В эту ночь никто из них так и не смог заснуть. Они лежали в своих кроватях, прислушиваясь к шорохам. Останки кошки пришлось положить в холодильник, чтобы не привлекать внимание, выбрасывая тушку из дома. Но будут и другие. Они не сомневались, что будут.
Утром пришел управляющий, и Луизе пришлось включить все свое очарование, убеждая, что они не видели его кошку. Старик охал, сокрушаясь о пропаже своей любимицы. Ну ничего, у него остались еще две. Нет, к обеду у него осталась всего одна. Вторая сиамская гостья оставила на щеке Рега глубокую царапину, а после отправилась к своей подруге в холодильник. Тяжелый молоток, который Луиза нашла в подсобке, забрал кошачью жизнь, оставив на кухонном полу кровавый след. На этот раз управляющий не пришел. Наверное, старик решил, что кошки ушли умирать в лесную чащу или что у них начался период спаривания – неважно.
В одном Луиза и остальные в коттедже были уверены наверняка – вслед за кошками придут и другие, и нужно быть готовыми к этому. Закрыть окна, закрыть двери и надеяться, что запах тех, в крови кого течет вакцина, не привлечет внимание более крупных хищников. Тогда у них не будет ни одного шанса. А с кошками и собаками можно справиться. Особенно если они будут приходить в одиночку.
Следующую ночь они решили спать по очереди. Кто-то должен был следить, кто-то должен был слушать. Когда зазвонил телефон, Луиза едва не подскочила от страха. Она сняла трубку, решив, что это, скорее всего, управляющий, который забеспокоился о пропаже третьей кошки и сторожевой собаки – последнюю они похоронили под коттеджем, разобрав в одной из комнат пол, – но это был не управляющий. Далекий голос принадлежал Макговерну.
Он стоял в телефонной будке недалеко от здания имени Эдгара Гувера, где находилась штаб-квартира Федерального бюро расследований. Стоял один, надеясь, что люди, которые плыли густым потоком вокруг него, такие же, как и он сам. Кажется, никто не обращал на него внимания, но снять бейсболку и очки Макговерн так и не решился.
– Надеюсь, скоро все закончится, – пообещал он Луизе, выслушав ее рассказ, посмотрел на часы. Хэлстона не было больше часа, хотя он обещал вернуться раньше, если убедится, что все в порядке. Значит, что-то пошло не так.
Макговерн подавил нарастающую панику, спешно попрощался с Луизой, чтобы не заразить ее своими страхами, покинул телефонную будку, хотя в будке он чувствовал себя уютнее. Люди шли и шли мимо, и Макговерн чувствовал, что если не скроется где-то от этого живого потока, то сойдет с ума. Он опустил голову и зашагал по Пенсильвания-Авеню к ближайшей закусочной. Остановился возле дверей, выругался, вернулся к телефонной будке, где обещал ждать Хэлстона, снова посмотрел на часы. Если через тридцать минут агент не появится, то он уйдет. Но куда ему идти, если вокруг ничего нет?!
Макговерн почувствовал себя маленьким мальчиком, который потерялся и теперь стоит посреди чужого, враждебного мира и не знает, что делать. Машину они оставили за несколько кварталов отсюда, и Макговерн убедил себя, что если Хэлстон так и не придет, то он вернется в машину и будет ждать его там. В конце концов, агент не глуп, чтобы не найти его, да и времени для объяснений происходящего может потребоваться больше, чем тридцать минут. Макговерн прижался к стене и стал ждать.
Хэлстон объявился спустя час. Он пришел не один. Агент Брюс Нортон был сдержан и любезен, напомнив Макговерну доктора Паркера – человека, давно исчерпавшего кредит доверия. В руках Нортон держал увесистый саквояж. По дороге к служебной машине он задал Макговерну несколько вопросов, которые совершенно не понравились доктору. Разве так встречают тех, кто пришел спасти мир? К черту! Макговерн надулся и сказал, что на большинство вопросов может ответить агент Хэлстон, а он всего лишь доктор, и когда агента Нортона заинтересует его мнение о вирусе или о вакцине, тогда они и поговорят.
– Надеюсь, скоро все это закончится, – сказал Нортон, садясь за руль.
«Шевроле-Тахо» было новым и пахло пластиком. Макговерн сел на безразмерное заднее сиденье. Хэлстон спереди, рядом с коллегой.
– Если не будет пробок, то к вечеру вернемся, – пообещал Нортон, заставив Макговерна похолодеть. Что-то было не так. Макговерн нервно заерзал на заднем сиденье.
– Нужно было сразу привезти всех, – извиняясь, сказал агенту Хэлстон. – Но сам понимаешь, хотелось сначала все проверить… – он замолчал, вглядываясь в лица прохожих.
Нортон понимающе кивнул. Обернулся, посмотрел на Макговерна, снова нацелился на дорогу. «Что-то не так! Что-то определенно не так!» – нервы Макговерна натянулись до предела. Неужели Хэлстон ничего не замечает? Или же замечает, но не подает вида? А может, это уже не Хэлстон? На очередном перекрестке Макговерну захотелось выпрыгнуть из машины и бежать, пока не потеряет сознание.
Они выехали за город, остановились возле небольшого отеля. Макговерн занервничал еще больше.
– Останься в машине, – сказал ему Хэлстон.
На мгновение их взгляды встретились, но доктор так и не смог ничего понять. «Да что же это?» – он сильнее заерзал на заднем сиденье.
