Дело оставалась за малым: показать произведение знающим людям вроде Тюстина, после чего можно отправляться к Зинаиде продолжать арендовать пишущую машинку. А затем – кланяться в ножки Николаю Афанасьевичу и Фёдору Велимировичу, просить издать книгу. На самый крайний случай – искать подступы к Мясникову.
На часах было половина шестого вечера воскресенья, 24 августа. В животе уже понемногу начинало урчать, а с кухни доносился одуряющий запах. Что жена там готовит на ужин, интересно? В любом случае что-то обалденное.
Дать Валентине, что ли, рукопись почитать? Хотя она намучается разбирать мои каракули, лучше предложу уже машинописный текст. А может, ей история вообще неинтересна? Вот если бы я написал любовный роман…
Хм, даже окажись в моём «ридере» подобные книжонки, всё равно не сел бы за машинку. Вот ещё, размениваться на такую пошлятину. Чай, не на помойке себя нашёл. Да-да, вот так: грудь колесом, щёки надуть, глаза выпучить… Вылитый персонаж Салтыкова-Щедрина.
Следуя в ванную, по пути врезался коленом в холодильник. У-у-у, больно-то как! Надо вообще-то уже задумываться о нормальной жилплощади.
– Валя, а что там с твоей очередью на квартиру?
Она оторвалась от казана, в котором тушилась картошка с грибами, переспросила:
– Что?
– Я говорю, квартиру тебе на работе не обещают? А то уже тесновато становится, а как малого родим – так вообще не повернёшься.
– На прошлой неделе узнавала: мы двадцать шестые в очереди. Но могу тебя обрадовать. Для работников торговли в Терновке дом строится, пятиэтажка кирпичная, в следующем году должны сдать. Вроде нас туда обещают переселить.
– Эге, вот ближний свет, – немного огорчился я. – Хотя нам что из Арбекова, что из Терновки сюда мотаться – особой разницы нет. Зато общественный транспорт почти по прямой ходит, без пересадок добраться можно будет.
– Ну, это тебя волновать должно, мне-то что, я в декретном отпуске, если всё нормально будет – тьфу, тьфу, тьфу – дома сидеть буду, – улыбнулась жена и невольно погладила обозначившийся животик. – Как хорошо, что токсикоз только первые месяцы доставал. У меня с Ленкой та же история была… Серёж, сбегай, пожалуйста, за хлебом. И молоко посмотри, хотя сейчас, наверное, уже закончилось. Если что, завтра с утра сбегаешь?
– Ради тебя с Даниилом – хоть на край света!
– А с чего ты решил, что сын будет? – притворно возмутилась Валя. – Может, я дочку рожу! И почему Даниил?
– Не знаю, предчувствие, наверное, – улыбнулся я. – А что, имя Даниил тебе не нравится? У тебя есть другие варианты?
– Честно говоря, пока как-то над этим не думала.
– Ну, тогда давай договоримся, что если сын у нас будет – то Даниил. А если дочка – сама выбирай имя. Хоть Пелагеей назови, – добавил я, вспомнив неожиданно пришедшую на память певицу из будущего.
– Ага, счас, чтоб мою дочку потом дразнили? Мы уж что-нибудь попроще сообразим… И вообще, ты мне зубы не заговаривай, а дуй в булочную. Деньги-то возьми, горе луковое. Ох, и за что я тебя полюбила, растяпу такого? Не иначе, приворожил.
Глава 26
Глупая улыбка никак не хотела сползать с моего лица. Рот, растянувшийся от уха до уха, когда я в типографии взял в руки свежеотпечатанный экземпляр «Крепости на Суре», в таком положении и оставался вот уже несколько минут. Пусть не твёрдый переплёт, и иллюстрации чёрно-белые, но ведь это ПЕРВАЯ книга, написанная мной, а не передранная с «ридера».
Других книг, правда, ещё и не было, меня до сих пор пока печатали журналы. Сначала «Юность», в которой следом за «Печальным детективом» недавно вышла повесть «Знак беды», а на днях в журнале «Вокруг света» опубликовали первую часть романа «Марсианин». Просили сократить хотя бы на три-четыре авторских листа, чтобы всё произведение втиснуть в два номера, но тут уж я упёрся. В итоге роман выйдет в трёх номерах. При этом ещё и мелким шрифтом, за счёт чего сэкономили немало места. Но меня не покидала уверенность, что и в виде книги «Марсианин» появится рано или поздно.
А пока я с наслаждением вдыхал запах типографской краски, перелистывал страницы, проверяя надёжность склейки корешков. Жаль, что непрошитая, ну так не всё сразу. Может, доживу и до переиздания, а там, глядишь, напечатают и в твёрдом переплете, и с прошивкой, и в цвете…
– Ну как, нравится? Вижу, что нравится.
Фёдор Велимирович Глазунов, державший в руках точно такую же книгу, тоже не мог сдержать улыбки. Именно он с подачи Николая Афанасьевича пробил издание моей повести через облпотребсоюз тиражом в 3 тысячи экземпляров. У Глазунова были ещё какие-то свои подходы к директору типографии «Пензенская правда», но о подробностях он предпочитал не распространяться. Я только знал, что типография специализируется отнюдь не на книгах, хотя технологический процесс уже давно апробирован, линия имеется, но раньше всё как-то обходились максимум брошюрками.
