– Спокойной… – Даяна растерянно кивнула ему на прощание.
Заснула она почти сразу. Лишь положила голову на подушку и провалилась в темноту. Наутро она попросила Данинджера показать окрестности.
Старая ферма осталась у них за спиной. Черное поле, которое давно никто не вспахивал, вызывало тоску. Морозный воздух щекотал легкие. Казалось, что можно идти и идти, но ничего другого кроме поля так и не увидишь. Даяна попыталась представить, как отец Данинджера работал здесь, но не смогла. Неужели со всем этим полем может справиться один человек? Нет, не один – двое. Она представила, как молодой Данинджер, еще мальчишка, и его отец работают здесь. А потом сын уезжает, и старик вынужден работать один. Можно ли вернуть этот долг? Можно ли обвинять Данинджера за желание сбежать отсюда? И как бы повела себя она, окажись на этом месте? Ответов не было. Лишь поле, черное, бесконечное, за которым сутулились продуваемый всеми ветрами амбар и старый дом, куда, как бы далеко они ни зашли, придется возвращаться. Дом, где остались только крысы.
Даяна обернулась, надеясь увидеть оставленную за спиной ферму, но позади было только поле. Она тронула Данинджера за плечо и предложила вернуться. Прогулка навеяла аппетит, но, проходя мимо заасфальтированной площадки на заднем дворе, они остановились. Баскетбольное кольцо выглядело нереальным, противоестественным на фоне того, что видела Даяна прежде.
– Не знала, что ты играл в баскетбол, – сказала она, впервые с момента как оказалась здесь представляя Данинджера простым мальчишкой, со своими желаниями, глупостями и проблемами.
Худой, потому что вырос слишком быстро, высокий. Он играет в баскетбол и охотится на крыс, используя оружие, которое выменял у Мэтью Райерсона. Он ненавидит картофель и мечтает, что, когда вырастет, изменит свою жизнь. Сколько из ее знакомых поставили в детстве цель и достигли ее? Один? А если вычеркнуть из этого списка Данинджера? Ни одного? Но тем не менее когда-то он был самым простым мальчишкой.
– И как ты играл? – спросила Даяна, заставляя себя улыбаться. Данинджер пожал плечами.
– Нормально, но здесь в основном играют в бейсбол, так что соперников у меня было не много.
– Покажи, – Даяна даже сама удивилась своему задору. – Покажи, как ты играл.
– Я старый и толстый, – рассмеялся Данинджер.
– Ты не старый и тем более не толстый! – Даяна подмигнула ему. – Уж я-то знаю! – она подумала, что кокетничает, словно девчонка. Невольно, не задумываясь. – Или же я что-то упустила? А? Давай же! Покажи, как ты играл!
– Да здесь и мяча-то нет, – Данинджер растерянно огляделся.
Воспоминания отмотали время вспять. Данинджер ушел в сарай. Старая дверь висела на одной петле, раскачиваясь на холодном, пронизывающем до костей ноябрьском ветру. «Нет. Мяча здесь нет», – говорил себе Данинджер, пробираясь в глубь сарая. Но мяч лежал там, где его и оставили. И насос.
– Уэл! – позвала Даяна. Нетерпение, звучащие в ее голосе, рисовало не женщину, а девчонку из группы поддержки, которая пришла на свидание. – Уэл, ты скоро?
Она попыталась поднять повыше воротник пуховика. Ветер то и дело сдувал с ее головы капюшон. «Господи, какая же я, наверное, растрепанная!» – подумала Даяна, невольно пытаясь пригладить волосы.
Данинджер выбрался из сарая, все еще не веря, что мяч не развалится, при первом ударе об асфальт. Его старый мяч, который лежал здесь и терпеливо ждал своего хозяина. Но мяч, казалось, и не постарел. Наоборот, он отбирал у хозяина годы, превращая в мальчишку. Мышцы вспоминали движения, маневры. Данинджер делал это не ради Даяны, не пытался произвести на нее впечатление. Он делал это ради себя, не замечая вокруг ничего, кроме холодного прямоугольника асфальта и кольца. Он сбросил куртку, жалея, что вернулся сюда не летом.
– Что ты делаешь, Уэл?! – рассмеялась Даяна, но он не услышал ее.
Ударил пару раз мяч о площадку, развернулся, оттолкнулся почти одними носками и, зависнув, послал мяч в корзину. Ржавая цепь звякнула, облизав старую потрескавшуюся кожу баскетбольного мяча. Бросок оказался точным. Данинджер подобрал мяч. Старый добрый друг лежал в руке как влитой, словно и не было лет, разделивших их. Где-то там Вашингтон. Какой Вашингтон? Где-то там картофельное поле. Какое поле? Ничего нет. Только игра.
Данинджер сделал еще один бросок. Снова точно. Тело разогрелось. Мышцы пружинили, рвались с места. Он подобрал мяч, сделал несколько финтов, обыгрывая воображаемых противников. Дзинь. Мяч ударился о дужку кольца.
Даяна, забавляясь, разочарованно поджала губы. Нет, это определенно был не тот Данинджер, которого она знала. Его подменили. Но где? В Вашингтоне или на границе штата Мэн? И эти движения… Кто бы мог подумать, что бывший муж может двигаться как кошка?! Такой пластичный, такой быстрый!
– Черт! – вскрикнул Данинджер, чувствуя, как теряет равновесие.