Вечерело. Весь мир вокруг казался безлюдным. «Сейчас они убьют меня и закопают за отелем», – подумал Макговерн.
Хэлстон провел Нортона к двери с номером шестнадцать, на ручке которой висела табличка «Не беспокоить». Нет, он не знал, кто находится за этой дверью. И нет, он не сошел с ума.
– Они здесь. – Хэлстон встал позади Нортона.
Агент постучал в дверь. Потревоженная пара послала ему ряд проклятий.
– Постучи еще раз. Мы так договорились, – сказал Хэлстон. Нортон презрительно хмыкнул.
Растрепанная женщина в наброшенном на плечи халате открыла дверь.
– Что вам нужно? – спросила она немного удивленно, отмечая безупречный костюм Нортона. За его спиной Хэлстон снял бейсболку и очки. Глаза женщины вылезли из орбит. Она закричала, захлопнула дверь.
Сидя в «Шевроле», Макговерн услышал этот крик. Крик послужил сигналом к бегству. Он выпрыгнул из машины и замер, увидев стычку двух агентов, победителем из которой вышел Хэлстон, вырубив Брюса Нортона парой увесистых ударов. Затем, как будто и не было драки, надел очки и поправил бейсболку, скрывая лицо от случайных прохожих, которые могли увидеть в нем монстра.
Последующие несколько дней показались Макговерну диким хороводом безумия. Они бежали, прятались, снова бежали, и все это время Хэлстон почти не сказал ни слова. Вирус был в Форестривер. Вирус был в Вашингтоне. Последнее, казалось, убило в Хэлстоне всякую надежду, что можно что-то исправить. Он словно жил на автопилоте. Поставил себе цель доставить Макговерна к Луизе в коттедж и исполнял это как робот.
Несколько раз Макговерн пытался заговорить с ним, но все, что удавалось услышать:
– Я обещал, что не брошу тебя. Я не мог показать, что все понял еще в бюро.
На этом объяснения кончались.
– И что теперь? – Макговерн вглядывался в лицо Хэлстона, но ответа не было.
Они вернулись в Вашингтон, выждали несколько дней, забрали машину Феламины Снодграсс, вернее, машину Джо Маккасленда, имя которого числилось в регистрационных документах, и отправились обратно. Зачастивший дождь помог лучше спрятать свои лица. Мало кто заглядывал под капюшоны дождевых плащей, особенно на заправках.
– Тот агент… – спросил Макговерн, надеясь, что хоть это растормошит Хэлстона. – Ты… Ты убил его? – он увидел, как Хэлстон покачал головой.
Макговерн кивнул. Следующие несколько часов они не разговаривали. Потом обменялись парой коротких, ничего не значащих реплик, и снова молчание. В какой-то момент Макговерну показалось, что все это лишь сон. Еще чуть-чуть – и он проснется, увидит кровать, увидит… Осознание происходящего заурчало пустотой в желудке. Голод не может сниться. Страх, желание, да что угодно, только не голод. И ни один сон не может длиться так долго.
Макговерн откинулся на спинку сиденья и попытался заснуть, надеясь, что когда проснется, то они будут уже в коттедже Луизы. Он представил тепло, представил мягкий свет, ужин, знакомые лица. Там была жизнь. А здесь, в пропахшем сыростью салоне старого «Форда», не было ничего. Пустота. В эту пустоту и провалился Макговерн. Машина подпрыгивала на ухабах, а он продолжал падать, и падать, и падать…
Его разбудил знакомый женский голос. Луиза стояла возле машины и, улыбаясь, смотрела на него, хотя что-то в этой улыбке было настороженного, пугливого.
– Давайте быстрее! – поторопила она. – На улице небезопасно. – Подумала и добавила: – Для вас. – Она протянула Макговерну руку и помогла выбраться из машины.
На онемевших ногах он прошел в коттедж. Все изменилось. Возвращаясь, он представлял милый, уютный дом, а сейчас видел хаос и разгром. Правая рука Рега Белинджера была забинтована. На щеке Сьюзен Чесс красовалась глубокая царапина. Хакстер спал на диване, тихо посапывая, не обращая ни на кого внимания.
– Он дежурил последним, – извиняясь за него, сказала Луиза. – Плюс у него, кажется, немного поднялась температура. Наверное, из-за сломанной руки… – она устало пожала плечами. Макговерн глуповато кивнул и попытался отыскать взглядом Хэлстона.
Агент сидел за столом, уставившись на сложенные руки. Его положение не изменилось даже когда Луиза рассказала о нападениях животных, которых с каждым днем становится все больше и больше. Хакстер тихо кашлянул, вздрогнул, проснулся. По его лицу скатились несколько крупных капель пота. Сьюзен Чесс подошла к нему и поинтересовалась, как он себя чувствует. Хакстер пожал плечами, попытался подняться, упал на диван. За окном послышался тихий скрежет.
И снова Макговерну показалось, что он находится во сне. Луиза и Рег задвигались как-то слишком слаженно, встали возле окна, подняли приготовленные лопаты. Сьюзен Чесс открыла окно, отскочила в сторону. Дикая кошка зашипела. Рег опустил ей на голову лопату. Сьюзен снова закрыла окно.
– Лучше убивать их по одиночке, – сказала Луиза, встретившись с пораженным взглядом Макговерна. Дуган Хакстер зашелся громким кашлем.