Одновременно вместе с этим грудь пронзила такая острая боль, что убитой горем женщине показалось, будто под левую грудь вбили огромный гвоздь. Он проскользнул между ребер и пронзил сердце. Дыхание перехватило. Мир затянула тьма. Пытаясь сделать вдох, миссис Дэй схватилась за спинку в изножье кровати, чтобы не упасть.
Макговерн смотрел на нее, не в силах заставить себя рационально мыслить. Ему казалось, что сейчас она набросится на него, ударит, начнет душить. Он думал, что это будет достойное наказание. Он рискнул, и риск не оправдался. Не оправдался на этот раз. И он готов к расплате. Макговерн попытался закрыть глаза, чтобы понести заслуженное наказание, но глаза не закрылись. Тело онемело. Даже веки. Оно больше не принадлежало ему. Остался лишь разум – такой же онемевший, но все еще способный мыслить. Вяло и сонно, но все же мыслить.
Ноги миссис Дэй подогнулись, но она панически отказывалась садиться на край кровати, на которой лежал ее муж. «Где-то здесь был стул», – думала она, но зрение уже отказывалось подчиняться. Шатаясь, миссис Дэй сделала шаг к Тони Макговерну. Руки ее слепо вытянулись вперед, ощупывая пространство. Макговерн подумал, что именно эти руки сейчас вцепятся ему в горло, перекроют дыхание, заставят вены вздуться на шее. Он не будет сопротивляться. Если так должна закончиться его жизнь, то пусть она закончится. В конце концов, страх и ответственность намного страшнее тьмы, что обещает переход в мир иной, даже если там, за гранью, лишь пустота. Миссис Дэй сделала еще один шаг, споткнулась, повалилась на пол, ударив вытянутыми руками по коленям Макговерна. Он ничего не почувствовал. Ноги действительно онемели.
– Господи! – оживился Данинджер. Он подскочил к упавшей женщине. – Да не сиди же, как истукан! – заорал он на Макговерна. – Ты же доктор! Разве не видишь, что ей нужна помощь?!
– Я убил ее мужа, – промямлил Макговерн.
Данинджер выругался и позвал Даяну. Она прибежала почти сразу. Вместе с Хэлстоном Данинджер вынес миссис Макговерн на улицу и уложил на заднее сиденье «Шевроле». За руль сел Хэлстон, заверив Данинджера, что знает, где находится больница в Форестривер.
Белое здание было одноэтажным и ухоженным. Молодая медсестра в идеально чистом белом халате вышла из палаты, в которую положили миссис Дэй, и сказала, что жизнь пациента сейчас вне опасности. Даяна облегченно выдохнула. Не хватало им только еще одной смерти.
– Найди врача и поговори с ним, – попросила она Хэлстона. Он понял ее волнения без слов.
Даяна вышла на улицу. Данинджер сидел на скамейке под вязом и курил. На лице его ничего не отражалось. Он напоминал рабочего, который прервал рутину у станка, чтобы выкурить сигарету, и теперь просто наслаждался отдыхом. Без одушевления, но и без уныния и страданий.
– Миссис Дэй выжила? – спросил он, изучая тлеющий уголек сигареты.
– Да, – коротко сказала Даяна. – У нее был приступ, но сейчас, кажется, все в порядке.
– Хорошо, – Данинджер затянулся, выпустил дым себе под ноги. Если бы Даяна не знала его, то решила бы, что ему плевать. – Что будем делать с ее мужем?
– Я думаю об этом, – Даяна вспомнила Макговерна. Неужели он все еще сидит рядом с остывающим телом доктора Дэя?
– Не думаю, что это добавит нам популярности в этом городе, – Данинджер задумчиво вглядывался вдаль.
– И что ты предлагаешь? – Даяна облизнула губы. Хотелось пить. Мысли в голове путались. Их ход нарушал вспоминающийся дикий вопль доктора Дэя. Его последний в жизни вопль. Она передернула плечами и посмотрела на Данинджера. Неужели у него и сейчас есть план? Неужели он продолжает думать, что не потерял контроль над ситуацией?
– Можно либо уехать, либо остаться и продолжить делать то, зачем мы сюда приехали, не обращая ни на что внимания, – сказал он, и Даяна заметила, как на его щеках появился легкий румянец. – Не думаю, что можно как-то исправить случившееся, – добавил Данинджер. Даяна кивнула, соглашаясь.
Воцарившееся молчание позволило обдумать все, не растрачиваясь на ненужные слова. Они и так понимали друг друга. Понимали без слов. Обычно женщины, с которыми общался Данинджер, не любили этого молчания, продолжая о чем-то трещать и задавать вопросы, но Даяна была другой. Она умела молчать. С ней тишина не была неловкой. Тишина продолжала разговор, дополняла его.
– Пойду сообщу о смерти доктора Дэя, – сказала Даяна.
Она на мгновение задержалась, словно в разговоре что-то осталось недосказанным. Данинджер отщелкнул сигарету и посмотрел на бывшую жену снизу вверх.
– Дай мне четверть часа, – сказал он, щурясь от яркого солнца, бившего в глаза.
– Хочешь отвезти Макговерна в «А-синтез» раньше, чем его ошибка станет известна?
– Наша ошибка, – поправил Данинджер и безрадостно улыбнулся, давая понять, что так не думает. – Людям, которые станут искать виноватых, не будет никакого дела до объяснений, – он еще раз улыбнулся и пошел к «Шевроле».
