Может быть, кто-то избалован подобным вниманием и успел привыкнуть к этому, но только не она. Ничто не приходит само по себе. Нужно много работать, стараться. И стать ассистентом доктора Паркера – это шанс. В ФБР платят неплохие деньги. Конечно, на колледж Тинку не хватит, но кто знает, вдруг удастся задержаться рядом с Паркером чуть дольше? Может быть, отправиться с ним в Вашингтон. Разумеется, не как любовница, а как коллега, помощник. Не зря же она так много работала и училась. И Тинк. Как хорошо, что он привык к ее ночным рейдам в городской морг и не станет задавать вопросов, если она задержится у Паркера чуть дольше, чем того потребует деловое свидание. Он вообще очень самостоятельный.
Феламина улыбнулась.
Если у нее будет хоть один шанс, то она обеспечит ему лучшее будущее, чем то, которое ждало ее, когда она была в его возрасте. Кажется, именно поэтому и ушел ее муж. Сказал, что у нее слишком деловой подход к жизни для женщины. Женщины должны мыть посуду, убираться по дому и рожать детей, воспитанием которых должны заниматься мужчины. Феламина презрительно хмыкнула. Чему мог научить сына Гард? Играть в карты? Заниматься сексом? Пить? Нет, он бы научил его лишь одной истине – никогда не бери пример с матери, никогда не смотри на жизнь, словно это деловое соглашение.
Феламина снова презрительно хмыкнула.
Каким бы скверным ни был характер доктора Паркера, его заслуги дают сто очков форы самым милым и душевным завсегдатаям местных баров и столов для покера. К тому же характер у Паркера был самым обыкновенным. Феламина поняла это в первые пятнадцать минут их свидания.
Ей было интересно и комфортно с ним. Нет, она не хотела влюбляться в него. Нет, не хотела, чтобы в нее влюблялся он, но какая-то искра между ними определенно была. Свободные деловые люди.
В тот день Феламина вернулась домой ближе к утру, а в обед уже начала работать на фабрике в качестве ассистента одного из самых интересных людей, с которыми она когда-либо встречалась. Хотя живи она в другом городе, не таком убогом, как Форестривер, то возможно, таких знакомств было бы намного больше, но она всю свою жизнь прожила здесь, в Форестривер.
Кейси Мортон встретился с Ибрагимом Паркером за обедом, но возражать о новой помощнице доктора не стал. Наоборот, идея пришлась ему по душе, особенно если учитывать, что из тридцати прибывших под его началом людей пятеро погибли в первую ночь в стенах фабрики, а еще десяток получил вакцину и теперь находился под арестом в жилом комплексе, превратившись в монстров.
Одного из них звали Гейл Оберман. Ему было сорок два года, и он первым согласился на эксперимент доктора Паркера. Мортон лично встретился с ним и предупредил, что результат может быть неоднозначным. Оберман пожал плечами и сказал, что лучше рискнуть, чем прожить оставшуюся жизнь монстром, тем более что это все равно неизбежность. Вирус вернется и поставит их на грань жизни и смерти, как это было с рабочими фабрики «А-синтез». Кто-то умрет, как Эдди Блуноут, кто-то выживет, как Стивен Крамп. Сейчас они просто ускорят этот процесс, тем более что доктор Паркер введет Оберману модифицированную сыворотку вируса.
Смерть Обермана была списана как потеря в ночь прибытия от нападения диких животных. У него просто отняли пару лишних дней жизни и все. В тот день Феламина Снодграсс не показала, что это особо тронуло ее, но… Но заснуть она так и не смогла. Они убили человека. Она и доктор Паркер. Убили своими руками. И что будет дальше? Новые смерти? Но показывать сомнения было нельзя. Если только ее заподозрят в слабости, то тут же вернут в местную больницу. Но теперь она чувствовала, что просто обязана что-то сделать. Она врач, а не убийца.
На следующий день она изучила отчеты Макговерна. Нескольких страниц не хватало, и Феламине пришлось лично встретиться с Луизой Маккоун, чтобы узнать то, что было изъято из отчетов Макговерна. Сомнения усилились. Феламина слушала Луизу и хотела закричать, что эта дрянная девчонка врет. Все ложь! Этого не может быть! Но она не закричала.
Хотелось встретиться с Макговерном и расспросить его лично, но это значило показать Паркеру и Мортону, что она что-то заподозрила. А это снова не что иное, как возвращение на прежнюю работу. Поэтому оставалось одно – провести собственное исследование. Сославшись, что нужно сделать вскрытие в городском морге – собственно врать об этом не пришлось, так как за день до этого от старости умерла Беки Гарднер, – Феламина оставила фабрику. Ей нужен был помощник, и никого другого, кроме Луизы Маккоун она не смогла представить. Еще одна бессонная ночь принесла страх, отчаяние и…
Феламина смотрела на Луизу, и не нужно было слов, чтобы две женщины смогли понять друг друга. Вирус не локализовали. Вирус все еще был в них. В их головах. В той самой части мозга, о которой рассказывал Луизе доктор Макговерн. Возможно, именно сейчас он расползался по окрестностям Форестривер, а может быть, и по всему штату. Скольким из напавших на фабрику животным удалось спастись? Сколько из них отправилось в лес разносить вирус? А птицы? Неужели все до одной погибли? Что если хоть одна из них уцелела? Где она сейчас? Скольких из своих сородичей заражает этим чертовым вирусом?
