азноцветными брызгами были разбросаны на колышущемся фоне ковыля. Малах га-Мавет почувствовал, что здесь безраздельно царит Древний Бог Ветров – Астерион. И к нему он обратился за помощью:
– Астерион! Услышь нас. Мы не желаем зла народу степи, пусть спросят у Кахатанны.
Степь заволновалась, зашумела. Звон и рокот многих сотен голосов отозвались с разных сторон, и братья поняли, что все это время они стояли здесь не в одиночестве. Одно за другим из густых трав появлялись крохотные – чуть выше колена – существа. Рыжие, серые, пестрые, лохматые, с круглыми тигриными ушами и огромными выразительными глазами на кошачьих мордочках, разумных и подвижных, они вылезали из нор, ямок, канавок, скрытых до поры до времени буйной растительностью.
Издалека приближались длинными прыжками их близкие родичи – но они явно жили ближе к пустыне, потому что шерсть у них была изжелта-серого цвета, а сами они – еще меньше, чем жители степи.
– Хортлаки, – пробормотал Арескои.
– Какие милые, – заметил га-Мавет, осекся и оторопело уставился на Победителя Гандарвы.
Тот усмехнулся:
– Ты ли это, беспощадный и грозный брат?
– Все началось с общения с Богиней Истины...
– Со встречи с Каэтаной, хотел сказать ты.
– Абсолютно верно.
Бог Войны, Победитель Гандарвы, Рыжий Воин в шлеме из Черепа Дракона, зеленоглазый красавец Арескои, не боящийся в этом мире никого и ничего, опустился на колени, чтобы маленьким мохнатым существам было легче с ним разговаривать. Рядом он положил огромную секиру, которая когда-то принадлежала Бордонкаю.
– Не бойтесь, – он старается говорить как можно мягче, – это оружие – друг. Ее зовут Ущербная Луна.
– Мы знаем, – раздается в ответ тоненький голосок. – Это секира того великана, который провожал к ал-Ахкафу госпожу Каэтану, который победил тебя у стен этого города и мог убить в предгорьях Онодонги, но не сделал этого.
– Да! – твердо говорит Арескои. – Это все истинная правда. Вам, хортлакам, ведомо иногда больше, чем богам. Это действительно секира брата моего, человека Бордонкая, убитого мною в неравном поединке. И о смерти его я сожалею до сих пор.
– Мы тоже, – шелестит степь.
– Мы тоже, – разносит ветер тихие слова.
– Мы скорбим, – вскрикивают степные птицы, поднимаясь в небо и камнем падая назад, в траву.
– Мы тоже-е-е, – поют облака.
Га-Мавет обнимает брата левой рукой и спрашивает на ухо:
– Ты как?
– Легче, – с трудом произносит Арескои. – Но я рад, что произнес вслух правду.
– Тебе до сих пор больно?
– Вот тут. – Арескои прикасается к груди в том месте, где была нанесена смертельная рана гемерту.
– Бывает, – произносит голос Бордонкая.
Арескои знает, что исполин давно уже мертв и похоронен им самим на вершине холма в предгорьях Онодонги. Он знает, что Бордонкай ушел от него по той дороге, которая оказалась недоступна Новым богам. И все же... Победитель Гандарвы озирается по сторонам и кричит:
– Бордонкай!!! Брат мой!
– Его нет, – говорит все тот же голос. – Это я, Мика. Я был тогда там, у холма...
Арескои тяжело опускается на землю. Потеря надежды окончательно обессилила его. А га-Мавет не отрываясь смотрит вдаль.
Широко шагая по степи, к ним приближается юноша во вьющемся на ветру плаще. Сразу бросается в глаза, что плащ его клубится и мечется в воздухе, хотя ветер не настолько силен. Змеятся длинные волосы, струится одежда. Вместе с юношей приближается аромат степных трав и пьянящая свежесть морских волн. Даже не зная, кто это, легко можно угадать в приближающемся существе Астериона – Бога Ветров.
Он подходит к братьям, по-приятельски кивает им и садится рядом с Арескои. Ветер покорно устраивается у его ног, как свернувшийся клубком пес.
– Ты пришел в степь, чтобы встретиться с хортлаками? – удивленно спрашивает он у Победителя Гандарвы вместо приветствия.
– Да.
– Это непостижимо, но от тебя исходит дуновение искренности.
– Надеюсь, ты слышишь, что я не лгу.
– Слышу. И изумляюсь. Но, изумляясь, все же помогу тебе. Маленькие хортлаки не верят Новым богам. Они не могут принять ни смерти Момсы...
– Могучего и прекрасного Момсы из рода прекрасных и могучих Момс, – поправляет Астериона голос из травы.
– Простите, конечно, именно так. Еще они не могут принять и простить многие другие смерти. Им нужно доказательство того, что теперь ты стал другим. Что придумаем?
– А что их убедит? – интересуется Арескои. – Или кто?
А га-Мавет думает, что не чаял дожить до того дня, как его брат будет доказывать свою надежность крохотным и слабым степным духам и стремиться к тому, чтобы они ему поверили. До недавнего времени бессмертных Арнемвенда мало волновало мнение их слуг и рабов.
– Каэтана, – не сомневается Астерион.