Даяна проводила его тревожным взглядом. «Может быть, когда он вернется в больницу, стоит предложить ему уехать в Вашингтон?» – думала она, желая оградить его от предстоящего гнева людских масс. Ведь она и Хэлстон как-никак агенты ФБР, а Данинджер всего лишь внештатный сотрудник. Магические удостоверения, которые так странно действуют на людей, не сработают на этот раз. Тревога усилилась. «Нужно будет поговорить об этом с Джефри», – решила Даяна.
Данинджер сел в машину. Ключи находились в замке зажигания. Двигатель громыхнул. Звук показался Данинджеру неестественно громким. Виски начали пульсировать. Он повернул зеркало заднего вида и посмотрел на свое отражение. День был жарким, но не настолько, чтобы вспотеть, однако на лбу выступила испарина. Данинджер вытер платком мелкие капли пота и зябко поежился. Нет, дело было не в жаре. Он включил передачу и выехал со стоянки. Температуры у него не было, но что-то подсказывало, что вечером она поднимется.
Пожилая женщина с пуделем на цепочке смерила его на перекрестке недовольным взглядом. Ее лицо было сморщенным, как сухофрукт. Белые волосы растрепаны. Она шла по пешеходному переходу медленно, словно издеваясь над водителем, уступившим ей дорогу. «Интересно, знают ли жители Форестривер друг друга в лицо?» – пронеслось в голове Данинджера. Женщина остановилась перед капотом «Шевроле» и близоруко прищурилась. Данинджер дружелюбно улыбнулся и помахал ей рукой. Женщина махнула в ответ, но затем помрачнела, разглядев в водителе незнакомца, и спешно потянула за собой пуделя, желая быстрее добраться до тротуара.
Двигатель «Шевроле» снова громыхнул. Звук отразился болью в висках. Вождение потревожило полученную утром рану, и она снова начала кровоточить. Указательный палец заныл. Эта боль пришла впервые после того, как над пальцем поработал голубь. Скопившаяся кровь набухла на краю бинта крупной каплей и упала на колено, испачкав брюки. Данинджер тихо выругался и перехватил руль левой рукой, положив правую на подлокотник. Палец пульсировал, и пульсация отдавалась во всей руке. Еще одна крупная капля упала на черный пластик, сорвавшись с бинта.
Данинджер завернул на подъездную дорожку к дому доктора Дэя. Двигатель в очередной раз громыхнул. Данинджер выключил зажигание, вышел из машины. Дом, озаренный осенним солнцем, выглядел пустым, и Данинджер подумал, что Макговерн мог уйти, вернуться на фабрику. Затем в памяти всплыли лица пикетчиков, испуг Макговерна, когда их остановили при выезде с фабрики. Маловероятно, что он бы решился встретиться с ними в одиночку.
Данинджер открыл входную дверь и вошел в дом. Осознание того, что в одной из комнат лежит остывающее тело доктора Дэя, не вселяло в него страх – лишь заставляло неосознанно соблюдать тишину, отдавая последнюю дань усопшему. Окажись он здесь ночью, то, возможно, некая необъяснимая дрожь, сродни детским страхам перед темнотой, поселилась бы где-нибудь в сознании, но сейчас был теплый осенний день. Данинджер заглянул на кухню, заранее зная, что никого там не увидит. Макговерн оставался в комнате, где умер доктор Дэй. Сидел на стуле возле кровати и смотрел куда-то в пустоту.
– Доктор… – Данинджер кашлянул, решив не упоминать слово «доктор». – Тони?
Он перешагнул через порог. Макговерн не обратил на него внимания. Сейчас он был похож на тело доктора, лежащее на кровати рядом. Подобное сходство заставило Данинджера поежиться.
– Нам нужно уезжать, Тони, – он подошел чуть ближе.
И снова Макговерн не заметил его. Его стеклянные глаза, казалось, видят совершенно другой мир, нежели тот, который окружал его здесь.
– Тони, – Данинджер протянул руку, собираясь тронуть его за плечо, но не осмелился, решив, что это может напугать Макговерна. – Эй, – он присел на корточки, пытаясь занять такое положение, чтобы их взгляды встретились. Привыкшие к темноте глаза начали различать незамеченные прежде подробности: пыль на тумбочке у кровати, грязный след на ковре, сколотый лак на стуле, белые, сухие губы Макговерна. Последнее притянуло к себе взгляд Данинджера сильнее, чем все остальное. Даже мертвец на расстоянии вытянутой руки потерял значение.
– Я убил его, – шептали эти губы, не рождая слов. – Я убил его. Я убил его.
– У тебя не было выбора, – сказал Данинджер, надеясь, что слова дойдут до сознания Макговерна. – Ты слышишь? – он снова посмотрел ему в глаза, вернулся к губам и снова в глаза. – Нам нужно возвращаться на фабрику. Нужно обследовать голубя, которого я поймал. Ты помнишь?
– Голубя? – спросили губы, по-прежнему не рождая звуков.
«Это уже прогресс», – решил Данинджер. Ему удалось привлечь к себе внимание Макговерна, который теперь не испугается, если прикоснуться к его плечу. Скорее всего, это даже вернет его в реальность.
– Миссис Дэй жива, – сказал Данинджер. – С ней все будет хорошо. Мы спасли ее, – он протянул руку и несильно сжал плечо Макговерна. – Ты слышишь меня?
– Я убил его, – снова повторили губы, пытаясь вернуть хозяина в прежний ступор.
– Ты сделал то, что должен был сделать, – Данинджер почувствовал, что лоб снова покрылся крупными каплями пота, но сейчас это не удивило его. В комнате было душно и господствовал букет резких неприятных запахов. – Даяне нужна твоя помощь, – сказал Данинджер. – Ты должен помочь ей изучить голубя.