— Сейчас повеселимся, — сказал старший караула, отвешивая одному нищему сильный пинок. Да такой, что тот потерял равновесие и отлетел в сторону метра на два, сбив с ног другого стражника. Нищий неторопливо поднялся, а ратник остался лежать.
— Ты чего творишь? — взревел старший, обнажая меч и бросаясь на поднявшегося оборванца. Третий стражник, стоящий в стороне, потешался и над теми, и над другими.
Лезвие кинжала вошло между пластин его панциря, навсегда отучив его смеяться над чужими ошибками. Захлебнувшись кровью, хлынувшей изо рта, он повалился на землю. Старший же, ничего не замечая, продолжал наступать. Удар кинжала, изготовленного в кузнице Тавра, поставил точку в жизни полоцкого десятника со специфическим чувством юмора. Двое оборванцев, оглядевшись по сторонам и никого не заметив, растворились в лабиринте полоцких улочек, оставив за спиной три мертвых тела.
Через два дня Ингвар получил от Данилы подробный доклад о ликвидации Тавра.
— Молодец, сотник, — сказал Ингвар, — или теперь тебя называть полутысячником?
— Теперь полутысячник, — улыбаясь, отозвался Данила. — Три сотни набраны. Да не из дружины, как ты говорил, но и не из отроков: дети купеческие (народ хитрый и грамотный), девиц набрал, да бедняцких детишек, которые посмышленее, приспособил. Нечего им кошели на торге срезать. Теперь обучим сыскным да охранным премудростям.
— Н-да, — улыбнулся Ингвар. — Нахватались вы от меня словечек. Ну да ладно, учиться всегда полезно. А что там с новгородскими бронями, обнаруженными в мастерской Тавра?
— Есть одно предположение, княже. Думается мне, что десять человек должны были в начале сентября проникнуть в Новгород, а с началом штурма переодеться и, перебив стражу у ворот, открыть их воинам Рогволда и Влада.
— Разумно, — кивнул Ингвар, — наши мысли здесь совпадают. Ты своих соколов награди как-нибудь, когда вернуться. И усиль стражу на воротах, пусть при каждой смене твой человек дежурит. Проверяй всех: крестьян, купцов, простых путников. Если что найдешь, сразу сообщай мне. Кстати, как отреагировал Рогволд на нашу диверсию?
Данила улыбнулся.
— А я думал, ты и не спросишь? Когда ему сообщили о сожженной кузнице и передали записку, найденную на теле Тавра, он пришел в такое бешенство, что, сорвав со стены топор, разрубил надвое начальника стражи, который принес ему дурные вести. А через полчаса, узнав о побоище на базарной площади, велел обезглавить командира полоцкого гарнизона и его помощника.
— Итак, счет одиннадцать — восемь в нашу пользу. Плюс мы умудрились сорвать его планы.
Данила кивнул:
— Мы предупреждены, а значит вооружены.
— У тебя все?
— Да, княже. Разреши откланяться и заняться пополнением?
— Иди. И пускай твои новобранцы будут не хуже прежних.
Данила поклонился и покинул зал.
Глава девятая Смутное время
Время летело неумолимо. В конце июля в Новгород вернулась Ярослава. Ингвар так обрадовался приезду любимой, что свалил все дела на своих советников. Влюбленные не расставались ни на минуту.
В знак благодарности за ценные сведения Мстислав Китежский прислал с дочерью обоз с полным вооружением для двух сотен ратников. Ингвар сразу же отправил брони на доработку. Подарок подарком, но новгородцы должны воевать в своих бронях, а не в китежских. Ратибор подарку князя очень обрадовался, у него катастрофически не хватало оружия и доспехов. Варяги Свенельда были почти готовы. На середину августа были назначены общие учения всех полков Новгорода. Ратибор собирался вывести все силы новгородцев в поле и посмотреть, чего они стоят все вместе.
Своих советников прислали Трувор и Святослав. Поучиться у новгородцев уму разуму, да перенять некоторые тактические приемы. Надо ли говорить, что Ингвар остался доволен ратниками Ратибора. Советники наместников пришли в полный восторг от слаженных действий новгородских полков и отбыли в Ладогу и Белоозеро в прекрасном расположении духа.
Во время пира по случаю возвращения княгини из Китежа, Ингвара ждало еще одно потрясение.
— Я в положении, — тихо шепнула Ярослава на ушко мужу.
У Ингвара подкосились ноги, и упал бы храбрый воитель, если бы не вездесущая Лиса. Подведя князя к трону и смекнув, что она сейчас здесь лишняя, быстро выпроводила из зала советников и гостей, прикрыла за собой двери. Новость в тайне сохранить не удалось. И в Новгороде по поводу такого события устроили грандиозный пир. Но время шло, война приближалась. В августе в Новгород начали свозить продовольствие на случай осады. В весях сбивались ватаги крестьян, готовых по первому слову князя собраться у стен города. Ингвар не душил крестьян налогами, поэтому почти каждый имел меч или боевой топор. У особо зажиточных имелись кольчуги.
