– Не такие явные, как у Дэйвида, но, думаю, к вечеру она уже не будет вставать с кровати, – Луиза проглотила вставшую поперек горла слюну. – Я не хочу, чтобы на моей совести была и ее смерть.
– Никто не умрет, – заверил ее Данинджер.
За его спиной проехала редкая машина. Он не обернулся, продолжая смотреть на Луизу. Имеет ли он право взять ее с собой на фабрику или должен оставить ее здесь? У нее паника, она растеряна. Глупо отправлять ее домой и кормить обещаниями. Женщины иногда ведут себя крайне странно – ищут помощи у каждого встречного, не задумываясь о последствиях, словно главное – это решить основную проблему, а все второстепенные решатся потом. Так что вряд ли она будет сидеть дома и смотреть, как умирает ее брат. Скорее всего, не пройдет и часа, как в местной больнице раздастся звонок и Луиза начнет умолять их приехать и спасти ее брата. А потом появится шериф Бригс. Тихий и скромный, ожидающий только момента, чтобы взять контроль над ситуацией в свои руки. Пока его останавливает присутствие в городе агентов ФБР, но стоит им показать, что они не способны справиться с любой проблемой, которая может здесь возникнуть, и беды не миновать.
– Думаю, будет лучше, если ты поедешь со мной, – сказал Данинджер, открыл дверь и предложил Луизе сесть на пассажирское сиденье.
– А меня не выгонят оттуда? – она наградила его недоверчивым взглядом.
– Почему они должны тебя выгнать?! – Данинджер натянуто рассмеялся.
– Ну, я ведь житель этого города, а жители этого города не сегодня-завтра возьмут штурмом фабрику и сравняют ее с землей, – Луиза смотрела на Данинджера, не спеша принимать его предложение. Она представила, как ей придется проехать мимо собравшихся пикетчиков, представила, как они будут смотреть на нее, а затем она представила, как ее выкинут из фабрики пинком под зад. Нет, становиться чужаком среди своих она пока не собиралась. Что если ей еще потребуется их помощь? Что если на фабрике не смогут помочь Дэйвиду и придется обращаться в больницу? – Мне кажется, будет лучше, если я останусь.
– Нет, – Данинджер принял решение и не собирался отступать. – Если твой брат действительно заразился от тебя, то будет необходимо провести анализы твоей крови. Вирус был в тебе, но ты победила его, не принимая вакцину.
– Ты тоже не принимал вакцину, – напомнила ему Луиза.
– Но у меня еще жар, а ты уже полностью выздоровела и… – Данинджер замолчал, увидев сомнения на ее лице. – К тому же вирус мог мутировать, измениться. Твой вирус. Ты понимаешь?
– Хочешь сказать, что болезнь моего брата может отличаться от той, которой был болен доктор Дэй? – глаза Луизы прищурились. Ее взгляд ощупывал Данинджера, изучал его.
Сейчас она почему-то напомнила ему юную девочку, которая смотрит на своего парня, решая, как далеко они могут зайти в эту ночь на заднем сиденье его автомобиля. Ему даже показалось, что он ощущает тепло ее тела, сжимает ее груди в своих ладонях, ожидает молчаливого разрешения продолжить эти ласки, сделать более интимными. В голове хаотично замелькали мысли о том, что он обычно говорил, когда сам был молод и находился в подобных ситуациях.
– Ты нужна нам, Луиза, – выдавил он из себя, как ему казалось, верные слова. – И мы нужны тебе, – он замолчал, осторожно прощупывая почву. Верно ли он все делает? Не приведет ли этот шаг в бездну? – Считай, что это взаимовыручка. И… – вот теперь Данинджер окончательно решил сыграть ва-банк. – Я не хочу, чтобы ты осталась в городе и сделала что-то, что могло бы привести к непоправимым последствиям.
Да, теперь Данинджер снова стал адвокатом. Открытым и доступным для понимания собравшихся присяжных. Он не играет с ними. Его карты открыты. Они могут узнать о нем все. Они могут разглядеть в нем ложь. И пусть это на самом деле не так – неважно, главное, что они думают, что могут.
– Есть кое-что еще, что ты должен знать, – Луиза внимательно осмотрела Данинджера с головы до ног. Ничего не менялось. Теней не было. Он не превращался в монстра. – Я кое-что вижу… – она замолчала, ожидая, что сейчас Данинджер вздрогнет, подтвердит ее догадку, что он видит то же, что и она, но Данинджер не вздрогнул. На его лице вообще не было эмоций.
– Ты видела… – он выдержал небольшую паузу. – Видела что?
– Не видела, а вижу, – Луиза непроизвольно сжала кулаки. – Это… Это… – она поняла, что Данинджер не понимает ее. Смотрит на нее и думает совершенно о другом. О городе, о слухах, о шерифе Бригсе, пикетчиках у фабрики… – Наверное, это какое-то осложнение после гриппа, – выдавила из себя Луиза, с каким-то отрешенным безразличием и разочарованием. – Мне мерещатся всякие ужасы. Иногда это лица. Они меняются, становятся отвратительными. Иногда изменяется все тело. Сегодня, когда Рег пытался поцеловать меня, мне показалось, что у него вытянулась вперед челюсть, изменились зубы. Я закрыла глаза, решив, что это игра воображения. Надеялась, что на ощупь Рег будет прежним, но это оказалось не так. Я чувствовала, как он продолжает меняться. А потом… – Луиза снова прищурилась, решив, что ей плевать, что подумает о ней сейчас Данинджер. – Потом я оттолкнула его. Не сильно, но он пролетел через весь двор. Думаю, я напугала его. Думаю, он решил… Господи, не знаю, что он решил, но ведь это ненормально, так? – самообладание оставило ее так же внезапно, как и пришло. Она смотрела на Данинджера, взглядом умоляя признать, что с ним происходит нечто подобное.