Они отъехали на довольно большое расстояние от Салмакиды и уже вступили в полосу леса, когда Каэтана услышала, как ее кто-то громко позвал. Один раз, затем другой... Она оглянулась, но никого не увидела за деревьями.
– Вы ничего не слышали? – спросила она на всякий случай у сопровождающих ее воинов.
Те отрицательно покачали головами, но на всякий же случай насторожились. Не следует пренебрегать словами богини, пусть даже ей показалось.
– Зовут же! – забеспокоилась она через некоторое время.
Сангасои переглянулись между собой, повернулись назад. Прислушались. Несколько человек отделились от отряда и на рысях направились к маленькой рощице, которую только что оставили позади. Обыскав все вокруг, воины возвратились к своей госпоже:
– Никого нет, Интагейя Сангасойя...
– Спасибо, – рассеянно кивнула она. И обратилась к Барнабе:
– Ты ничего не слышал? Мне все время чудятся голоса...
– Слышал, – безмятежно ответил тот, добывая из седельной сумки очередной плод.
– Что же ты молчишь, окаянный?!
– Я не молчу. А вот что ты будешь делать, если меня не будет рядом? Послушай сама...
Каэтана прислушалась и поняла, что голоса раздались из-за спины, за затылком, но внутри ее головы.
– О боги! – простонала она.
Затем напряглась, сосредоточилась и постаралась преодолеть пространство, ориентируясь на зов, который по мере приближения становился все явственнее, все сильнее. Несколько шагов пришлось сделать в полнейшей темноте, но затем она почувствовала что-то очень знакомое и прыгнула вперед. А приземлилась уже посреди травы...
Астерион, га-Мавет, Арескои и огромное количество хортлаков встречают ее. Она потрясенно обводит их взглядом:
– Приветствую вас с радостью. Но что здесь происходит?
Астерион счастливо улыбается и берет ее за руку.
– Ты нам настолько нужна, что мы рискнули вызвать тебя, оторвав от дел. Надеюсь, мы не сильно помешали?
– Не помешали. Я как раз шла к Онодонге...
– А что там? – полюбопытствовал Бог Смерти.
– Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
– Ничего особенного. А что ты выяснила?
– Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги затем сменили нас. Все справедливо.
– Мы знали об этом, – говорит кто-то из сплетения трав.
– Расскажите, пожалуйста, – просит Каэ, обращаясь к хортлакам.
– Ты все знаешь, – отвечает голос, но его обладатель не спешит показываться бессмертным. – До вас на планете были другие боги, и после вас будут – но еще очень нескоро. Поговори с ныне живущими твоими предшественниками, и они помогут тебе.
– Спасибо, – говорит она.
Рядом раздается смачный хруст.
– Привет всем, – произносит Барнаба.
– Какая интересная история, какой сюжет! – раздаются повсюду голоса.
Степь волнуется, шевелится, серые и рыжие хортлаки поочередно высовываются и тут же прячутся.
Наконец какой-то голосок внятно произносит:
– Фифи просто умрет от зависти!
Но бессмертные уже немного присмотрелись к цветному толстяку и воспринимают его относительно спокойно. Арескои машинально протягивает руку и берет из мешка у Барнабы сочный плод хурмы, подносит ко рту и тоже начинает жевать.
Астерион раскланивается с новоприбывшим и обращается к Каэтане:
– Хортлаки могут очень помочь нам – ты ведь знаешь, как они рассказывают свои истории. Но нужно, чтобы ты подтвердила, что Новым богам можно доверять. Наши маленькие друзья не могут забыть гибели Момсы...
Каэтана наклоняет голову в знак молчаливой скорби:
– Надеюсь, сейчас мы все понимаем, как страшна и опасна для нас разобщенность. Не бойтесь, маленькие друзья, – нам уже нечего делить, не за что сражаться друг с другом. И не мне рассказывать вам, что нынче творится в мире...
– Страшное!
– Опасное!
– Неведомое! – раздаются отовсюду крики.
– Может, появитесь? Побеседовали бы.
Трава раздвигается, и крохотные существа один за другим осторожно выходят к бессмертным, рассаживаясь в кружок напротив них. На всякий случай они держатся поближе к Каэтане и Астериону, сторонятся Арескои и га-Мавета и избегают приближаться к Барнабе.
Каэтана поворачивается к нему:
– Наши сангасои не сойдут с ума – мы же пропали, как испарились?
– Они и не заметят, – отвечает Время, – мы вернемся в ту же секунду.
– Спасибо.
– Это моя работа, – многозначительно произносит толстяк.
Хортлаки тем временем оживленно переговариваются. Наконец вперед выходит один – он повыше остальных, и огромные глаза желтого цвета смотрят уверенно и с достоинством.
– Я Сихи, – представляется он, подняв вверх лапку. – Мы решили поведать вам то, чего вы еще не знаете, потому что столь малое событие обычно ускользает от внимания столь великих.
Сихи делает знак, и к нему медленно ковыляет самый лохматый, маленький и ушастый хортлак, какого только можно найти на Варде.
– Я Мика, – лепечет он. – Это я был среди тех, кто присутствовал при смерти Бордонкая. У меня есть история, которую нужно знать всем. Я слышал ее в Сихеме, не слишком давно.