Нога попала на обледеневшую часть асфальта, заскользила вперед, оставляя туловище позади. Данинджер выпустил из рук мяч, пытаясь смягчить падение. Даяна охнула, увидела, что с ним ничего не случилось, и рассмеялась. Мальчишка упал. Мальчишки всегда падают.
– Давай руку, – она подошла к нему, помогая подняться.
Щеки Данинджера горели румянцем. От тела исходило тепло, поднимаясь паром в холодный воздух. – Одевайся, а то замерзнешь! – Даяна набросила ему на плечи снятую куртку.
Они вернулись в дом. В теплый, тихий дом. Старый цветной телевизор работал, но показывал лишь белый шум. Один из ураганов сорвал с крыши антенну, и Данинджер взялся за ремонт с каким-то поистине детским энтузиазмом. В результате Даяна увлеклась парой старых телесериалов, которые транслировались по местным каналам, и почти не заметила, как пролетели первые две недели.
Запасы продуктов подошли к концу. С неба начали падать редкие снежинки. С высокого, синего, холодного неба. Данинджер вышел на улицу и попытался завести заиндевелый пикап. Стартер натужно загудел, провернул двигатель и замер. Стоя на крыльце, Даяна решила, что сейчас услышит ряд проклятий, таких же, как вылетели из его рта, когда они еще жили вместе.
Кажется, это был первый или второй год их брака. Деби уже появилась, и Даяна держала ее на руках. Тогда у них был «Кадиллак». Не новый, но продавец заверил, что это лучшая машина из всех, которые можно купить из подержанных автомобилей на его стоянке. Данинджеру машина нравилась. Купи он ее на десять лет раньше, и это была бы одна из самых престижных машин. Так что, если денег не хватает на новый «Мерседес», а хочется выделиться, то всегда можно купить старый «Кадиллак». Так, наверное, он думал, покупая эту машину, думал, когда ездил на ней на работу, но в тот день, когда они собрались не то в больницу, не то просто на отдых, и «Кадиллак» отказался заводиться, Данинджер возненавидел его. Даяна даже растерялась от этой внезапной вспышки ярости после пары месяцев любви. Данинджер вышел из «Кадиллака», обошел вокруг машины, словно исполняя какой-то магический танец, снова попробовал завести, не получил желаемого результата и ударил ногой в дверь с такой силой, что уродливая вмятина красовалась там вплоть до тех пор, пока машина не была продана.
Сейчас Даяна ожидала, что произойдет нечто подобное. Особенно учитывая, что старый пикап не был даже «Кадиллаком». Даяна вздохнула и подняла воротник. Данинджер вышел из пикапа. Вот сейчас он ударит его, может быть, даже разобьет стекло. Поэтому они, наверное, и расстались. Что-то в этом поведении было такого, что не могла принять Даяна. Но ничего подобного не последовало.
Данинджер открыл капот, отыскал в багажнике набор ключей, снял замерзший аккумулятор и отнес его к камину. Перчаток у него не было, и он сидел у камина, грея руки и терпеливо дожидаясь, когда отогреется аккумулятор.
– Не думала, что ты сможешь сдержаться, – сказала Даяна, садясь рядом. – Сколько нужно времени, чтобы отогреть эту штуку?
– Часа три, – Данинджер шмыгнул носом. Рассказал о старом грузовике отца, который ломался так часто, что проще было ходить пешком.
– Даже сейчас мне кажется, что я помню каждую ржавую гайку на той развалине, – сказал Данинджер, закуривая. – Летом ремонт проходил как-то незаметно, но вот зимой… Знаешь, сложно что-то починить, не сняв перчатки, а когда на улице лютый мороз, то через пару минут ты перестаешь чувствовать пальцы, суставы не гнутся, сопли текут, а ты продолжаешь крутить эти чертовы гайки, иначе в город придется идти пешком.
– Поэтому ты тогда так набросился на Кадиллак? – спросила Даяна. Данинджер нахмурился, вспоминая, а когда вспомнил, то нахмурился сильнее.
– Тот кадиллак стоил столько, что можно было купить двадцать грузовиков моего отца, а когда нам нужно было ехать, сломался так же, как и та развалина, – он неожиданно улыбнулся. – Как еще мне было реагировать?
– А грузовик отца ты никогда не бил?
– Только когда не мог починить, но это было крайне редко. К тому же потом все, что сломал, приходилось делать самому, так что… Нет, почти не бил, – он выдохнул в огонь струю синего дыма.
Даяна включила телевизор, но смотреть что-либо совсем не хотелось. Мысли крутились где-то, словно те редкие снежинки, которые падали с высокого неба. В груди появилось какое-то новое чувство: странное, непонятное.
По дороге в город Даяна почти молчала. Двигатель пикапа урчал, и впервые за время побега из Форестривер Даяна не боялась, что машина сломается и им придется идти пешком. Теперь она знала, что Данинджер справится почти с любой поломкой, разберется с железками не хуже, чем с присяжными в суде. Такой вот ее бывший муж! Даяна даже улыбнулась от этой мысли.
За те две недели, что они провели на ферме, им не встретился ни один человек, но в городе… В городе все было иначе. Город заставлял их вспоминать. Город, который был наполнен уродливыми лицами. И то, к чему они успели привыкнуть, снова привлекало к себе внимание, рождая прежние, не получившие ответов вопросы.
– Давай купим на этот раз побольше продуктов, – предложила Даяна, вспоминая старый, но еще рабочий холодильник на ферме и прикидывая, сколько продуктов она сможет запихнуть в него.