– Ты отшвырнула его? – переспросил он, но в голосе не было недоверия или сомнений. Луиза почувствовала облегчение. Он что-то знает! В памяти стали восстанавливаться детали.
– А еще я подняла коробку передач, – Луиза улыбнулась, увидев, как лицо Данинджера наконец-то вздрогнуло. – Брат не смог ее поднять, а я смогла.
– Вот как? – протянул Данинджер. В памяти возникла история, рассказанная Макговерном. Они с Хэлстоном держат его, пытаясь сделать укол, а затем… Нет, Данинджер не поверил ни единому слову. Не поверил тогда, но сейчас что-то изменилось. Он верил. Верил Луизе, потому что ее история напоминала ему собственную историю. Никогда адвокат не должен заводить близкие отношения с клиентом. Никогда не должен позволять эмоциям брать верх. А здесь… Сейчас… Сейчас все правила катились в тартарары. Как в первые годы его адвокатской карьеры, когда он завел роман с белокурой девушкой, дело которой взялся представлять в суде.
Все это было исключительно спонтанно. Общение, взгляды, симпатия. Затем поцелуй и утро в постели. Данинджер курил, разглядывая, как рассвет скользит по обнаженному телу Деборы Уилкс. Высокая, с длинными ногами и небольшой, естественной грудью. Она спала, открыв чувственный рот. Веки ее вздрагивали. Белые волосы рассыпались по сине-голубой подушке. На шее красовался засос, оставленный Данинджером. Засос, который никто не увидит, если Дебора не станет надевать платья с открытым декольте. Кажется, именно об этом они и говорили перед тем, как вцепились друг в друга, словно безумцы. Женщина в ее положении должна выглядеть скромной и беззащитной – именно так сказал Данинджер, разглядывая затвердевшие соски под прозрачной тканью короткого платья.
Был вечер. Солнце садилось медленно, давая возможность обдумать все как следует. Ноги Деборы в черных чулках были скрещены. Туфли с высоким каблуком делали ее почти одного роста с Данинджером. Безутешная вдова, в глазах которой сейчас было что угодно, кроме слез и боли. Она хотела его каждой клеточкой своего естества. Об этом говорили ее глаза, грудь, сжатые руки, скрещенные ноги. Данинджер сглотнул вставшую поперек горла слюну. Даяна позвонила утром из Нью-Йорка и сказала, что конференция продлится еще пару дней. Голос у нее был далекий и чужой. Еще пара дней. Еще пара…
Данинджер снова сглотнул. Он думал о Даяне, а перед глазами у него были такие близкие и такие доступные груди другой женщины. И эти ноги. Господи, казалось, что они начинаются от самой шеи. Он моргнул и отчаянно попытался вернуть мысли в прежнее русло. Если присяжные увидят Дебору в такой одежде, если почувствуют то, что чувствует сейчас он, то она будет признана виновной, даже если на самом деле виновна не более ангела, спустившегося с небес не спросив разрешения местного аэропорта на посадку. Несуществующие присяжные эхом признавали ее вину. Виновна! Виновна! Виновна!
Данинджер закурил. Он никогда не был идиотом. Никогда не входил в партию простаков, которых можно свести с ума длинными ногами или томным взглядом. И этот ужин, эта встреча… Он улыбнулся, заставив свое лицо остаться беспристрастным. Дебора не хочет, чтобы он защищал ее. Дебора хочет, чтобы он стал союзником. Осознание этого не принесло ожидаемого отвращения и разочарования. Скорее, наоборот – появился азарт игрока. Ему бросили вызов, не зная, что у него на руках все козыри.
Данинджер прищурился и посмотрел на Дебору. Она улыбнулась и облизнула свои полные губы. Помады на них почти не было, лишь слабый блеск, но от этого они не выглядели менее чувственными – наоборот. Данинджер невольно сравнил их с губами Даяны. Воображение дорисовало вкус поцелуев, затем предательски набросало новый эскиз. Дебора целует его. Он чувствует ее дыхание…
– Пожалуй, мне пора, – сказал Данинджер, затушив сигарету.
Дом Деборы показался ему неуместно большим. Тяжба за наследство обещала оставить ей этот маленький дворец, но если суд признает ее виновной, если измену смогут доказать… И снова воображение. Даже не воображение, а здравый смысл. Данинджер увидел Дебору в объятиях безликого мужчины. Пожилой муж умирает в больнице, на его лице кислородная маска, а Дебора лежит в супружеской постели и шепчет любовнику, что он может делать с ней все что захочет. Гиблое дело. Данинджер хмыкнул, недовольный тем, что придется отказаться представлять интересы Деборы Уилкс в суде, вернуть полученный аванс и сказать Даяне, что покупка нового «Мерседеса» не состоится.
– Не подумайте, что дело в деньгах или в страхе, что я не смогу довести до конца это дело… – Данинджер замолчал.