королём направо и налево.
Сертугу только исполнилось сто девяносто восемь лет – самый расцвет для мага, он вполне мог жениться и обзавестись детьми. Король скончался неожиданно для всех – заснул и не проснулся. Слухов ходило много, но и архимаг, и главный целитель были единодушны: у молодого здорового мужчины случилось кровоизлияние в мозг. Если бы он бодрствовал, то всё обошлось бы испугом. А так утром обеспокоенный секретарь обнаружил холодное безжизненное тело. «Глупая смерть», – повторяли вокруг, я же думала: разве смерть бывает умной? Своевременной? Ожидаемой?
Последнее возможно лишь для того, кому эта смерть выгодна. Того, кто считал, что у Сертуга нет детей, древностью рода мог поспорить с Валлэйнами и радостно прикидывал, в каком стиле обновит тронный зал к своей коронации. Я ещё три года назад задумалась о странной смерти короля, однако последующие события и собственные переживания отвлекли от этих мыслей, а в Брэгворде я уже не помышляла ни о чём, кроме как утереть бывшему жениху нос…
Только одно дело – смириться с жизнью вдали от Дала, и совсем другое – мир, в котором его больше не будет. Он язвительный, ревнивый, властный, упрямый…
Мой.
И я сделаю всё, чтобы так оставалось и впредь.
***
В политике и дворцовых интригах я разбираюсь как горрт в храмовых гимнах. Да и откуда у девочки из обычной семьи, воспитанницы приюта возьмутся подобные навыки? В высшей школе и Академии, несмотря на обилие отпрысков знатных родов, студенты всё же обучаются магии, нежели искусству коварства и борьбы за власть. Последние несколько веков Корона при раздаче должностей придерживается правила ориентироваться не на происхождение, а на личные заслуги, оттого Лэргалл и процветает.
Мне необходим маг, чувствующий себя в хитросплетении древних родов как рыба в воде. И, к моему огромному сожалению, я знаю только одного такого мага. Наши отношения не заладились с первой встречи и даже спустя тридцать лет оставляют желать лучшего, но сейчас не время вспоминать наши разногласия. Тряхнув головой, я создаю портал и выхожу в Золотом районе Эрноса.
Особняк рода Фарллэнов невелик, три этажа и центральная башенка с четырёхгранным шпилем. Лишь знатоку сразу ясно, во сколько оценивается подобное здание эпохи становления Валлэйнов, облицованное неброским бело-голубым истурэ́льским мрамором. Стоимость одной такой мраморной плитки равна месячному жалованью того же Соллана – около трёхсот золотых. Госпожа Кари́за Фарллэн вполне могла бы продать родовое гнездо за баснословные деньги и до конца своих дней жить припеваючи. Вместо этого она предпочитает режим строгой экономии, служа обыкновенным целителем в доме призрения. У высокопоставленного отца её единственного ребёнка она наотрез отказалась взять даже монету.
Я ещё не упоминала, что свою непомерную гордость Далайн унаследовал от матери?
Звонок у двери – музейная редкость: колокольчик со шнурком, за который надо дёрнуть изо всех сил, дабы внутри дома раздался усиленный заклинанием мелодичный тихий звон. Служащих госпожа Фарллэн не держит: не по средствам. Зато регулярно обновляет артефакты, защищающие здание от разрушения, тратя на это половину своих доходов.
Не стоит обвинять Дала в скупости или непочтительности к матери: король Лэргалла тысячу раз предлагал Каризе содержание, но всякий раз получал надменный ответ, что она не нуждается в подачках от Короны. Поскольку эти двое чрезвычайно похожи, встревать между ними – себе дороже. В лучшем случае услышишь много нелестного, в худшем – и заклинанием получить можно… Родная кровь.
Женщина, открывающая мне дверь, выглядит сошедшей с антикварных полотен дворцовой картинной галереи. Такая же сложная, замысловатая причёска, старомодное платье в духе Дэрдана Блестящего, прямая как палка спина, витиеватые серьги в маленьких прозрачных мочках изящных ушей. Трудно представить, что ей почти пятьсот лет: четыреста девяносто восемь, если быть точной. Выглядит госпожа Кариза моей ровесницей, только я никогда не научусь с таким достоинством двигаться, снисходительно смотреть на собеседника сверху вниз, будучи ниже его на голову, разговаривать столь изысканно вежливо, что после пары слов, произнесённых музыкальным, мягким голосом, хочется утопиться или удавиться от сознания своей сравнительной ничтожности.
– Госпожа Оллиэйра?.. Светлого дня, – спохватывается госпожа Фарллэн (приличия прежде всего!). – Прошу вас, проходите. Позвольте предложить вам чашечку чая.
– Светлого дня, госпожа Кариза. – Ответный поклон. – Благодарю вас, с удовольствием.
Хотя я терпеть не могу эту восточную моду на постоянное распитие непонятной коричневой жидкости из заваренных тёмных закорючек. Ещё при этом и сопровождаемую разглагольствованиями на тему, насколько отличаются методы сбора чая с куста и как три первых листочка с веточки превосходят всё остальное. Морс, сок, компот из плодов и ягод, даже вино в исключительных случаях, это я понимаю. Но сушёные листья?!
Дальше следует неизменный ритуал: идеально прибранная гостиная, столик на колёсиках, чашки из такого тонкого фарфора, что их страшно взять в руки… Слава Всевышнему, что я маг и мои пальцы не уступают в длине и чуткости пальцам родовитых особ. На этом общее заканчивается: мои ладони вдвое крупнее нежных бело-розовых кукольных ручек госпожи Фарллэн, и так деликатно держать невесомую чашечку, манерно отставив мизинчик, я не способна физически.
Свои великолепные кисти мага Дал тоже унаследовал от матери, хотя внешне он очень похож на Сертуга: тонкокостный, темноволосый, поджарый и хищный. Госпожа же Кариза напоминает ласку, милейшего очаровательного зверька, в котором ты заподозришь хищника лишь тогда, когда он вцепится в горло своей жертве.
Чтобы заговорить о деле, мне приходится выпить противный горчащий напиток (Никакого сахара! Как можно! Это испортит вкус!), опасаясь, что сейчас мне предложат повторить. Однако госпожа Фарллэн умна и прекрасно понимает, что мой визит вызван необходимостью.
– Чем я могу быть вам полезной, госпожа Оллиэйра?
Не «дочка» и не «Лэра». Я – безродная нахалка, сбившая её мальчика с пути истинного. Не знаю, какие отношения связывали Каризу Фарллэн с Сертугом Валлэйном, но сына она любит люто, никак, правда, эту любовь не выказывая. Её сыночек должен был жениться на девушке благородных кровей, не уступающей ему в происхождении, вместо этого ещё в школе связался с (о, ужас!) дочерью простых людей, непостижимым образом получившей сильнейшую магию. Нет-нет, это вовсе не снобизм и не родовая спесь, лишь естественное беспокойство матери: вдруг её внуки станут бездарными?!