– Две тысячи пустим в реализацию через киоски «Союзпечати», остальное пойдёт в библиотеки, в том числе школьные и институтские, ну и, кому надо, тоже вручим по книжке, – тем временем рассуждал Фёдор Велимирович. – Ермину можно парочку подарить, Щербакову, опять же…
– И Мясникову, – вставил я свои пять копеек.
– Ну и Георгу Васильичу, пожалуй, тоже, – согласился собеседник. – Естественно, о тебе тоже не забудем, Сергей Андреич, десять авторских получишь. Или тебе больше надо?
– Да нет, что вы, мне и десяти достаточно.
– Так ты не расстроился, что гонорар не получил? А то мы и без того вложились в издание…
– Ничего страшного, это, так сказать, подарок землякам, чтобы знали историю родного края. Да мы и не бедствуем, если уж на то пошло.
– Слышал я, слышал, что у тебя книжки в центральных журналах печатают, да и с песен небось что-то капает, так ведь? – подмигнул Глазунов, довольно оскалившись.
Тут он был прав, особенно насчёт песен. Не знаю, как так получилось, но уже меньше чем через месяц после того, как «Весёлые ребята» спели на нашем корпоративе «Миллион алых роз», на адрес Валентины стали приходить авторские отчисления за текст от ВААП. Песню уже пела вся страна, и даже на Всесоюзном радио то и дело крутили в программе «Рабочий полдень». Набирала обороты и песня «Потому что нельзя», а со дня на день должна пробить себе дорогу и «Позови меня с собой». Учитывая, что в этих двух песнях обошлось практически без всяких там Паулсов – разве что в «ПМС» подсуетился Слободкин как соавтор музыки, – навара мы имели ещё больше. Что-то мне подсказывало: скоро мы будем кататься, словно сыр в масле. Низкий поклон вам, поэты и композиторы будущего!
К слову, у Рината и его супруги дела с пакетами тоже шли неплохо. Решив, что он вполне может обойтись и без Костика, Ринат принялся реализовывать пакеты самостоятельно, через знакомых на рынке и в «Мясном пассаже». Скинул цену на треть, и пакеты улетали только так. Даже со скидкой на руки получал больше, нежели от реализации Костика. Несчастный фарцовщик, поняв, что его кинули, пытался найти справедливость, в том числе и ко мне обращался, чтобы я воззвал к совести соседа. Ну а что я мог поделать? Татары – народ такой, если упрутся – фига с два их сдвинешь.
Больше Костика я не видел. Наверное, отправился искать другого поставщика. Либо решил сосредоточиться на фарце, не отвлекаясь на пакеты.
Спустя неделю после выхода «Крепости на Суре» в овощной магазин вошли необычные посетители. Все как один в строгих костюмах с галстуками, с папками и портфелями, и в первый момент, наблюдая за ними в щёлку из-за неплотно прикрытой двери, я подумал, уж не ревизия ли какая к нам пожаловала. Смотрю, и Чистяков здесь же, крутится промеж «людей в чёрном», выпроваживая подзадержавшуюся пожилую покупательницу и закрывая за ней дверь. Обычно, как рассказывала Валя, о проверках её предупреждают заранее благодаря связям начальства в определённых кругах. Но мало ли, вдруг это такая проверка, что и связи руководства «Плодовощторга» оказались бессильны! Взяли нашего несчастного Ивана Степановича под белы руки и приволокли сюда, а он и не успел ничего предпринять, а теперь места себе не находит.
– Так, и где наши герои?
Увидев человека, который это произнёс, я чуть не присел. Ба, да это же сам Георг Васильевич Мясников к нам пожаловал. И похоже, отнюдь не с проверкой. Что и подтвердилось, когда мы с Валентиной предстали перед высокими гостями.
– Надо же, и правда, завмаг и грузчик, – хохотнул Мясников, повернувшись к Чистякову.
Тот улыбнулся в ответ:
– Вот такие у нас кадры, Георг Васильевич, растим, так сказать, помаленьку.
– Ваши стихи, Валентина Александровна, очень даже хороши, а песня вообще получилась изумительная. Моя жена постоянно напевает «Миллион алых роз», уже и не знаю, куда от неё спрятаться. Даже хорошего должно быть в пределах разумного.
Сопровождавшие Мясникова чиновники угодливо захихикали, а тот тем временем обратил внимание на меня:
– А вы, Сергей Андреевич, оказывается, серьёзный писатель. Ознакомился я с «Печальным детективом». А на днях ещё и вашу историческую прозу мне принесли. Вот это я понимаю – патриот родной земли! Учитесь, товарищи!
И вновь массовое согласие, кивание и одобрительный гул. А Таня, смотрю, тем временем под шумок пытается выпроводить из торгового зала большую чёрную муху, нагло садящуюся то на одного посетителя, то на другого.
– Хотя, признаться, «Печальный детектив» я не сразу принял, – сообщил второй секретарь обкома КПСС, понизив голос. – Только когда перечитал, понял, что да, не мешало бы периодически показывать правду жизни. Но, поймите и вы меня, даже правду нужно уметь правильно дозировать. Ну а что касается «Крепости на Суре» – здорово! Скажу откровенно… Читаешь иной раз заумные статьи наших краеведов – и спать хочется. Вот чего нам не хватало: исторических фактов, поданных в художественной манере. Понятно, не «Три мушкетёра», но читается легко, спасибо за книгу, Сергей Андреевич.
Пожав протянутую руку, вспоминаю, что в той реальности в 1984 году Мясников должен был опубликовать книгу «Город-крепость Пенза», правда, без художественных изысков, а чисто научное произведение. Теперь уже, глядишь, и не напишет.