Феламина запустила руки в свои рыжие волосы и беззвучно закричала. Луиза подошла к ней и обняла за плечи. Феламина дрожала. Паркер усовершенствовал сыворотку вируса и теперь собирался испробовать ее на рабочих фабрики.
– Они убьют их! Убьют их всех! – запричитала она.
– Не убьют, – Луиза обняла ее чуть крепче.
Она говорила тихо и размеренно. Молодая, полная веры в завтрашний день и жажды приключений. Но в ее словах был смысл. Феламина слушала кивая, и слезы на ее щеках высыхали. На следующий день она вышла на работу, ничем не выдавая своих намерений. Паркер рассказывал ей о новой сыворотке, а она слушала его и восхищалась так естественно, что могла бы получить «Оскара» за эту роль.
– Думаю, я смогу найти еще одного добровольца, – сказала она Паркеру.
Он удивился, но не стал возражать, решив, что если их ждет еще одна неудача, то пусть лучше это будет работник фабрики, чем агент. Феламина спустилась в подвал центра очистки и встретилась с Луизой Чесс. Женщины проговорили почти час, все время косясь в сторону двери, за которой змеи лишили жизни более десятка человек.
Вернувшись к Паркеру, Феламина сказала, что Сьюзен дала согласие. Они пообедали, продолжая строить планы и обсуждать сыворотку. В середине дня Феламина отправилась проводить осмотр пострадавших рабочих. Она почти никого не знала, и приходилось верить Сьюзен Чесс, назвавшей ей имена тех, кому можно будет доверить свой замысел.
Дуган Хакстер слушал ее заговорщический шепот и с досадой смотрел на свою загипсованную руку. Когда очередь дошла до Рега Белинджера, он сначала подозрительно нахмурился, но затем, услышав, что в заговоре участвует Луиза Маккоун, согласился со всем, что ему сказала Феламина.
Сложнее всего оказалось добраться до Хэлстона и Макговерна. Но без них все это не имело смысла. Один был агентом со связями в Вашингтоне, другой доктором, который знал и мог объяснить то, что происходит на фабрике, лучше, чем кто-либо другой.
Выбрав пустующую комнату в жилом комплексе, недалеко от комнат, где держали Макговерна и Хэлстона, Феламина начала ждать. Думала ли она о себе в этот момент? Не более чем хирург, которому привозят истекающего кровью пациента. Он видит перебитую артерию и пытается остановить кровь. Думает ли он о том, что незнакомец может заразить его СПИДом или чем-то еще? Возможно, но мысли эти далекие. Главное – зажать артерию. Так и Феламина.
Она легла на кровать и начала ждать. Ровно в шесть тридцать вечера включилась сирена критической перегрузки очистительных сооружений. В коридорах вспыхнули красные фонари. Сработала система эвакуации. Магнитные замки открылись.
Хэлстон и Макговерн вышли из своих комнат. Глуповато переглянулись. Из систем кондиционирования повалил черный дым. Феламина вышла из своего убежища. От дыма из глаз полились слезы. Охранник у палаты с пострадавшими рабочими фабрики нервно завертел головой.
Хакстер подкрался к нему со спины, понимая, что у него будет только одна возможность на точный удар. Тяжелая лампа опустилась на голову охранника. В соседней палате Рег Белинджер вступил в рукопашную с другим агентом. Молодой гигант победил. Перекрикивая шум сирены, он велел рабочим, находившимся с ним в одной палате, бежать с фабрики.
– Они убьют вас! Убьют вас всех! – закричал он, и близость смерти, которая так часто за последние дни подбиралась к этим измученным людям, взяла верх, заставила их двигаться.
Выберутся ли они? Рег не знал. Феламина не планировала спасать всех. Она хотела, чтобы уцелели те, кто мог бы рассказать о происходящем. А он… Он был нужен, чтобы осуществить этот план. Задыхаясь от дыма химикатов, перенаправленных Сьюзен Чесс в систему вентилирования фабрики, Рег пробирался к выходу.
Спустя час он добрался до окраины Форестривер. На дороге, уходящей в лес, стоял грязно-зеленый «Форд»-универсал. Феламина пригнала его сюда в прошлую ночь. После того, как Гард ушел, это было единственным, что осталось у нее в память о бывшем муже. Машина три года стояла в сарае за домом, и Феламине пришлось спешно освоить базовые навыки механика, чтобы заменить разряженный аккумулятор. Документы на машину лежали в бардачке и, согласно им, она принадлежала некоему Джо Маккасленду. Гард сказал, что выиграл эту рухлядь в карты, но так и не нашел ей применение. Что ж, теперь его практичная жена нашла.
Луиза выключила зажигание и уступила место за рулем Регу.
Прошло еще полчаса, прежде чем до «Форда» добрались Хакстер, Макговерн, Хэлстон и Сьюзен Чесс. Они втиснулись в тесный салон, и Луиза велела Регу ехать прочь из города. Объяснять то, почему Феламина Снодграсс решила остаться в Форестривер, она не хотела. У женщины в городе был сын, о котором нужно заботиться. И на этом точка. К тому же, чтобы подтвердить наличие вируса в городе, будет достаточно и носителя, не принимавшего вакцину.