К середине августа полоцкие дружинники предприняли два рейда на новгородскую территорию. Небольшим отрядом они с наскока пытались овладеть пограничной весью. Крестьянам с десятком ратников, что на всякий случай поставил здесь Ратибор, удалось отбить нападение. Но весь пришлось оставить и под конвоем уцелевших воинов Ингвара уходить в сторону Новгорода. Иначе судьба крестьян была бы решена. При вторжении полоцкая рать разнесла бы весь по бревнышку. Второй налет случился неделей позже. Весь, атакованная дружинниками Рогволда, находилась в стороне от пути, по которому должны были пройти захватчики. Десяток новгородцев вместе с крестьянами враги застали врасплох. Среди бела дня полсотни конников ворвались в распахнутые ворота, и уже ничто не могло остановить их. Началась резня. Дружинники Ингвара погибли сразу. Двое в воротах, остальные перегородили улицу, и с копьями наперевес пытались задержать лихой бег полоцких всадников. Но этих смельчаков было не восемьдесят, а восемь. Они погибли почти мгновенно, но каждый из них забрал жизнь врага. Поскакавшие дальше всадники ожесточились от оказанного им сопротивления и резали всех, кого встретят. К счастью, большинство людей, как обычно в конце августа, находилось в поле на уборке хлеба, а в веси были только дети и старики. Мстя за своих погибших, дружинники Рогволда не пощадили никого. В деревне не осталось ни одного живого существа. Убив всех людей, они принялись за домашнюю живность, затем весь подожгли.
Спустя сутки Ингвар в сопровождении охранной сотни ехал по сожженной веси. Из двух сотен жителей уцелела половина. С безумием в глазах выжившие раскидывали в стороны обгоревшие бревна, доставая из-под завалов убитых родственников и односельчан. Ратники Ингвара с обезображенными лицами были сложены на деревенской площади.
— Лиса, — крикнул Ингвар, опускаясь перед ними на одно колено и осматривая обезображенные лица, стараясь запомнить каждую черту. Он не собирался мстить, но собирался выставить огромный счет Рогволду.
— Да, княже, — раздался голос сотницы у него за спиной.
— Приготовь их к сожжению, и отряди людей помочь погорельцам. Через три часа мы вместе с ними уходим в Новгород.
— Да, княже, сейчас распоряжусь.
Ингвар резко поднялся и пошел в сторону дома, где молодая женщина раскидывала сгоревшие доски. Не говоря ни слова, он стал помогать разбирать завал на месте ее дома. Уже через полчаса его руки были разодраны в кровь, но это было ничто по сравнению с тем, что он обнаружил под завалом. Тщедушное тело старца с плотницким топором в руках закрывало тела двух девочек лет шести и мальчика годовалого возраста. Голова старца была размозжена ударом булавы, девочек изрубили на куски, скорее всего двуручным топором. Страшные раны и запекшаяся кровь говорили о долгой и мучительной смерти. Скорее всего, девочки были еще живы, когда убийцы подожгли дом. А годовалый мальчик захлебнулся кровью сестер. Взяв на руки его тельце, Ингвар ничего не видя, пошел в сторону деревенской площади. Первый ратник, который его увидел, потерял от страха сознание. И действительно, вид князя был ужасен: перепачканный сажей с ног до головы, с разодранными в кровь руками, на которых лежал младенец. Зрелище не для слабонервных. Больше всего Ингвар напоминал демона, только что вышедшего из ада и задравшего младенца. Водрузив свою ношу на поленницу, Ингвар собирался вернуться за девочками, но тут его перехватила Лиса.
— Княже, — тихо прошептала она, — присядь, мы сами все сделаем.
Ингвар хотел оттолкнуть ее, но сил на это не осталось. Ноги подогнулись, и он опустился на землю. Сделав знак двум ратникам отвести князя подальше от всего этого, Лиса продолжила следить за разбором завалов. Через три часа два больших костра унесли в Ирий души крестьян и ратников. Ингвар стоял впереди толпы, в которой вперемешку сгрудились его ратники и уцелевшие крестьяне. Глядя в языки пламени, он произнес только два слова, но произнес громко и отчетливо, чтобы его слышали все: «Новгород отомстит!».
В середине следующего дня Ингвар и погорельцы достигли Новгорода. Поручив Лисе заботу о выживших, Ингвар добрался до терема, заперся с Ярославой у себя в комнате и напился. Всю ночь Ингвара мучили кошмары, потом во сне появился ведогон и что-то шепнул князю на ухо: лицо спящего разгладилось и он забылся спокойным сном.
Вскоре к Новгороду стали стягиваться полки. Пришла дружина из Белоозера во главе с Варяжко, который за это время стал тысячником. Как и обещал Святослав, воинов было ровно двенадцать сотен. Была отозвана с псковской земли сотня Позвизда.
Оружейники тоже не подкачали. Оправдали надежды молодого князя и изготовили не восемьсот арбалетов, а тысячу. Ратибор тоже не оплошал. К концу лета, как и обещал, в новгородской дружине было шесть тысяч пятьсот ратников. В сумме с ратью Белоозера и варягами Свенельда к осенней кампании Ингвар имел восемь тысяч семьсот воинов. Гроза приближалась. Первого сентября из Полоцка прилетел голубь от шпиона Гостомысла с данными о том, что четвертого числа сего месяца четыре тысячи ратников выходят в поход. «Плохо не проверишь», — подумал Ингвар. После той акции возмездия пришлось убрать людей Данилы из Полоцка. Их чуть не схватили — облавы были каждый день. И троице шпионов чудом удалось выскользнуть из капканов.